Биография Шерлока Холмса - Ник Реннисон

Одно дело, которое доктор упоминает мимоходом, оказывается не менее таинственным, чем многие прочие в карьере Холмса. Какие же события отняли у сыщика много энергии и потребовали полного приложения его талантов в начале 1887 года?

Уотсон не оставляет никаких сомнений, что одним из самых ответственных и изматывающих в карьере Холмса было дело барона Мопертюи. Он описывает, как в середине апреля 1887 года его вызвали телеграммой в Лион, где Холмс, совершенно больной, не вставал с постели. «Расследование, тянувшееся больше двух месяцев, в течение которых он работал по пятнадцати часов в день, а случалось и несколько суток подряд, подорвало железный организм Холмса», – сообщает нам Уотсон. Что дело это привлекло огромное внимание публики, Уотсон также сомнений не оставляет. Он пишет, что имя Холмса «гремело по всей Европе, а комната была буквально по колено завалена поздравительными телеграммами» («Рейгетские сквайры»).

Трудность в том, что не существует никаких других документальных сведений о «нашумевшей истории с Нидерландско-Суматрской компанией и грандиозным мошенничеством барона Мопертюи». Более того, неизвестно даже, кто такой барон Мопертюи. В истории Европы XIX века нет никаких упоминаний о голландском финансисте или аристократе с такой фамилией. Ни один писатель того периода, кроме Уотсона, не упоминает о финансовом скандале в связи с Нидерландско-Суматрской компанией.

Вновь мы вынуждены предположить, что Уотсон спрятал истинные факты за вымышленными названиями и фамилиями. Собственно, он сам наводит на такую мысль, когда отказывается касаться подробностей дела и говорит нам, что история эта «слишком тесно связана с политикой и финансами, чтобы о ней можно было рассказать в этих записках».

Вероятнее всего, Уотсон подразумевал, что Холмс расследовал рискованное финансирование Панамского канала в 1880-х годах, и скрыл за псевдонимом «барон Мопертюи» личность виконта Фердинанда де Лессепса, чья попытка повторить свой триумф со строительством Суэцкого канала, разделив Центральную Америку таким же водным путем, завершилась шквалом катастроф, эпидемий и финансовых махинаций. Никакие другие «грандиозные замыслы» со столь масштабными последствиями тут не подходят.

К середине 1887 года Холмсу пришлось махнуть рукой на ужасную усталость, вызванную делом Лессепса. Его внимания потребовало другое дело, чреватое даже более губительными международными последствиями.

Как писал Уолтер Бейджхот, англичане «пасуют перед тем, что можно назвать театрализованным представлением общества. Перед ними разворачивается парад, помпезность великих людей, зрелище красивых женщин; им являют удивительные богатства и удовольствия, вынуждая склониться перед ними… Кульминация спектакля – это королева».

Ни к одному событию из долгой жизни королевы Виктории слова эти не подходят больше, чем к Золотому юбилею, отмечавшему пятьдесят лет ее царствования. Но если бы не Шерлок Холмс, юбилей вылился бы в трагедию и хаос. Нет сомнения, что Мориарти и его сообщники запланировали на этот день сенсационнейший акт террора.

Покушения на жизнь королевы совершались и прежде. Собственно говоря, многие десятилетия ее правления изобиловали провалившимися покушениями, но, за малым исключением, совершали их те, кто заслуживал и получал пожизненное заключение в доме для умалишенных, а не полную кару, предусмотренную законом за государственную измену.

В 1872-м на королеву Викторию даже было совершено нападение, спровоцированное британской политикой в Ирландии. Семнадцатилетний родственник старого чартистского лидера Фергюса О’Коннора прицелился в королеву из пистолета, когда она выходила из экипажа перед Букингемским дворцом. Однако оружие не было заряжено, а юного О’Коннора тут же схватили. Хотя на суде он настаивал на том, что его целью было привлечь внимание к тяжкому положению фениев в английских тюрьмах – мотив достаточно рациональный, его признали сумасшедшим.

Самое близкое к описываемому периоду покушение имело место на Виндзорском вокзале в 1882 году. Молодой человек по имени Родрик Маклин выстрелил в королеву из пистолета, когда она сидела в своем вагоне. Стрелок он был некудышный и промахнулся. Виктория лишь позднее узнала, чт́о произошло, а в тот момент приняла звук выстрела за лязг паровоза. Маклин уже провел немалую часть своей юной жизни в приюте для умалишенных и после разбирательства на выездной сессии суда в Рединге был быстро спроважен в другой сумасшедший дом.

Но план покушения, приуроченного к юбилею, не шел ни в какое сравнение с этими жалкими выходками помешанных юнцов.

Процессии 21 июня 1887 года предстояло двигаться извилистым путем от Букингемского дворца до Вестминстерского аббатства и обратно. Погода в Лондоне в тот день выдалась великолепная, и солнце сияло с голубого неба. Творившееся на улицах неизмеримо превосходило все прошлые зрелища, сохранившиеся в памяти людей.

Один очевидец писал о «величественной реке, ослепительно сверкавшей в необоримых лучах полуденного солнца», пока она струилась по улицам города. Сверкание исходило «от сабель и орденов, от пышных одеяний и сияющего оружия индийского эскорта, не самого главного, но внушительного атрибута процессии».

Под прикрытием всего этого блеска нанятые Мориарти убийцы готовились нанести удар. Власти, за месяц предупрежденные Холмсом, отправили профессору зашифрованное послание в виде статьи «Таймс», предупреждающей, что готовится нападение. По идее статья должна была внушить Мориарти, что он изобличен. Но, подогреваемый интеллектуальным высокомерием, главным свойством его натуры, профессор остался при убеждении, что попытку покушения следует осуществить.

План был дерзок именно своей простотой. Ныне, когда главы государств окружены крайне сложной и усиленной сетью мер безопасности, трудно даже представить себе, что в XIX веке монархи зачастую практически не охранялись. Выйдя из кареты перед аббатством, Виктория в течение нескольких минут должна была оставаться на виду у толпящихся зевак.

Мориарти исходил из убеждения, что службы безопасности ожидают взрывов. Акции, предпринятые фениями в Лондоне в 1880-х, бесспорно, наводили на такую мысль. И Мориарти не имел ничего против, чтобы полицейские обшаривали аббатство и окружающие здания в поисках бомб. Ведь в его намерения закладка бомб не входила.

А намеревался он поместить возле аббатства двух снайперов, снабженных новейшими винтовками Лебеля, первым огнестрельным оружием в мире, использовавшим бездымный порох. Одним из снайперов, почти наверное, был полковник Себастьян Моран.

Моран, с которым мы встретимся еще несколько раз на страницах этой биографии, родился в 1842 году и был сыном дипломата сэра Огастеса Морана, занимавшего одно время пост британского посла в Персии. Себастьян Моран получил образование в Итоне и Оксфорде. Мориарти завербовал его в свою организацию за несколько лет до описываемых событий, когда Моран вернулся в Лондон после службы в Индии. Хотя полковник происходил из семьи с ирландскими корнями, на преступления его толкали исключительно финансовые соображения.

В день юбилея 1887 года он и его партнер спрятались со своими «лебелями» на верхнем этаже Королевского аквариума напротив Вестминстерского аббатства. Королевский аквариум был не просто тем, на что указывало его название. Построенный в 1876 году как дворец развлечений, он предлагал посетителям для их просвещения не только аквариумы, полные рыб, но и многое другое, включая крытый каток, читальни, театр и художественную галерею. Крайне удачно для плана Мориарти из верхних окон фасада открывался вид на ничем не заслоненную королевскую карету, которая оказывалась на линии огня.

Когда занялась заря юбилейного дня, Холмс был, пожалуй, единственным, кто все еще сомневался, что для покушения на королеву используют взрывные устройства. Немало перехваченных шифровок, которыми обменивались Мориарти и его пособники, осталось нераскодированными. И одна из них, в которой четырежды повторялось некое таинственное слово, никак не уступала стараниям Холмса.

По-видимому, только в то самое утро 21 июня он установил смысл загадочного слова. Слово это было «аквариум».

Мгновенно разгадав план покушения, Холмс вместе с Уотсоном и спешно собранными полицейскими под командованием Лестрейда ворвался в Королевский аквариум в тот самый момент, когда королевская карета отъехала от дворца. Двое потенциальных убийц были застигнуты врасплох.

Каким-то чудом Морану удалось ускользнуть от полиции через лабиринт коридоров и помещений Аквариума, но его сообщника схватили. Власти, несомненно, рассчитывали получить от него ценные сведения об организации Мориарти, и зря. Временно помещенный в Пентонвильскую тюрьму, он был найден в камере с перерезанным горлом. Личность его установить не удалось.