Инвазия - Александр Грохт

этого просто быть не может! Твари, получается, нипочем вакуум и -273 градуса Цельсия, она спокойно ковырнула повреждённый кусок обшивки или разодрала технический выход, а затем проникла внутрь.

Все это промелькнуло в моей голове, и в обычной ситуации я бы восхитился собственной фантазией, но сейчас…

Не было удара, не было ничего, иначе, как я и говорил, мы все бы это почувствовали.

В подтверждение моей версии я вспомнил, что гул, испускаемый тварью, как мне казалось, начал перемещаться, и тогда я решил, что мне просто показалось.

А вот ни хрена подобного! Тварь действительно нашла другой путь, и теперь система воспринимает это как разгерметизацию, объявила тревогу.

Твою же мать! У людей вроде меня, например, будет всего несколько минут (а может и того меньше), прежде чем начнется принудительная изоляция отсека — все зависит от того, как быстро тварь «прогрызет» последнюю преграду. И это означает только одно — надо бежать, и бежать быстро!

До выхода из отсека всего ничего — две сотни метров. Но это две сотни метров наперегонки со смертью, и теперь уже в темноте. Лампы аварийного света в этой части склада полностью отсутствуют, так что шансы нарваться на какую-нибудь тварь очень высоки. А вот выжить — как раз таки наоборот, минимальны…

‒ Лейтенант! — заорал я.

— Чего тебе? — послышалось в ответ.

Мне прямо-таки зудело сказать «Ничего!», и просто совершить то, что я задумал. Эти двое ничего не поймут и не увидят. Они уже, считай, покойники, но я ‒ не полное дерьмо. Да и эти двое еще могут пригодиться. Какие бы они ни были, а всяко лучше, чем все эти твари, желавшие меня сожрать, так что…

— Я сейчас швыряю горсть «орехов» и бегу к переходному шлюзу. Рекомендую делать то же самое…орехов мало, говорю сразу.

— Сержант, ты…

Никакого желания слушать его ответ у меня нет, так что я, изложив свою идею, дав им возможность осмыслить сказанное, достал шесть из восьми светошумовых гранат, которые успел собрать и, в первую очередь, передвинув регулятор отсрочки взрыва на уже подготовленной мной гранате, бросил ее вдаль, в самую толпу тварей.

Следом за ней полетели одна за другой активированные «орехи» — их я тоже швырял, метя в толпу врагов. Как только последняя улетела, я рухнул на палубу, зажал уши, зажмурил глаза и открыл рот, ибо сейчас будет лютая какофония…

Мощный взрыв, от которого вибрация прошлась по палубе, и следом еще шесть взрывов с интервалом в полсекунды. Грохот такой, что страшно руки от ушей убирать — оглохну. Ярчайшие вспышки, бьющие сквозь крепко сжатые веки. А ведь я вроде как ногами к взрывам нахожусь…

Едва только бухнул последний взрыв, я вскочил. Времени лежать нет, так что ноги в руки, и вперед! «Мисси» за спину, я не готов с ней расстаться без нужды, в руки дробовик.

А теперь ходу, ходу!!!

Твари вокруг ошеломлены и оглушены, все монстры, как человекоподобные, так и уже в форме чудовищ, в данный момент просто визжали на сотню голосов, катаясь по палубе, извиваясь, дергаясь.

Тела, собранные из кусков, рассыпались на части, и теперь я смог оценить масштаб бедствия — луч моего фонаря выхватил шевелящиеся комки, которыми палуба была устлана, будто луг травой. Тут было не меньше сотни чудовищ, и это при условии, что видел я только часть из них — вся картина была от меня скрыта навалившейся темнотой.

Тремя выстрелами я расчищаю пространство перед собой, отбрасывая пинками корчащиеся тела и их части со своего пути. Мне надо пробежать очень быстро вон до тех стеллажей, и дальше просто нестись вдоль них. Добежав до стеллажа, я швырнул далеко вперед еще один «орех», последний же оставил на крайний случай, вместе с двумя противопехотными гранатами. Это все, что у меня осталось…

До следующего стеллажа двадцать пять метров. Смешное расстояние, в целом, вот только в прожекторах оно все завалено корчащимися, извивающимися кусками тел и монстрами, бежать приходится, перепрыгивая через них, в любую секунду ожидая, что какая-то из них все же очухается, и схватит за ноги. Тогда все, конец…

Кстати, монстры, похоже, очень быстро приходят в себя после вспышки. Ну, те из них, кто уже не люди или, скорее, не пытаются даже ими казаться. Человекообразные практически не шевелятся, они в глубоком отрубе, а вот «насекомыши» мало-помалу уже приходят в себя, и это очень плохо.

Я на бегу от бедра палю во все стороны, пытаясь зацепить наиболее живучих и представляющих для меня большую опасность тварей, ну или же тех, что находятся прямо у меня на пути. Но это капля в море.

В лучах прожекторов видно, что они буквально везде. Целое море шевелящихся тел.

Я зажимаю последнюю светошумовую в ладони для активации, и, не глядя, бросаю ее за угол.

Это позволит мне выиграть еще шесть секунд форы, а затем в дело пойдут уже гранаты обычные. Эффекта от них будет куда меньше, но лучше что-то, чем вообще ничего. В ином случае меня просто догонят оклемавшиеся твари…

Взрыв, вспышка! И если вспышку я могу хоть как-то компенсировать, закрыв глаза руками, то взрыв — никак, придется просто обойтись какое-то время без слуха.

Удар по ушам жесточайший. Я дезориентирован, но возможности переждать это состояние нет, так что продолжаю бег. Благо, оглушило меня не настолько, чтобы отключился разум. Что-то я еще соображаю.

Как говорил один мой приятель, без вести сгинувший во время дележки Алагайских лун: «Был бы мозг — было бы сотрясение».

В дробовик я на ходу сую последние патроны, осталось три зажигательных, и все.

Оббежав стеллаж, вижу, что здесь практически те же пейзажи, что остались у меня за спиной: куча оглушенных чудовищ, вот только тут уже совершенно нет света.

Однако кое в чем картина разительно отличается — в проход меж стеллажей на моих глазах уполз длинный, раздвоенный на конце хвост, как минимум в метр длиной. Видимо, на эту форму светошумовая не действует, или же такие твари приходят в себя намного быстрее — остальные пока даже не пытаются куда-то отползти-убежать.

От быстрого бега у меня начинает колоть в левом боку, а без слуха, будучи оглушен, я пропустил момент, когда все же был атакован со стороны. Твари тоже досталось, она оглушена, но все же пытается нанести мне удар, ее щупальца пролетают вдоль моей головы, и одно из них зацепляет мой фонарь на плече. Щупальце рефлекторно сжимается вокруг него, и я прямо-таки