Венчальная свеча - Марси Бэннет

Побледнев, Патриция смотрела на него. Она и не представляла, какая бездна отчаяния скрывается за обычной сдержанностью этого человека. Ей было, чем крыть, но сейчас не время для взаимных обвинений. Да и наступит ли оно вообще? И девушка только покачала головой со словами:

Я... я не знала, что вы так переживали.

Майлз тяжело вздохнул и отпустил ее.

– Да, конечно, как ты могла знать? Прости...

Он перешел к следующей картине, но Патриция не двинулась с места. Массируя руку, она вглядывалась в его чеканный профиль, в черты лица, все еще искаженного страданием. Сердце ее билось тревожно и неровно, не в силах смириться с его болью, с мучениями, невольной причиной которых ей довелось стать.

Почувствовав неладное, Майлз поднял на девушку вопросительный взгляд. Она немедленно отвела глаза и отвернулась, отпустив какое-то шутливое замечание по поводу портрета. Он потянулся к ее плечу, но вдруг помрачнел, и рука его бессильно упала.

Остаток экскурсии прошел в куда более сдержанной атмосфере, и Патриция была готова поклясться, что ее гид намеренно сократил программу. Сославшись на какие-то срочные телефонные звонки, он удалился в свой кабинет, и девушка сама не заметила, как оказалась в саду. Прогуливаясь по лужайкам вдоль подъездной дорожки, она вдруг услышала, как кто-то громко прокричал ее имя и, приглядевшись, обнаружила по ту сторону ограды репортеров. Нырнув за живую изгородь, она поспешно ретировалась на задний двор.

Впрочем, она и здесь не чувствовала себя в безопасности, и то и дело с беспокойством поглядывала на высокую древнюю стену, которой был обнесен дом, опасаясь, что кто-то из наиболее настырных папарацци сумеет взобраться наверх.

Ей пришло в голову, что и Майлз в свое время должен был испытать нечто подобное. А если учесть, что все произошло накануне свадьбы, ион действительно переживал за нее, в чем она уже успела убедиться...

Сквозь пелену облаков пробилось солнце, и девушка уселась на оказавшуюся поблизости каменную скамью, подставив лицо теплым ласковым лучам. Чувство вины захлестнуло ее, и на глаза навернулись непрошеные слезы. В сердцах она затрясла головой. Этот англичанин – ничто для нее. Пустое место!

– Патриция? – Очнувшись, она увидела Майлза, который бесшумно подошел чуть ли не вплотную. – Ты плачешь, – безжалостно констатировал он.

– Что за вздор, – деланно рассмеялась девушка. – От такого яркого солнца у меня всегда глаза слезятся.

– Интересно, почему я не верю ни одному твоему слову?

– Можете не сомневаться только в одном, насмешливо сказала она. – Если я и плачу, то не из-за вас.

– Конечно, нет, – спокойно согласился он. – Любопытно, однако, что твой образ бесчувственной и циничной особы постепенно утрачивает правдоподобие.

– Верно. Я вообще прелесть. – За игривостью ее тона легко угадывалось смятение человека, захваченного врасплох. – Это как зефир – снаружи твердый, а надкусишь – тает во рту.

– Тебя, пожалуй, надкусишь, – усмехнулся Майлз. – Но я пришел сказать, что приехала твоя бабушка.

– Ох! – Медленно поднявшись, Патриция поплелась вслед за ним обратно в дом.

– Она ждет тебя в гостиной, – сообщил он уже в холле, явно намереваясь отравиться восвояси.

– Куда вы?! – вскинулась она, судорожно цепляясь за его рукав. – Вы ведь не оставите меня одну, правда?

– Но она хотела поговорить с тобой наедине.

Майлз отрицательно покачал головой и удалился.

Ну и черт с ним, сказала себе девушка, и, не колеблясь более, решительно пересекла холл и толкнула дверь в гостиную.

Облик бабушки точно совпадал с портретом, который Патриция успела нарисовать в своем воображении.

Высокая и худощавая, словно проглотившая аршин пожилая дама с аккуратно подстриженными волосами серо-стального цвета стояла у камина с совершенно непроницаемым лицом. Ни радостного возгласа, ни улыбки. Только кивок после быстрой, но придирчивой процедуры осмотра.

– Итак, ты, наконец, решила вернуться, – заявила она вместо приветствия.

После невольной паузы Патриция подошла к гостье, протягивая руку.

– Насколько я понимаю, вы миссис Шандо. Рада видеть вас. Мне сказали, что я ваша внучка. – Она говорила подчеркнуто вежливо, взвешивая каждое слово.

Выражение лица старухи не смягчилось. – Ты хочешь сказать, что действительно ничего не помнишь?

– Лично я ничего не хочу сказать, – спокойно возразила Патриция. – Это ведь вы искали нашей встречи, а не я.

– Ты, безусловно, изменилась, – отрывисто сказала миссис Шандо. – Раньше ты никогда не позволила бы себе разговаривать со мной таким тоном.

– Неужели?

– Но у меня нет полной уверенности, что все обстоит так, как ты говоришь. Кажется, Майлз нашел тебя во Франции?

– Да.

– Чем ты там занималась?

– Работала официанткой в одном из парижских ресторанов.

– Я вижу, что твой характер закалился. – Взгляд проницательных старческих глаз пронзил ее насквозь. – Теперь, когда все уже позади, ты, конечно же, захочешь вернуться к прежней жизни. Поскольку вышло так, что квартирой в Челси воспользоваться нельзя, я решила увезти тебя в Ланкашир.

И это все, что она сочла возможным сказать по поводу поведения соседа-майора? Патриция едва не рассмеялась вслух, потрясенная таким философским спокойствием. Неужели ее родственница всю жизнь прожила, заметая мусор под ковер? Стараясь придать своему тону как можно более сухости и деловитости, девушка перешла в наступление:

– Я не намерена отравляться с вами в Ланкашир. Как и в любое другое место, – быстро добавила она, видя, что миссис Шандо открывает рот, чтобы что-то сказать. – Я собираюсь продать дом в Челси вместе с дырой для подглядывания в потолке ванной. И как только будут улажены все формальности с передачей прав на. следования, уеду обратно в Париж.

– В самом деле? Разве работа официантки столь уж привлекательна?

– Вы лучше спросите, что привлекательного я нахожу здесь, в Англии. Догадываетесь, каким будет ответ?

– А Майлз? Он же твой жених!

– Может, он и был им. Но в прошлом.

– Но он не оставил мысли жениться на тебе? – Понятия не имею, – холодно ответила Патриция. – В любом случае меня здесь ничто не держит.

– С амнезией или без нее, ты будешь круглой дурой, если не выйдешь за этого человека.

– Я предпочитаю быть дурой.

Лицо пожилой дамы вытянулось.

– Он без ума от тебя, ты же знаешь.

– В самом деле? – Голос Патриции стал ледяным. Старуха на мгновение задумалась, после чего повернулась к зеркалу в богатой позолоченной раме, украшавшему каминную полку. Казалось, она колеблется, рассеянно созерцая собственное отражение.