Ловушка для красоток - Жанна Режанье

— С сегодняшнего дня, — сказал Рекс, — работа сама поплывет тебе в руки. Вот увидишь.

— Надо выпить и отпраздновать это событие! — заявила Чарлин. — У нашей юной монашенки высокий коэффициент обучаемости. Следующий урок — коктейли!

«Я научусь, — думала Ева, — я очень быстро научусь всему! Благодарю тебя, святая Юдифь!»

В четверг вечером Долорес сказала:

— Заходила сегодня в «Аллен и Коль» и просто сошла там с ума. Такие прелестные вещи! Я накупила целую кучу: пояса, шарфики, бусы, солнечные очки. Кстати, как тебе мое новое платье? Подойдет для первого свидания? Что меня мучает, так этот чертов парик — я не попала к Фелипе, а он единственный, кто меня хорошо причесывает с накладными волосами!

Кэрри ожидала, пока наполнится ванна, сидя на ее бортике и подстригая ногти на ногах.

— Хватит кукситься, Кэрри!

— С чего ты взяла?

— Выродок, этот твой Мел Шеперд! После его отъезда ты ходишь сама не своя, Я тебе уже говорила, не нужен он тебе. И говорила, что он женат! Так нет же, ты все равно не можешь выбросить его из головы.

— Я не верю, что он женат.

Кэрри забралась в ванну. «До чего же у нее красивая грудь!» — отметила Долорес, с трудом отводя глаза.

— Фелипе, педик вонючий! — переключилась она на собственные проблемы. — При том, сколько он на мне зарабатывает, можно, казалось бы, найти четверть часика и причесать меня. Так нет! Ты только посмотри на этот парик — мерзость!

— Да нет, волосы лежат хорошо!

— Слушай, Кэрри, если даже я ошибаюсь и он не женат, все равно: не будет тебе с ним добра. Все эти типы на один манер. Как ты думаешь, что лучше — надеть черный бархатный бант или стразовую застежку? Я эту застежку терпеть не могу, другое дело, была бы она из настоящих бриллиантов!

— Кроме тебя, никто не заметит разницы.

— Я-то знаю, что камни поддельные, и в этом весь фокус. С другой стороны, если я ее надену и Серж поймет, что камни ненастоящие, может, он сообразит что к чему и подарит настоящую застежку. А где моя косметичка? Хочу подкрасить ресницы!

Кэрри указала на косметичку.

— Мерси. — Долорес открыла сумочку. — Представляешь, как мне повезло с этим стариком Сержем? Бабы во всем городе умирают, чтоб только познакомиться с ним… Кэрри, а белого лайнера у тебя нет?

— Нет.

— Тогда попробую наложить на веки просто белую помаду.

Она достала из косметички красивый тюбик, осторожно нанесла слой помады на веки, растерла вокруг глаз, слегка подчеркнув коричневой тенью. На операцию ушло пятнадцать минут, не меньше. Закончив, Долорес покружилась перед зеркалом, удовлетворенно оглядывая себя со всех сторон.

— Слушай, Кэрри! А я ведь вполне заслуживаю разворота в «Вог»! Я гораздо лучше выгляжу, чем эти сучки с их фотографий!

Кэрри выбралась из ванны и, блестя мокрым бронзовым телом, потянулась за полотенцем. Долорес глянула на изгиб ее ягодиц и отвела глаза.

— Деньги! — сказала она. — Денежки. Ничего другого не надо. Ты это понимаешь, Кэрри? Вот что решает все мировые проблемы.

Часть вторая

Глава I

Каждый нерв в теле Рекса был напряжен, когда он, набрав номер своего нового возлюбленного Себастьяна Леонарда, ожидал его ответа.

— Алло-о, — послышалось в трубке.

— Любимый, это я! Угадай, с чем я тебе звоню? Я добыл тебе контракт на рекламу нижнего белья «Голден фрут»!

— Сколько платят?

— А сколько ты обычно получаешь в час? Сорок?

— Но не за такую работу!

— Это почему?

— Потому что за нижнее белье идет двойная ставка.

— Девушкам! А когда белье рекламируют мужчины, им почти никогда не платят двойных ставок.

— В таком случае я не уверен, что мне вообще следует браться за это дело.

— Ты что? Почему?

— Это может повредить моему образу в глазах публики. Предстать перед зрителями в таком виде, что-то там показывая… Мои способности как актера к самораскрытию…

— Но ты нуждаешься в работе!

— А какие там трусы? Жокейские?

— Понятия не имею! — Рекс был взбешен неблагодарностью Себастьяна, которому в конце концов он просто хотел оказать любезность.

Неожиданно в дверях появилась Чарлин с псами. Рекс бросил трубку и спросил:

— Что случилось? Ты чем-то расстроена?

— Защищай крепость в одиночку, о'кей? Мне надо мчаться на студию, где маленького Дэнни Туи снимают в рекламе запеченных бобов.

— А что там?

— Только что звонила его мамаша. Ребенок блюет от этих бобов. Съемку прервать не могут, мальчишка должен их есть, ему подставили ведро, и после каждого дубля он туда блюет!

— Господи, еще не хватало!

— Поеду на студию и устрою им скандал. Нужно будет, так напущу на них департамент здравоохранения!

— Давай! А когда вернешься, нам нужно будет посидеть и кое-какие концы свести с концами. Ладно, киска?

— Разве что после работы.

— Отлично! Перекусим вместе и поговорим. Я плачу, раз ты такая хорошая девочка!

— Ну спасибо.

— Знаешь, куда я тебя поведу? В «Чок Фул О'Натс», там подают лучшие гамбургеры в Нью-Йорке, и всего по сорок пять центов.

— Предвкушаю это удовольствие, — сухо ответила Чарлин.

Долорес уже имела постоянный доход от модных журналов и каталогов, ей охотно предлагали коммерческую рекламу на телевидении, а сейчас агентство старалось добыть ей роли в двух новых бродвейских постановках. Очень неплохо складывалось положение и на фронте светской жизни: она частенько обедала в «Павильоне» (курица в шампанском — любимое блюдо) и в «Колонии» (по четвергам, когда готовят болито), в «Леопарде», «Толедо», «Ле Мистрале», не говоря уж о «Лягушке», «Лютеции» и «Четырех сезонах», где она была своим человеком. Танцы в «Эль-Марокко» и в «Клубе», уик-энды в Хэмптоне: «Дюк-бокс», «Бауден-сквер» или «Теннис-клуб».

Второй уик-энд августа Долорес провела в Уэстхэмптоне и в город возвратилась поздно ночью в воскресенье. В понедельник утром, когда они с Кэрри быстро одевались для ранних собеседований, Долорес спросила:

— Интересно, угадаешь, кого я там видела?

— Кого?

— Этого полудурка Эдмунда Астора. Да, чуть не забыла тебе рассказать: в пятницу в парикмахерской я взяла журнал и там нашла кое-что интересное для тебя. Про твоего дорогого друга.

— Ты о ком?

— О выродке Шеперде.

— Ты читала про Мела?

— Про него.

— И что там? Расскажи!

— Я стащила из парикмахерской этот журнал. Вон он, на стуле. Кэрри взяла журнал — восьмимесячной давности.

— На двадцать седьмой странице, — подсказала Долорес. — Читай: его жена подала на развод в Санта-Монике. Говорила же я тебе, он женат!