Шеллинг - Арсений Гулыга

Шеллинг читал «в небольшом, но битком набитом зале. Бросалось в глаза всегда значительное выражение лица. Говорил он красиво и свободно, выразительно, но без малейших следов риторики. Перед ним стояли два светильника, остальная часть помещения была погружена в полутьму. Слушатели сидели в глубочайшем безмолвии и величайшем напряжении. Он являл собой что-то чудотворное, магическое». Иногда ему удавалось исторгнуть у аудитории слезы.

Европейские битвы далеко. Здесь же разыгрываются свои баталии — мелкие, академические. В Париже казнили Робеспьера, а здесь подсиживают Фихте. Дело началось еще до прибытия Шеллинга в Иену. В 1798 году в первом номере «Философского журнала», ответственным редактором которого был теперь не только Нитхаммер, но и Фихте, появилась статья Фридриха Карла Форберга «Развитие понятия религии». Религию автор понимал не как веру в бога, а как нравственное поведение человека. Никому нет никакого дела до существа, чье бытие с точки зрения доказательства неопределенно и таковым всегда останется. Умозрительные понятия о боге как о сверхреальном, бесконечном, абсолютном существе противоречат религии, утверждал он, или безразличны ей. Религия не является ни результатом опыта, ни плодом спекуляции, она детище доброго сердца. Религия возникает из стремления человека к тому, чтобы добро взяло верх над злом, чтобы возникло на земле «царство правды». Церковь — это объединение честных людей для общественного поощрения добра.

Фихте не разделял точки зрения Форберга, но, будучи убежденным сторонником свободы печати, решил ее опубликовать. Первоначально он намеревался снабдить статью подстрочными примечаниями, излагающими точку зрения редакции; Форберг на это не согласился. Тогда Фихте написал от своего имени небольшую статью и при публикации предпослал ее статье Форберга. Фихте возражал против высказанных Форбергом сомнений в бытии бога. В этом не только нельзя сомневаться, но это самое достоверное из всего, что существует, это основа любой достоверности, единственная абсолютная реальность. Казалось бы в чем, в чем, а в атеизме Фихте обвинить нельзя.

И тем не менее обвинили. Появилась анонимная брошюра «Послание отца своему сыну-студенту об атеизме Фихте и Форберга». Брошюра распространялась в курфюршестве Саксонском, и тамошние доброхоты довели ее, видимо, до сведения начальства. Во всяком случае, вскоре последовал рескрипт дрезденского правительства (обращенный к двум саксонским университетам — в Лейпциге и Виттенберге) конфисковать одиозный номер «Философского журнала». Затем было предъявлено требование Веймару наказать издателей журнала. Фихте предложили объясниться. Дело хотели закончить келейно, успокоить дрезденских охранителей и в то же время не дать в обиду своих вольнодумцев. Фихте вынес, однако, скандал на публику. Он ответил двумя статьями одна резче другой. Во второй он говорил, что его преследуют не за атеизм, а за демократизм, за якобинство. На самом же деле он не представляет опасности для общественного спокойствия: он не политический честолюбец; он занятой человек, и на революцию у него просто нет времени. Фихте требовал оправдания через суд.

Ему пригрозили выговором. Тогда ов нависал тайному советнику Фойгту, что на выговор ответит прошением об отставке и что его примеру последуют многие его коллеги-единомышленники по университету. Какое правительство потерпит, чтобы с ним говорили таким тоном? В конце марта 1799 года выговор был объявлен и отставка принята. Фихте отправился в Берлин.

Фихте возмущало то обстоятельство, что обвинение в атеизме поддержали веймарские власти, среди которых свободомыслие давно уже пустило глубокие корни. Глава веймарской церкви генеральный суперинтендент Гердер не скрывает своих симпатий к Спинозе. Он публично изложил систему, которая отличается от атеизма, как одно яйцо от другого. Почему его не привлекают к ответственности? Фихте грозил поднять вопрос в печати.

Слухи об этом ползли, причем называли и имя Шеллингу как человека, который готовит памфлет против веймарского суперинтендента. Литератор Гарлиб Меркель рассказывает, как однажды в необычное время его пригласила жена Гердера и в слезах сказала ему, будто иен-ский профессор Шеллинг намеревается опубликовать памфлет против ее мужа. Гердер не скрывал своей антипатии к «метафизикам», и говорил об этом достаточно громко. Какой это будет скандал, если генеральному суперинтенденту и вице-президенту консистории придется защищать себя от обвинений в безбожии! «Помогите, — просила в слезах старая дама. — Помогите, если можете». Меркель немедленно вызвал карету и помчался в Иену, Рано утром на следующий день он пошел к Шеллингу, с которым не был знаком.

После обмена любезностями Меркель завел разговор о Фихте. Он назвал имена тех, кто был подлинным виновником его ухода. Шеллинг не возражал. Меркель уверил его, что Гердер не имеет к делу никакого отношения. У Гердера есть основания, подтвердил Шеллинг, не влезать в это дело. Тогда Меркель прямо поставил вопрбс, не собирается ли он впутать в неприятную историю Гердера, явно к ней непричастного. Последовал неопределенный ответ. «Я обрисовал ему ужасные последствия, какие возникнут для Гердера, в его годы нельзя волноваться, он просто сойдет в могилу, при том, что для Фихте от этого не будет ни малейшей выгоды, на это я особенно напирал. Я изобразил все это как совершенно бессмысленную злую выходку».

Шеллинг уверил Меркеля в том, что он никогда серьезно не намеревался осуществить задуманное. Он дал слово не выступать в печати. Меркель вернулся в Веймар па час раньше, чем обещал. Но жена Гердера уже стояла в окне, и радости ее не было предела. С самим Гердером Меркель никогда не говорил о случившемся, можно было лишь понять, что тот в курсе дела.

Во всей этой истории, получившей название «Спор об атеизме», Шеллинг был на стороне своего коллеги, стараясь вместе с тем избегать крайностей. В Иене вместе они работали один семестр. Виделись редко и друзьями не стали. Фихте не читал работ Шеллинга и считал его своим учеником и единомышленником. Он ожидал, что Шеллинг последует за ним прочь из университета, хлопнет дверью по его примеру. Этого не произошло. Планы Фихте перетянуть за собой в Берлин интеллектуальную Иену не осуществились.

Но когда Шеллингу предложили принять курсы Фихте, он отказался. Когда Фихте пришлось защищаться от нападок Канта, Шеллинг поддержал Фихте.

Эта новая беда свалилась на Фихте совершенно неожиданно. В своих произведениях он не уставал повторять, что «учение о науке» представляет собой не что иное, как только развитие учения Канта, не буквы его, а духа. Кант не возражая. Он просто не читал Фихте (как тот Шеллинга). Складывалось впечатление, что старику нечего возразить. Но вот однажды он таки прочитав своего ученика. И пришел в ужас. А поскольку ему давно предлагали высказать в печати свое отношение к фихтеанству, он послал в иенскую «Всеобщую литературную газету» короткое письмо. Оно появилось 28 августа, когда еще не утихли страсти, вызванные «Спором об атеизме».