Египетские приключения - Оливия Кулидж

Такое послание испугало бы любого призрака, ведь жалоба Пенамона была, без сомнения, справедливой. Моей хозяйке, однако, хватило смелости, чтобы ночью прийти снова, не обращая внимания на его гнев. Обычно она появлялась в своей комнате, но иногда ее можно было встретить в коридоре, вблизи комнаты. Никакое наказание не могло заставить рабов выполнить самое простое поручение Пенамона – появляться в его покоях после наступления темноты. Я одна продолжала встречать ее из жалости, к тому же мне казалось, что она приходила к нам не со злости, а от отчаяния.

Прошло восемь ночей с того времени, как Пенамон написал послание, когда наконец мне удалось убедить его поговорить с женой. Я зажгла небольшую лампу, которую всегда ставила возле своей постели, а он ждал у стены, сидя в кресле, подперев подбородок рукой. Что бы я ему ни говорила, не могла смягчить его. При мерцающем свете лампы он выглядел как статуя, сделанная из самого твердого и холодного камня.

Она внезапно появилась в полночь, освещенная странным лунным сиянием, исходившим от нее самой. Как ни странно, но именно у призрака перехватило дыхание – он содрогнулся, а Пенамон холодно смотрел на него без тени страха.

– Оставь нас в покое, Неферамона, – надменно приказал он. – Ты достаточно долго обременяла нас своим беспокойным нравом.

На ее темные глаза навернулись слезы, но ни одна слезинка не упала. Мы заметили, что она тяжело вздохнула. С огромным усилием она повернула голову и заговорила.

– Что пожелаете, моя хозяйка? – воскликнула я в отчаянии. – Я не могу услышать!

– Твое место в гробнице, – жестоко сказал Пенамон. – Никого не волнует, счастлив ли твой дух или нет.

Но его слова были обращены в пустоту и темноту. Там, где была моя хозяйка, уже никого не было.

– Если бы ты не обращала на нее внимания, Небту, – сказал Пенамон резко, – я не думаю, что она хотела бы вернуться.

Его серьезность возмутила меня.

– Вы не правы! – закричала я. – Она возвращается только потому, что очень несчастна и страдает.

– Она никогда не была несчастной, – сказал Пенамон с горечью. – И разве я когда-нибудь жаловался на то, что она не заботилась обо мне?

Он говорил с таким чувством, и я впервые задумалась: ведь мой хозяин был не более счастлив, чем его жена. Однако он хранил свое несчастье в глубине сердца, в то время как она обременяла нас и его своими жалобами. Вполне естественно, что он не обращал внимания на ее жалобы и печали в равной мере, как и на свои собственные. Он был слишком жестким человеком, чтобы вызвать к себе жалость, но я сочувствовала ему, хотя не осмеливалась произнести это. Я всматривалась в темноту, затем тихо сказала:

– А вы когда-нибудь интересовались ею самой и ее жизнью?

– Откуда мне знать? – спросил Пенамон беспомощно. – Она никогда не была счастлива со мной.

– Но ее девичество? – упорствовала я. – Разве это не счастливое время для нее?

Лицо Пенамона помрачнело.

– Это было хорошее время для детей, у этого проклятого фараона было искреннее сердце. Он жил в шутовском раю, где добрый бог всех любил, но не заботился о тех людях, которые голодали в другой части Египта, территория которой была захвачена врагами. Счастье того времени было подобно отравленному цветку.

Возможно, благодаря темноте он смягчился. Мы сидели при мерцающем свете лампы, которая стояла между нами, отвернувшись друг от друга, как если бы каждый из нас разговаривал сам с собой. Я мягко спросила:

– А что случилось с тем прекрасным городом, где фараон поклонялся своему доброму глупому богу?

– Люди покинули его, – ответил он спокойно. – Ветер занес песком фонтаны, сады увяли, и даже дворец изумительной красоты превратился в пепел. Египет разрушался. Фараон умер, и люди не могли вернуться к прежней жизни. Я слышал, что они так торопились оставить это место, что даже забыли взять с собой собак. И только лишь дети, жившие во дворце, столь любимые там и никогда не ведавшие никакого зла, плакали, уходя, и всегда надеялись вернуться в свое счастливое прошлое. Ни один из них не прожил долго, кроме Неферамоны, и ни один из них так и не пробудился от своей несбыточной мечты.

Я поднялась и на ощупь прошла в угол комнаты, где стояла резная шкатулка для драгоценностей моей хозяйки. Она была пуста, если не считать нескольких сломанных безделушек, не стоивших того, чтобы их положить в гробницу. На самом дне шкатулки я нашла тот странный знак солнца с благословляющими лучами-руками и принесла его хозяину.

– Пусть она возвратится в свою мечту, – сказала я, – ведь она уже умерла, и теперь те времена больше не смогут причинить вред Египту.

– Значит, она хранила это, – произнес Пенамон с нежностью.

– Да, хранила, – призналась я, – и думаю, она приходит за ним. Если мертвые не находят покоя, они ищут путь, который ведет через опасности к Благословенным Островам. У каждого должен быть свой талисман, чтобы защитить его. И я думаю, что этот – ее.

– Не может быть! – резко сказал Пенамон. – Я никогда не позволю, чтобы у нее был знак этого бога!

– Отпустите ее, – ответила я. – Разве недостаточно долго вы держали ее? Всю свою жизнь она ждала, чтобы вернуться в эту мечту. Она может достичь своей цели или погибнуть. Но в любом случае зачем ее задерживать здесь?

Пенамон взял золотой знак и встал.

– Ты права, Небту, – сказал он. – Я отдам ей талисман, и пусть она идет куда пожелает. Разве это не странно, что свое горе можно утолить так просто?

Он вздохнул и ушел. Я тоже вздохнула, но не по моей хозяйке, которая шла за своим счастьем по неизведанному пути, а по своему хозяину. В этом реальном мире у него не было никакой цели. Он все делал правильно и произносил всегда умные речи во время ритуалов. Его богу больше ничего не надо. Вместо того чтобы быть счастливым, ему придется научиться носить сердце из камня.

Дети Сета

При дворе некоего фараона – большого любителя волшебства – всегда жили мудрецы и маги. Он видел столько представлений, что наступил день, когда никакие чудеса больше не удивляли его. Однако его интерес к чудесам не уменьшился, и если он не мог видеть ничего нового, то желал слышать о чем-то новом. Поэтому, когда писец принес ему рассказ, который обнаружил на свитке древнего папируса, довольный царь с радостью приготовился слушать его, представляя себе, что в те древние времена люди были более могущественны и походили на богов. Воодушевленный интересом царя, писец развернул свиток папируса и начал читать.

Когда-то жил царевич, который очень любил путешествовать. Объезжая свои владения, он видел, что крестьяне в деревнях трудились от рассвета до заката. Ехал он несколько дней, пока не добрался до берегов больших каналов и болотистых водоемов. Здесь он увидел цветущие пастбища, на которых паслись бело-рыжие стада. С наступлением ночи царевич случайно заметил двух пастухов, которые разожгли огонь и готовили себе еду недалеко от укрытия, построенного из тростника. В отблесках красного пламени они выглядели скорее как дьяволы, а не люди: небритые, с жестокими глазами, которые блестели из-под косматых бровей. Царевич знал, что у пастухов есть посохи, один край которых был остро заточен и окован медным наконечником подобно копью. Царевич не был вооружен, поэтому решил, что будет благоразумнее спрятаться и подслушать, о чем говорят эти люди.

– Лучше убежать или идти в солдаты, – ворчал тот, который находился ближе, беря свой посох и сердито тыкая им в огонь. – Я не посмею вернуться домой в конце сезона, если стадо не увеличится. Царевич – жестокий хозяин, и его стражники всегда держат палки наготове.

– Это так, – согласился второй, молодой парень с рыжими волосами, массивными руками и мощной широкой грудью. – И все же зачем тебе бросать твое стадо сейчас? Никогда еще трава не была такой сочной и густой, как в этот сезон.

– Тебе хорошо говорить, рыжеволосый сын демона Сета, – сказал первый пастух. – Даже крокодил не трогает рыжеволосых, поскольку боится дьявола, защищающего их. Я родился в тот день, когда эти животные обладают особой силой.

– Где этот крокодил?

– Он ждет у брода, соединяющего эти два больших водоема, – ответил первый пастух, махнув рукой в сторону водоема. – Каждый день я провожу свое стадо, и ты можешь проверить – я не использую никакой хитрости, чтобы сохранить животных. Я родился в недобрый час и всегда ношу с собой перо ибиса, которое охраняет меня и может превратить в камень даже самого жестокого крокодила. И еще я знаю сильное заклинание, которое всегда говорю, повернувшись к воде:

«Стой, крокодил! Не маши своим хвостом и не шевели своими лапами. Не открывай свою пасть. Пусть вода превратится в огонь для тебя. Стой, крокодил, сын зла!»

– Да, правильное заклинание, – кивал рыжеволосый человек. – Ты хочешь сказать, что крокодил превратился в камень?