Болдырев Всеволод - Всеволод Болдырев

— Феномен! — пролепетал он. — Еще один феномен! Нобелевская премия, мне…

Он несколько раз сфотографировал небо. Дрожа от нетерпения, посмотрел на маленький экранчик, хотел проверить — удались ли снимки.

— Игорь! — теперь уже пришел черед кричать боровичку. — Прекратите сейчас же!

— Да-да, — тот, явно смутившись, спрятал фотоаппарат в карман. — Я думаю, дорогу к водохранилищу знают все, так что не будем тратить драгоценные секунды на ненужный инструктаж. Тем более что Александр подобрал нам хороший маршрут, так что времени мы сэкономим прилично. Потому ограничусь простыми правилами: мы должны двигаться быстро, остановок минимум, идем только колонной, друг за другом, последний человек в колонне всегда идет спиной вперед — будем меняться. И хорошенько запомните: отходить от группы нельзя никому! Даже на три шага, даже по нужде.

В тот момент Хромов был просто на себя не похож. Рассеянность и дурашливое выражение лица как рукой сняло! Передо мной стоял жесткий, тертый, уверенный в себе человек. Теперь он больше походил на профессора Преображенского, только бородка была короче.

— Вам все понятно? — спросил он у солдат.

— Так точно! — в один голос ответили те.

Я усмехнулся. С такими орлами даже на улицах Н не страшно!

— Александр, вы у нас очень ценный кадр, — Хромов обернулся ко мне, — я вас умоляю: никакой самодеятельности! Если что случится, рядовые Карпов и Алексеев прикроют нас, так что в драку не лезьте.

«Ну вот, теперь у меня появилось еще и чувство ответственности! Спасибо, профессор… Так скоро и совесть проснется, как жить дальше буду?»

Мы двигались по улицам Н медленно, словно плыли в кастрюле с густым киселем. Раскаленный воздух обжигал гортань, лез в глаза, нос, рот. Пот стекал по спине мерзкими струйками, быстро высыхал. От жары страдали все.

Когда я в очередной раз прикладывался к фляге, на глаза попалась новенькая детская песочница. Пластмассовый навес в форме гриба выцветал на глазах, он быстро тускнел, терял краску, скукоживался, что ли. Внезапно на меня навалилось тяжелое понимание того, в какой ситуации мы все находились. Сотни, тысячи людей заперты в подземельях! Вентиляция барахлит, на улице нестерпимая жара, помощь может прибыть слишком поздно. В бомбоубежище я вообще не задумывался над тем, что творится в городе. Даже встреча с не в меру агрессивным импом не вселила в меня ту робость, которая проявилась на улице. Тогда, осторожно ступая по горячему асфальту, потихоньку начинал понимать, что такое острый приступ паники. Хотелось бежать. Бежать и орать дурным голосом. Но какое-то слабо знакомое чувство останавливало меня.

— Вы уже ощутили первые признаки «панической атаки»? — заботливо спросил Игорь.

Я мысленно просканировал организм и согласился, что ощутил. Оба солдата тоже что-то ощущали: лица бледные, испуганные, на лбу и щеках проступила испарина.

Сглотнув, спросил хрипло:

— А что это за «атака» такая?

— Всего я вам рассказать не смогу, — покачал головой Хромов, — образование не то! Знаю только, что так назывался неизвестный науке синдром, от которого страдали наши солдаты в закрытой части города. Причем действовать он начинал лишь днем, и лишь на улице. Стоило человеку вернуться в помещение — симптомы «панической атаки» исчезали…

«Нет, ну это понять-то можно! Если на улице есть шанс встретить милашку вроде импа или тех тварей, что были под заводом, неудивительно, что солдат от страха колбасило. А в то время дела в Н обстояли куда лучше, чем сейчас! Так что теперь этот синдром мог разгуляться с новой силой…»

— А почему было страшно только днем? — мои размышления нарушил «боровичок» Карпов. Он явно нервничал, часто облизывал сухие губы, косился по сторонам.

— Неизвестно, — отчего-то радостно ответил Игорь. — В этом-то и заключается главный парадокс синдрома! Одно дело, если бы паника захлестывала ночью, — тогда все было бы понятно — но вот днем! Это, скажу я вам, тайна почище…

Чего там «почище» эта тайна, мы так и не узнали. Наш разговор прервал страшный скрежет, разорвавший мрачную тишину на улице. Бойцы как по команде вскинули автоматы, доктор прижал к груди свой чемоданчик, а я так и остался стоять с руками, разведенными в стороны, как записной дурень.

Скрежет доносился из того самого супермаркета, возле которого я околачивался тремя днями ранее. Только теперь больше не было световой иллюминации… Патрульная машина пропала!

— Игорь! — тихо позвал я. — Когда мне довелось побывать здесь в последний раз, на парковке стояла открытая машина городского патруля. Теперь ее нет.

Он удивленно посмотрел на меня, затем повернулся к супермаркету. Оттуда по-прежнему доносились пугающие стуки, скрипы и лязг — словно кто-то в исступлении валяет стеллажи с товаром.

— Доктор, нужно шевелиться! — надтреснутым голосом проговорил Алексеев. — Мы битый час топчемся в южном округе.

Наша группа осторожно двинулась через парковку, мои спутники то и дело бросали настороженные взгляды в сторону магазина. Теперь спиной вперед шел я, — что чертовски неудобно! — а Карпов бдел с левого края.

О чем бы ни думал, мой взор все равно возвращался к черному зеву дверей. Казалось, там мелькают тени, блестят чьи-то глаза… И тут в дверном проеме выросла гротескная фигура. В немом ужасе я ухватил идущего впереди Алексеева за рукав, тот быстро обернулся и вскрикнул.

В тени дверей стояло самое уродливое существо, которое я когда-либо видел. И никакие фильмы ужасов не сравнятся с этим. Туловище у него было непропорционально длинным, с худой талией и широкими массивными плечами. Тонкие жилистые руки болтались на уровне колен, ноги чуть согнуты. Маленькая головка на коротенькой толстой шейке повернулась в нашу сторону. Я даже отсюда видел, как шевелится его приплюснутый нос, красные глаза горели тупой злобой, мясистые губы дергались.

— Что же это?! — совсем по-детски пискнул Карпов, вскидывая автомат.

По парковке рикошетом отскакивали и визжали пули, я рухнул на асфальт и прикрыл голову рукой.

Это была далеко не самая удачная моя затея — стало понятно, как чувствует себя отбивная на скворчащей сковороде. От земли пекло так, что мне посчастливилось в первые же секунды опалить горло и поджарить легкие.

— Прекратить огонь! — завопил Игорь, когда ошарашенный Карпов полез за вторым рожком.

Я вскочил с асфальта и яростно потряс обожженными ладонями. Затем, не обращая внимания на строгий голос Хромова, повернулся к супермаркету. Неведомое существо сидело возле дверей в позе эмбриона, прижав ладони к животу и яростно урча. Сквозь тонкие узловатые пальцы текла черная жижа, монстр собирал ее горстями и размазывал по полу и ближайшей стене… А Карпову доставалось изрядно!