Сводный брат моего отца - Екатерина Аверина

Быстро вытерла слезы, глубоко вдохнула, стала вспоминать, что я вообще знаю о таких маленьких детях.

Малыш тихонечко смотрит на меня своими голубыми глазками. Хорошенький. Погладила пальцем щечку. Кожа мягкая, нежная очень.

— Напугал он тебя, да? — шепчу ему. — Придурок. Машет своей пушкой, не смотрит, что ты такой крошечный. И меня напугал. Что будем делать?

— Вот и мне интересно, — вздрогнула и как-то само так вышло, что мальчика я прижала к себе закрывая от Луки.

Его взгляд потемнел, на обнаженных до локтя руках проступили вены и сухожилия. Костяшки стесаны до крови. Она размазана неровными пятнами по тыльной стороне ладони. Меня затошнило снова. Сразу перед глазами возникла та ужасная картина с убитыми людьми.

— Ян, — не заметила, как Лука оказался рядом, присел на корточки. Вижу, как подбирает слова. — Я не зря просил меня слушаться. Теперь ты понимаешь? — голос хриплый. Неудивительно. Он так орал там, за этой тонкой дверью.

— Можно спросить? — мой голос в такой близости от Луки тоже не слушается. Он сбился до едва слышного шепота, горло сдавило неприятным спазмом.

— Спроси, — провел пальцем по колену. Это простое прикосновение прошило меня насквозь до самых мозгов, будто он коснулся оголенного нерва.

— Моя мама жива? — сама не верю в то, что говорю.

— Надеюсь, что нет, — заявляет это чудовище.

— В смысле?! — меня аж подкинуло на месте. Лука прижал обеими ладонями мои ноги к кровати. — Ты понимаешь, что я всю свою сознательную жизнь думала, что она умерла?! Я выросла без мамы и сейчас…

— ЯНА! — он рыкнул так, что вдох комом встал в середине груди. — Твоя мама… Черт! — ударил ладонями по кровати с обеих сторон от моих ног. — Она исчезла тогда. Ты маленькая совсем была. Твой отец, — Лука скрипнул зубами, — меня подставил, и я сел на три года. Но тюрьма, как оказалось, это огромный информационный узел, где один через другого знает третьего и все, что происходит на свободе, просачивается в этот узел, впитывается, распределяется по точкам.

— Со мной в камере тип один сидел. Его там порезать ночью решили, я спас, он остался должен и принес мне информацию, что Даяна совсем не та беззаботная голубоглазая красотка, какой себя выдает. Замуж за Ивана вышла по указке старшего брата. Цель простая — бизнес.

— Твой отец в то время уже отлично встал на ноги и очень сильно мешал авторитетным дядям делить территории. Считая врагом меня, Иван решил избавиться. Грохнуть не позволила совесть, а может надеялся, что в тюрьме меня и убьют. Наивный, — усмехнулся мужчина. — Только все это время дело, которым Маркелов так дорожил, изнутри рушила его собственная жена, а ее брат тут же подбирал отвалившиеся куски. Веселое было время, детка, — щелкнул он меня по носу и сел задницей на грязный пол свесив руки с согнутых коленей. — С кем она спуталась сейчас, я не знаю. На меня вышла скорее всего, чтобы сына ее вытащил, но пока не уверен. Я не стану сам ее искать, потому что если найду, придушу за предательство, за поломанную жизнь, за… Неважно.

Лука замолчал. Я тоже пока не знаю, что сказать. Просто не могу поверить. В голове не укладывается. Хочется столько всего спросить, но глядя на его усталый вид, слова застревают в горле. Ему больно? Похоже на то.

— Ты любишь ее? — выпалила быстрее, чем подумала. Лука дернулся, как от удара, а внутри меня опять противно зашевелилась ревность.

— Ты снова со мной на «ты»? — улыбнулся «дядя» расслабляясь. — Любил. Это было давно. Розовых соплей не будет, не надейся. Это чувство давно заменено другим. Оно мне более привычно.

— Что я забыла, Лука? Ты ведь все равно уже почти все рассказал. Что может быть хуже того, что я теперь знаю? — малыш стал ворочаться и хныкать. Он, наверное, хочет есть, а мы тут отношения выясняем.

— Разочарование, — ответил Лука поднимаясь с пола. — Пойдем, Яна. Ехать пора.

Глава 16. Осколки привычного мира

Яна

— Давай, — Лука протянул руки, чтобы забрать Итана.

— Нет, — прижала его крепче. Мне кажется, что если я сейчас его отдам, то потеряю частичку чего—то родного и близкого.

— Ян, — мужчина постарался улыбнуться. — Мы не можем таскать за собой младенца.

— Пожалуйста, — прижалась губами к лобику крохи, но это не помогло. Расцепив мои пальцы, разжав руки Лука все же его забрал.

Меня накрыло в тот момент, когда женщина со шрамом забрала у Луки из рук маленького Итана, моего брата, как сказал мужчина. Он закрыл меня в машине, а сам остался проконтролировать, чтобы Ада с малышом точно сели в такси и уехали без выкрутасов.

На моих руках ещё осталось его детское тепло и осознание того, что все эти годы моя мама была жива, сильно сдавило грудь. Мой привычный мир окончательно разлетелся на осколки. Они впились в кожу оставляя невидимые саднящие порезы, которые не замазать йодом, как делал в детстве папа.

Обняла руками плечи. С ресниц срываются солёные капли слез. Они оседают мокрыми пятнами на одежде, потеками на руках. Мне больно дышать, больно думать. Сковало, скрутило, растоптало это отвратительное чувство безысходности и отчаяния. Как так вышло, что меня бросили самые близкие люди, которые должны любить, ценить и оберегать? Но мне больно даже не от этого. От того, что я не увидела той реальности вокруг себя, которая предстала теперь. Как можно было быть такой слепой дурой?!

"Боль — это момент, который надо пережить, перетерпеть. Потом ты станешь сильнее"

Я не знаю, откуда в моей голове эти слова. Кто-то когда-то сказал, а я зачем-то запомнила.

Терплю, сжав зубы. Раскачиваюсь взад - вперёд гася истерику. Это вторая. Первая закончилась обмороком. Хочу в обморок. Потом отпустит.

Похоже, я всё-таки не