Свидетель апокалипсиса - Андрей Салов

Но он понимал и другое, с его появлением здесь начало сбываться Пророчество, и он должен довершить его. И если все произойдет так, как гласит оно, то люди станут свидетелями величайшего таинства, когда-либо происходившего во вселенной.

Необходимо найти место, где обитают Вхи. От контакта с ними в немалой степени зависит успешное выполнение Пророчества.

И он нашел их. Ракета с управлением, переделанным на ручное, достигла цели. Почти. Хороший удар в бок из притаившегося в лесу орудия поставил под вопрос выполнение задачи. И он упал в лес. И лес горел. Хрустели пожираемые огнем листья, пузырилась и лопалась от жара кожа. И туманился мозг, и отказывали порой руки, но тело упрямо продолжало движение вперед, к теряющейся в небесной сини стене. И он добрался до нее. Уцепился за ее холодную и шершавую поверхность, ощутил каждую крохотную песчинку, что была частью камня, каждую ее грань. Он толкал ее, падая в изнеможении, поднимаясь и снова толкая. Он не слышал и не хотел слышать хруста ломающихся позади него веток под ногами преследователей, он не слышал хриплого лая собак, что были уже совсем близко. Он не чувствовал ничего. Он продолжал в нечеловеческом напряжении рвать мышцы, расползающуюся от ожогов кожу. Он не чувствовал, как сотни мелких огненных пчел облепили его, разрывая на части трепещущую плоть. И он упал. Но, падая, он увидел, как в стене, доселе монолитной, приоткрылась калитка, и его непослушное тело провалилось в ее зияющую пустоту.

Очнулся он от холода. В теле больше не было боли. Не было и тела, как такового, не было ничего. Он видел свое тело, бездыханное, разорванное в лохмотья золотыми пчелами, опаленное огнем пожарища. На какой-то миг ему стало жаль его, всего на миг, это чужое, но ставшее дорогим ему тело. Но голоса сказали ему, что все будет хорошо, они позаботятся о нем. И он сказал им, — спасибо. И обнял одного из них, такого же парящего в вышине бесплотного духа.

И свет померк, и грянул гром, и все исчезло. Исчезло, чтобы родиться вновь. Пророчество сбылось! Явились миру Звезды!

И всколыхнулась вечная ночь, свернулась в тугой комок бесконечная лента пространства. Сжалось все вокруг и треснуло, а затем, разлетелось вдребезги исполинское яйцо. И явилось миру Нечто!

Нечто разрасталось и вскоре затмило звезды. И взглянула гигантская птица на мечущийся в конвульсиях пространства корабль, заглянула в глаза крохотных существ, населяющих его. И прочла в них вопрос. И простерла черные крылья и укрыла его от бешеных судорог вселенной.

Исчезли звуки, исчезли звезды. И была ночь, черная и пронизывающая. И была тишина. А когда вновь засверкали звезды, когда ожил и запел мириадами голосов корабельный эфир, людям явилось чудо! Щедрое Солнце обрушилось на них водопадом живительных лучей, одарило любовью и лаской. Они были там, куда не чаяли вернуться когда-либо.

Таинственный Странник, загадочная черная птица, бесконечная как сама вечность и смелая как мечта, выполнила их единственное, самое сокровенное желание. Странник умчался вдаль. Но он вернется. Он обязательно вернется!!!

Сафари

Розовое светило пламенело вовсю, когда наш в меру потрепанный корабль опустился на планету. Конечно, это было величайшим прегрешением против устава космической службы, нам наверняка хорошо влетит, — и на корабле от капитана и позднее, когда мы вернемся на Землю, — от его старших коллег.

Да, мы рисковали многим, но уж слишком силен был соблазн. Планета настолько близка, так похожа на покинутую Землю, что удержаться не было сил.

Планета, конечно же, неизученная. Все сведения о живых существах, вообще о планете, сводились к скупым докладам робокомплексов кораблей-разведчиков. Земного типа, населена большим количеством живых существ, разума нет. Обращается вокруг двух солнц — Розового и Голубого. Дни и ночи сменяют друг друга очень быстро. Много воды и растительности. Вполне пригодна для жизни и занесена космической службой в особый реестр, как готовая к приему переселенцев.

Тоска по Земле, по простым и милым сердцу зверушкам, огромное желание отвлечься, отдохнуть от ежедневной рутины, заставило нас совершить проступок.

Я, Том Хаггарт, автор этих строк, мои друзья Майкл, Михаил и Джекки, — члены команды патрульного крейсера «Лебедь», пошли на это деяние.

Угнать старенький, потрепанный временем и пространством вспомогательный звездолет М-16,- дело посильное и ребенку. Мы были уверены, что никто из команды «Лебедя» не заметит нашего исчезновения. Если нам повезет также неприметно вернуться на корабль, можно считать, что все мы родились под счастливой звездой.

«Лебедь» находился неподалеку от планеты. Спустя считанные минуты М-16 прочно стоял на ее поверхности, уперев в грунт все свои четыре опоры.

Где-то вдали пели птицы, лениво бормотал ручей, шумели на ветру березы. Мы опустились на поляне, среди пышного разнотравья, вечного лета и безумного океана цветов. Мне казалось, что я слышу их тихий шепот, недоуменный разговор о нелепой, стальной махине, возникшей среди царства совершенства. Я чувствовал запах, дурманящий и нежный. И я был в этом не одинок. Мои друзья, доселе веселые и болтливые, сейчас притихли и, похоже, так же как и я, ощущали неведомый нам, но, тем не менее, родной мир.

Корабль надежно защищает от всего, что находится за его пределами. Но откуда тогда взялся дурманящий аромат? И звуки?

Планете плевать на нашу совершенную, напичканную электроникой бронированную крепость!

Я отключил защиту: нет смысла напрасно тратить энергию.

И тотчас же звуки стали еще явственнее.

Когда я подошел к шлюзовой камере, друзья были уже там, переминаясь в нетерпении с ноги на ногу, ожидали моего прихода. Кто-то протянул мне новенькое фоторужье: партию этих превосходных штучек мы умыкнули с «Лебедя». Теперь мы готовы к высадке, вооружены для охоты и каждый втайне мечтал перещеголять остальных.

Презрительно фыркнув, двери шлюзовой камеры отошли, открыв нам доступ в море цветов и розового света. Все вокруг, — цветы и лес, и даже само небо пропиталось розовым, его всевозможными полутонами. А виновник розового безумия высоко-высоко над головой. Было тепло, светло и… не радостно. Не знаю, может быть, мне это кажется, но все вокруг далеко не такое заманчивое и привлекательное, как показалось с первого взгляда. Цветы больше не звали нас. Скорее наоборот, угрожающе шипели, словно живые, пытались схватить за ноги и свалить.

Я в смятении отступил к кораблю, подминая под себя злобствующие растения. Хорошо, если никто из друзей не заметил моего поспешного отступления, иначе потом век не отмоешься от насмешек, — еще чего доброго наградят каким-нибудь прозвищем.

Добравшись до корабля, я воровато огляделся по сторонам и вздохнул с облегчением. Друзьям определенно было не до меня. Они торопливо приближались к кораблю, не глядя по сторонам.

До кромки леса никто из нас так и не добрался. Весело освещенные ветви леса были мрачно-костлявыми, а стволы корявыми и скрученными, как у старого, злобного старикана. Лес ждал нашего приближения, чтобы схватить. Он угрожающе шумел и махал ветвями.

А когда мы заглянули в глаза друг другу, поняли, что не можем, не имеем права отступить. Чего испугались? Леса, который нам ничего плохого пока не сделал, или этих цветов, что липнут к ногам? Что страшного в них? Страх в нас самих, с ним нужно немедленно расправляться. Отступив сейчас, мы проклянем себя за трусость еще ни раз. Кто поверит нашим россказням об опасности исходящей от ромашки или березы?

Мы снова направились к лесу. Теперь шли вместе. Наша экипировка претерпела изменения. Фоторужья уступили место армейским карабинам. В руках мы держали длинные и острые ножи, которыми прорубали дорогу в липучем разнотравье на пути к дразнящему своей неприступностью лесу. Железо цветам оказалось не по зубами, вскоре мы достигли кромки леса, оставив позади скошенную и утоптанную тропинку в разноцветном цветочном покрывале. Самый обыкновенный земной лес. Те же березы, те же осины, те же дубы. Та же трава, спелые ягоды и грибы. Если не считать розового цвета, все было таким же, как на Земле. Почти. Не было звуков, — птичьей разноголосицы, шорохов и треска обитателей леса. Не слышалось даже шума ветра. Лишь тишина, давящая, переходящая в немоту. От нее становилось не по себе. Она обманчива и опасна. Она может в любой момент взорваться каскадом звуков, действий. От нее можно ожидать чего угодно. Мы скользили словно тени, по этому мертвенно-неподвижному миру. Густой травяной ковер глушил попытки нарушить покой. Лишь изредка хрустнет под ногой ветка и вновь все надолго замирает, погружаясь в заколдованную тишину.

Но вдруг послышались звуки. Мы остановились как вкопанные и прислушались. Да, нам не показалось! Впереди кто-то был и этот «кто-то» издавал такой непривычный в спящем царстве шум. Звуки доносились от стоящей в стороне дубовой рощицы. Молодая поросль кустарника скрывала от нас то, что находилось за ней.