Грегор и проклятие теплокровных - Сьюзен Коллинз

— О да, согласен. Как поживаешь?

— Замечательно, просто замечательно — особенно учитывая обстоятельства, — сказал Хэмнет. Глянув через плечо на ящера, он добавил: — Все в порядке, здесь безопасно. Можешь выходить.

Зашуршала листва — и по хвосту Гребешок спустился маленький мальчик. Не так ловко, как Хэмнет, но все-таки он приземлился удачно, хотя и пробежал несколько лишних шагов вперед. Что-то с этим мальчиком было не так, неправильно. Точнее, не то чтобы не так…

Он просто был другим, непохожим на остальных. И Грегор вдруг понял, чем тот отличался.

Кожа у него была такая же бледная и почти прозрачная, как у остальных подземных, а вот густые кудрявые волосы были… черными. А глаза у него были зеленые — как лимонный леденец.

Кто же это такой? Он не был похож на подземных, но и на выходца из Наземья тоже.

Мальчик взял Хэмнета за руку и обвел присутствующим своими удивительными зелеными глазами.

— Это мой сын Газард, — сказал Хэмнет.

— Не только живой-здоровый, но еще и с сынком-полуземным! — хмыкнул Живоглот. — Умеешь ты произвести впечатление.

Полуземный. Что же это означает? Что половина крови у него от подземного, а вторая половина — от наземного?

Тогда понятно, почему он выглядит так необычно.

Викус выпустил из объятий Соловет и сделал несколько шагов в сторону Газарда. Он вдруг упал перед ним на колени и взял в свои руки его маленькую ладошку:

— Приветствую тебя, Газард! Я твой дедушка, меня зовут Викус.

— Мой дедушка живет в Нью-Йорке, — возразил мальчик. — Моя мама хотела меня туда свозить и познакомить с ним. Но она умерла.

Он говорил с акцентом: что-то среднее между тем, как говорил Грегор, и тем, как говорили подземные.

— У тебя два дедушки, мальчик. Я — отец твоего отца, — произнес Викус.

Газард вопросительно посмотрел на Хэмнета. Тот едва заметно кивнул.

— А я и не знал, что их у меня два! — сказал Газард. — И где же ты живешь?

— Я живу в Регалии, — ответил Викус.

— Я не знаю, где это. А мы поедем к тебе в гости?

— Мы всегда… будем… тебе рады.

Викусу пришлось выпустить руку мальчика, потому что на глаза ему навернулись слезы. Он отошел к Соловет и стоял, отвернувшись от Хэмнета и Газарда, закрыв лицо руками.

Грегору уже доводилось видеть его плачущим. Но сейчас он никак не мог понять, что происходит. Если Хэмнет сын Викуса — то почему Грегор никогда о нем не слышал? Как получилось, что тот встретил женщину из Наземья и у них родился сын? Что он делает здесь, в самом центре гибельного места, где людям нельзя долго находиться? И откуда его знает Нерисса? Но главное — как она могла знать, что он появится здесь, когда все думали, что он…

А что он? Мертв? Неужели его считали умершим?

Грегор предположил, что, возможно, Хэмнета когда-то изгнали из Регалии — тогда понятно, почему никто никогда о нем не говорил. Но людей выгоняют лишь за тяжкие преступления. Хотя… с тех пор как Совет чуть было не принял решение об изгнании Ареса, а самого Грегора хотели казнить, — он уже не был так уверен в беспристрастности и справедливости местного суда.

— Зачем ты пришел, Хэмнет? — раздался хриплый от волнения голос Соловет. — По-моему, ты достаточно причинил нам боли десять лет назад. Убежать, не подумав о нас, близких… заставить нас поверить в свою смерть… Зачем ты пришел?

Убежать?! Такая мысль Грегор не пришла в голову. И разве из Регалии можно убежать? Ведь это означает верную смерть — без поддержки и защиты города…

Однако вот он — тот, который убежал. И выжил. И выглядел вполне довольным. Тогда почему он убежал?

Грегору было очень любопытно это узнать, но он рассудил, что сейчас неподходящий момент для вопросов. Ему и так было неловко быть свидетелем этой семейной сцены.

— Я здесь потому, что обещал быть здесь, — сказал Хэмнет. — Десять лет назад, когда покидал Регалию, маленькая девочка вцепилась в меня и заставила пообещать, что я буду здесь сейчас. Она сказала мне тогда, что со мной будут ящер и ребенок-полуземный. Я решил, что она чокнутая, — и согласился, чтобы она оставила меня в покое. А десять лет спустя, все еще живой, я вдруг обнаружил себя в обществе ящера и ребенка-полуземного и подумал, что, пожалуй, ей и правда было видение. Где Нерисса? Она жива? — спросил Хэмнет.

— Не только жива, она на троне, Хэмнет, — ответил Живоглот.

— На троне?! — удивился Хэмнет. — А как же…

— Твоя сестра Юдит и ее муж погибли — их убили крысы. Твоя племянница Люкса несколько месяцев назад пропала в Лабиринте. Скорее всего ее нет в живых, — сказала Соловет. — Но у тебя больше нет права скорбеть о них, Хэмнет. Твоя сестра-близнец Юдит… ее муж… твоя племянница — ты отрекся от всех них, когда нас оставил.

Вот это да! Теперь Грегору вообще захотелось провалиться сквозь землю (если такое возможно под землей) — все-таки у таких сцен не должно быть свидетелей.

— Не надо указывать мне, мама, — ответил Хэмнет. — Не надо указывать мне, что я должен делать, как я должен думать и даже — как мне скорбеть.

— Значит, ты наш проводник? — вмешалась Коготок, нервно дергая хвостом.

— Понятия не имею. А я проводник? — спросил Хэмнет.

— Это слова вашей чокнутой королевы, — хмыкнул Пролаза. — Она сказала, что ты появишься и поведешь нас в Виноградники.

— Она так сказала? А вас-то зачем туда несет?! — удивился Хэмнет.

— «Пророчество крови», никуда не денешься, — ответил Живоглот. — Предположительно Виноградники — это колыбель.

Его зубы тем временем безостановочно разгрызали очередную кость.

— «Пророчество крови»… Да, я отсутствовал слишком долго. Но… но где же Воин?

— А вот перед тобой. Увяз в костях, — сообщил Живоглот.

Грегор, который все еще пытался вытащить ноги из чьей-то грудной клетки, застыл под взглядом Хэмнета. Живоглот не мог выбрать более удачный момент для представления — Грегор чувствовал себя полным дураком.

— Это и есть Воин? Ты уверен? — усомнился Хэмнет.

— Ну да, к гадалке не ходи! Доказано уже двумя пророчествами. И не волнуйся — на самом деле он гораздо толковее, чем кажется на первый взгляд. Хотя и нагловат… Он даже возомнил о себе, будто он яростник.

— Воин, да еще и яростник. Мечта моей матери сбылась, — глядя на Грегора с явной неприязнью, произнес Хэмнет.

Грегор злобно дернул ногой и наконец получил свободу. Он ненавидел сейчас Живоглота за то, что тот во всеуслышание назвал его яростником. Как сказала тогда Вертихвостка? «Яростник — прирожденный убийца»… Кому же хочется быть убийцей? Грегору точно не хотелось. Да он вообще не желал об этом говорить!

— Ну, в джунглях яростник найдет только лишние приключения на свою пятую точку, — сказал Хэмнет. — Надеюсь, ты сможешь держать свою ярость под контролем. — Его слова звучали недружелюбно и даже саркастически.

— А я надеюсь, что ты знаешь, куда нас вести, потому что у меня очень мало времени, — отозвался Грегор.

Этого делать не стоило.

— Не помню, чтобы я давал согласие куда-то тебя провожать, — заметил Хэмнет.

— А я не помню, чтобы о чем-то просил тебя! — запальчиво ответил Грегор.

Он понимал, что обмен колкостями никому сейчас не нужен, но почему-то не мог остановиться.

— Вот и замечательно. Значит, мы друг другу ничего не должны, — кивнул Хэмнет. — Пойдем, Газард.

И он потянул мальчика обратно к ящеру.

Пролаза издал разъяренный рык и повернулся к Соловет:

— Вы, дешевки! Ничтожные твари! Все вы! Вы затащили нас сюда, в этот гадюшник, и для чего?! Твой собственный сын отказывается помогать тебе искать это чертово противоядие!

— Мы не нуждаемся в его помощи, — сказала Соловет.

— Да тебе ничья помощь не нужна! Для тебя будет правильно и хорошо, если мы все останемся здесь и сгнием в джунглях, — произнесла Коготок.

— Так идите отсюда! Идите, возвращайтесь в свои пещеры! Мы найдем противоядие и без вас, — резко сказала Соловет. — Только потом не скулите под нашими дверьми, что ваши щенки умирают!

— Вот как вы выполняете свои обещания! Тогда вот вам наше — вам тоже несдобровать! — прошипел Пролаза и приготовился к атаке.

Гвардеец, стоявший возле Соловет, схватился за меч, второй гвардеец вскочил на летучую мышь и взмыл в воздух. Коготок заняла позицию рядом с Пролазой.

Грегор понимал, что столкновение неминуемо, а значит, кто-нибудь непременно погибнет.

Но неожиданно один из гвардейцев опрокинулся на спину, а его меч оказался в руке у Хэмнета. Пролаза было дернулся, но Хэмнет метнул меч, который воткнулся в трещину в камне, в сантиметре от крысы. Усы с одной стороны его морды оказались словно сбриты. А когда отклонялся от меча, он навалился на Коготок, та потеряла равновесие и упала. Крысы сцепились в клубок. Когда же гвардеец верхом на летучей мыши спикировал вниз, Хэмнет подпрыгнул, схватил его за руку, в которой был меч, и сдернул на землю. Секунда — и гвардеец лежал животом вниз в беспомощной позе, а его разломанный надвое меч валялся возле каменного валуна. Никто даже пикнуть не успел.