Титаник-2 - Ольга Тропинина

— Что ж тут странного? Здоровое желание здорового мужчины — поскорее остаться с красивой девушкой наедине. — Маша с вызовом посмотрела на Роберта. — Согласитесь, это гораздо приятнее любого интервью.

— Писателя можно понять… Я разделяю его восхищение. Значит, вам не показалось это подозрительным?..

— Вы бродите вокруг да около, Роберт. Что вы от меня хотели услышать? Говорите прямо.

— Дело в том, Маша, что мой редактор в Нью-Йорке считает, что в романе «Белая звезда» описаны события, которые, как это ни парадоксально звучит, произойдут в действительности. Иными словами, фантазия писателя превратится в реальность.

Повисла пауза. Маша лихорадочно соображала.

— Этому есть подтверждение? То есть некоторые события из его романа уже произошли в действительности?

— Вот именно — некоторые! Поэтому меня и занимает вопрос, как писался роман.

— Признаться, я этот роман не читала, поэтому мне трудно судить… Я только приступила к чтению… Все-таки это главная книга Соболева, и мне надо знать, что он там понаписал, чтобы составить его психологический портрет…

— Он много что там понаписал, но моего редактора в первую очередь интересует все, что связано с террористической группой «Белая звезда» и летчиком-фанатиком из этой группы. — Френсис играл в открытую. Это был его единственный шанс докопаться до истины. — Поймите, Маша, это очень важно. Надо выяснить, не утаил ли каких-либо подробностей Соболев.

— Вы вербуете меня, сэр Френсис? — Она широко открыла глаза. — Вы хотите, чтобы я работала на ЦРУ?

— Я вас не вербую. Я хочу, чтобы вы спасли тысячи жизней.

— В таком случае почему бы вам не объяснить все Соболеву? Ради спасения тысяч жизней он откроет вам все секреты своего творчества.

— Вы думаете, если бы все было так просто, мы бы обратились к вам за помощью? Я могу предложить вам за информацию три тысячи долларов.

— Недурно. — Для Маши это была большая сумма. — Надеюсь, в мелких купюрах? Что за дурацкий розыгрыш, мистер Френсис? Вы пьяны?

— Поверьте, Маша, это не розыгрыш. — Журналист смотрел на нее умоляющим взглядом.

— Ну, хорошо. — Она посчитала, что три тысячи долларов ей не помешают. — Если уж речь идет о спасении тысяч жизней…

— Прекрасно, — облегченно вздохнул американец. — Встретимся завтра утром…

— Перед завтраком, в восемь ноль-ноль. На этом же месте. И не забудьте прихватить доллары.

Ужин на двоих писатель Соболев заказал себе в номер.

— До чего мне надоела эта суета, эти журналисты, задающие одни и те же вопросы. — Дмитрий смотрел на Машу Стеклову.

— Как бы не так, — возразила она. — Знаменитости любят поворчать, мол, надоели эти назойливые репортеры. А когда этих репортеров нет, начинают испуганно озираться, куда они запропастились. Хотя американец из «Дейли таймс» и вправду был слишком назойлив, задавал какие-то идиотские вопросы о «Белой звезде»…

— В который раз убеждаешься, что настоящее искусство вечно. Казалось, что книга моя — предание старины глубокой, и вдруг, совершенно неожиданно выясняется, что это не так… — Дмитрий откинулся на спинку дивана и, заложив руки за голову, самодовольно продолжил: — Так и хочется перефразировать древних: вот так приходит земная слава. По-видимому, это последний всплеск интереса к этому роману: когда «Титаник» доплывет до Нью-Йорка, ажиотаж сойдет на нет.

— В твоих словах звучит горечь.

— Что ни говори, а первая книга для меня — самая дорогая. С «Белой звезды», собственно, все и началось. Но каким трудом она мне далась, если бы ты знала.

— Расскажи!

— Нет, как-нибудь потом.

— Но ведь вышло еще несколько книг!

— И ни одна не имела такого феерического успеха, как «Белая звезда».

— Но… если «Титаник» не доплывет до Нью-Йорка, тебя провозгласят новым Нострадамусом.

— Это исключено.

— Почему исключено? Иногда мне кажется, что кто-то устраивает опыты над землянами. А как они поведут себя в этом случае? А как в этом? Такое ощущение, что нами управляет некий высший разум.

— Высший разум! — Соболев расхохотался. Он вытащил из кармана бумажник и выдернул привычным движением несколько купюр. — Вот настоящий Бог, который правит миром. А религия придумана для неудачников, чтобы они не мешали наслаждаться роскошной жизнью богатым. Вот и вся философия. А все остальное — демагогия. — Последнее слово он выделил особо.

Маша только покачала головой. Спорить на эту тему с Дмитрием было бесполезно. У него есть своя теория, которую он будет защищать с пеной у рта, а ссориться с ним Маша не хотела.

— Если ты не веришь в мистику, то как тебе удалось написать «Белую звезду»?

Дмитрий на миг растерялся, но тут же взял себя в руки. Он заговорил плакатными фразами.

— Задача писателя — предупредить. Мы способны представить себе то, что никогда не произойдет. И описать это настолько достоверно, что читатель поверит, что это действительно так.

— Да, писатели — это особые люди, — поощрила его девушка. — Они живут не только своей жизнью, но и жизнью своих героев.

— Совершенно справедливо, Маша, мы, писатели, — особые люди. И не только в том, что касается сочинительства романов. — Соболев окинул ее раздевающим взглядом. — И сегодня ночью ты в этом убедишься.

Девушка погрозила ему пальчиком:

— Не будем опережать события.

Дмитрий разлил шампанское по бокалам.

— Выпьем за твои прекрасные глаза.

— Ты считаешь, что у меня только глаза прекрасные? — кокетливо спросила Маша.

— Это первый тост. За все остальное мы тоже выпьем. Но позже.

— У нас просто шампанского не хватит — за все остальное, — засмеялась Маша и пригубила вино.

— Какие проблемы. Закажем еще.

После нескольких тостов, в которых Соболев восхвалял совершенство девушки, он посчитал, что прелюдия закончилась и пора приступить к решительным действиям.

— Вы позволите пригласить вас на танец? — галантно предложил он.

— Охотно, сударь. — Маша, с трудом сохраняя равновесие, выбралась из-за стола. — «Ах, как кружится голова, как голова кружится», — пропела она.

Дмитрий, заключив девушку в объятия, тесно прижался к ней, ощутив под руками жаркое тело. Они сделали несколько шагов. Мужчина коснулся губами ее шеи, вдыхая дурманящий запах женщины. Он больше не мог себя сдерживать и поцеловал ее в губы долгим страстным поцелуем. Маша ответила ему. Тогда он, осмелев, начал расстегивать молнию на ее платье. Молния не поддавалась, что еще сильнее распаляло его.

— Теперь я вижу, что вы, писатели, и вправду народ особый, — фыркнула Маша.

Девушка мягко отстранила его и, глядя ему в глаза, принялась медленно раздеваться. Мягко покачивая бедрами, она выскользнула из платья, оставшись в дорогом французском белье. Дмитрий, пожиравший ее жадными глазами, от желания едва не потерял сознание. Он лихорадочно бросился раздеваться.

Маша, совершенно обнаженная, приблизилась к Дмитрию и прильнула к нему всем телом. Подхватив девушку на руки, он бросил ее на постель.

Маша поощряла его хриплыми стонами, а в конце изобразила дикий оргазм, чем окончательно покорила Соболева. Через несколько минут он выплеснул свое желание в ее податливую плоть.

Когда, обессилев от ласк, они лежали вытянувшись на постели, Маша вдруг рывком поднялась и подбежала к столику с шампанским. Она взяла два бокала и, стоя спиной к кровати, в один из них бросила незаметно таблетку, которая мгновенно растворилась в шампанском. Теперь он выложит ей все, что надо.

— Выпьем за наше сближение! — Маша протянула Дмитрию бокал с таблеткой.

Катя вернулась в свою каюту ближе к полуночи. Она пребывала в прекрасном настроении. Это был самый счастливый день в ее жизни. И тут она вспомнила о Серебряковой. Но, включив свет, Катя обнаружила, что кровать девушки аккуратно застелена. Марина не теряла времени даром и с энтузиазмом прорубала окно в Европу.

Катя, мурлыкая что-то себе под нос, переоделась в ночную рубашку. Ей почему-то не хотелось, чтобы Марина пришла ночевать. Она легла на кровать и закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти события прошедшего дня.

Увы, любимчик девчонок актер Ди Каприо, сославшись на занятость в съемках, отказался от участия в круизе. Однако Катя, познакомившись с Леонидом Шавуазье, ничуть об этом не жалела.

Она представляла членов знатных семей чопорными, холодно-вежливыми, даже бесчувственными. Леонид Шавуазье, несмотря на благородное происхождение, был простым и доступным, в нем не было ни грана высокомерия.

Катя засыпала со счастливой улыбкой на губах: у нее появился свой Лео. Нет, разумеется, она не влюблена в него, ну, если только чуть-чуть, самую малость… Просто он такой необыкновенный, с ним так интересно говорить…