Соблазнительные изгибы - Меган Брэнди

зачем отключаться?

– Круз! – вопит другой мудак, громче предыдущего.

– Пока, Тобиас.

Хмуро смотрю на небо.

– До скорого, малышка-репетитор.

Надеюсь, ты там заснешь от скуки.

Сам я спать точно не собираюсь.

⁂

Комендантский час наступает быстро, и это несомненно радует. Я вымотан. Парни сегодня расшумелись, а девушки скандалили больше, чем когда-либо. С меня хватит. Готов с нетерпением воспользоваться своими гребаными привилегиями – выделенным мне одноместным номером.

– Итак, к кому из цыпочек ты проберешься тайком сегодня ночью? К бразильской красавице с акцентом или к кукле Барби с губами как у рыбы-ежа? – Эчо толкает меня локтем, когда мы выходим из такси. – Моя – капитан волейбольной команды. Видел ее задницу, дружище? Просто десять из десяти!

Усмехаясь, вытаскиваю ключ-карту:

– Сегодня – отбой.

– Серьезно? Что происходит, бро? Страдаешь от синдрома выбора?

Со смехом пинаю его в задницу и захожу в лифт. Он идет следом за мной, перегораживая вход остальным.

– Извините, придурки. Придется подождать следующий.

Парни стонут, проклиная нас, когда металлические двери закрываются у них перед носом.

– Послать бы тебя в жопу, – говорю Эчо.

– Ага, – ухмыляется он и вопросительно смотрит на меня. – Ты в последнее время ни с кем не зависаешь.

Пожимаю плечами:

– Настроения нет.

– Отсутствие настроения у такого мачо, как ты, это то же самое, что встретить шеф-повара, который ненавидит готовить. Не уверен, что такие существуют.

Двери лифта открываются, и мы выходим на девятом этаже. Сворачиваем налево, к нашему блоку комнат.

– Так что же происходит на самом деле? – спрашивает Эчо.

– Я хочу ее.

– Кого? Неужели капитана по волейболу?

Невесело усмехаюсь.

– Нет, чувак. – Вздохнув, перевожу взгляд на него. – Мою гребаную репетиторшу.

Его брови подпрыгивают, за этим следует смех.

– Ну вот и допрыгался, сынок. Я говорил тебе, что это полное дерьмо, когда она ушла, даже не поздоровавшись, в вашу первую встречу?

Эчо толкает меня плечом.

– Да, говнюк. Ты предупреждал, – снова вздыхаю я.

Вхожу в свой номер, а он останавливается, прислонившись к косяку.

– Я так понимаю, ниже пояса она еще не опускалась пальчиками?

– Пока все глухо.

Глаза у него округляются.

– Черт, может, у нее есть парень?

Сажусь на край кровати и качаю головой.

– А ты спрашивал? – пытает он меня.

Пожимаю плечами.

– Эй, покоритель женских кисок, – ухмыляется Эчо. – Чтобы заполучить ее, нужно для начала спросить.

– Это спорно, бро.

Смеется.

– Так что же? Она свободна или нет?

Провожу языком по зубам и смотрю на него:

– Определенно не свободна.

Эчо с ходу понимает, что я имею в виду, и его губы начинают разъезжаться.

У малышки-репетитора нет парня, но она занята.

Мной.

Она будет моей.

Просто еще не знает об этом.

Глава 13

Тобиас

– Хорошо, давай еще раз. – Мейер подходит ближе к нам. – Основные системы, из которых состоит человеческое тело, включают…

– Список длинней, чем сексуальная история Нео.

Она смеется, а Нео выталкивает меня из блиндажа.

Последнюю пару дней мы переносили наши занятия на поле, потому что мое время было ограничено, но пропускать встречу с ней не хотелось. К тому же, если я облажаюсь, мне крышка. Впереди последний тест перед экзаменом, и он может испортить мою годовую оценку. Если провалю, на экзамене нужно будет получить девяносто баллов или выше, а это, черт возьми, почти невозможно.

Нео мучил себя интенсивной пробежкой. Но сейчас он уже сменил свои бутсы на нелепые модные кроксы, с которых пылинки сдувает.

Бросаю мяч в сетку, кивая ему на прощание.

– Пока, Мейер, – пропевает он, одаривая ее своей лучшей улыбкой и, черт, зарабатывая ответную.

Притворяюсь, что бросаю мяч в его задницу, он поднимает руки в примирительном жесте, хотя не видит меня, и вслед за этим раздается смех.

Ушлепок.

– Давай назови хотя бы три.

– В жизни это не запомню, – вздыхаю я.

– Все ты можешь. Ты ж говорил, что изучаешь игровую статистику, верно?

Мои глаза поднимаются на нее, прищуриваюсь, и на ее сочных губах появляется намек на улыбку.

Так хочется укусить их.

– Что ты задумала, малышка-репетитор? Да, я каждый день по двадцать минут смотрю бейсбольные матчи.

Она приподнимает брови:

– А мы занимаемся по два часа почти каждый день. Все получится. Ну, назови хотя бы три.

Отправляю мяч в полет, и он идеально влетает в середину тренировочной сетки – квадратик, сделанный из красной ленты.

Наклоняюсь, чтобы взять еще один мяч. Хмурюсь, обнаружив, что ведро пустое, но тут подходит Мейер с мячом в руках. Она подбрасывает его вверх и ловит на лету, не сводя с меня глаз, по ее губам проскальзывает ухмылка.

– Назови три – и мяч твой.

Поворачиваюсь к ней лицом, и она торжествующе расправляет плечи. Похоже, мы оба забыли, что можно просто подойти к блиндажу и наполнить ведро мячами, которые там лежат, что я уже делал раньше.

Мейер наклоняет свою прелестную головку, снова подбрасывает мяч, но я успеваю перехватить его. Она с тихим рычанием бросается вперед, толкает меня в грудь, но прежде чем успевает отстраниться, я беру ее за руку.

Руку она не отнимает – смотрит, как наши пальцы переплетаются. Странно, что она позволяет мне это. Придвигаясь ближе, слегка притягиваю ее к себе.

Наши взгляды встречаются.

Смотрим друг на друга до тех пор, пока она не выхватывает мяч свободной рукой.

На ее губах появляется торжествующая улыбка.

– Вас так легко отвлечь, мистер Круз.

– Малышка, говорю тебе, меня отвлечет, даже если ты просто будешь дышать рядом.

Мейер краснеет и поджимает губы, чтобы побороть улыбку.

– За исключением времени, когда ты на поле, верно?

– Есть только один способ узнать…

Она закатывает глаза, а через несколько минут мы собираем вещи и уходим.

Вечером лежу в постели и не могу перестать думать о ней, но это уже не то чувство разочарования, как раньше. По крайней мере, не в этот раз.

Сегодня она улыбнулась по-особенному, не так, как прежде. Не уверен, что все это значит, но, кажется, лед дрогнул. Так что сегодня меня ждет хороший сон, потому что знаю, без всяких гребаных сомнений, что малышка ляжет спать, тоже думая обо мне.

Усмехнувшись, переворачиваюсь на живот, закрываю глаза и засыпаю.

Мейер

Держа по пакету в каждой руке, Бьянка заходит в комнату.

– У меня тут все конфеты, какие только были в магазине, и два сэндвича, с индейкой и ветчиной, их можно разрезать пополам.

– Ты, случайно, не захватила бутылочку, не знаю… хоть чего-нибудь?

– Заткнись, разве грудное вскармливание уже завершено? – Она вся светится, когда говорит это.

Я смеюсь, но мои плечи никнут, и в следующую секунду лучшая подруга-экстрасенс, бросив пакеты на пол, запрыгивает на кровать. Скрещивает ноги, так что ее колени касаются моих.

– Поговори со мной. Есть проблема, – говорю я.

В ее глазах появляется беспокойство, она кивает:

– Давай рассказывай!

Морщу нос.

– Высокий, загорелый, притягательный…

Бьянка моргает сначала один раз, затем второй. Потом смеется, падает на спину и тянет меня за собой.

– Тьфу ты, маленькая сучка, напугала! – Она зарывается лицом в мое плечо и тут же приподнимается на локте. – Я так понимаю, он не гнилое яблоко?

– Как выяснилось, нет. – Прикусываю нижнюю губу. – Тобиас Круз – это смесь кислых жевательных мармеладок с редкими белыми драже скиттлз.

Мы смотрим друг на друга и одновременно смеемся.

– Хорошо, мне необходимо услышать это первой. – Она переворачивается на живот, ожидая продолжения.

– Он именно такой, каким кажется на первый взгляд: великолепный и неотразимый. Атлетичный. Но… ему как будто приходится соответствовать всем стереотипным ярлыкам, которыми его столь щедро наградили, основываясь лишь на внешней обертке.

– Звучит отстойно, но смысл имеет.

– Да, – киваю. – Но за внешней оберткой скрывается совсем другой человек… – Делаю паузу, вспоминая его дерзкие выходки, и борюсь с улыбкой. – Ладно, порой его качества противоречивы, но это обоснованно. Он самоуверен, потому что действительно хорош в своем деле, и не скрывает этого. Это мило. – Хихикаю. – Тобиас подкупает своей манерой общения. Прямолинеен и не боится говорить то, что думает. – Моя ладонь опускается на живот, когда в нем внезапно вспархивают бабочки. – Знаешь, кажется странным, что человек, способный отмахнуться от того, что говорят о нем всякие придурки и пишут в «Вестнике», терпит, когда