Погоня за сказкой - Юлия Григорьева

— Ада, как вы могли так подумать обо мне? — спросил его светлость. — Единственное, о чем я переживаю, это воинственный настрой вашей матушки. Что до вашего отца, то он уже бывал в нашем доме и знаком с моей матушкой. Они нашли общий язык и весьма мило общались. Графиня Набарро, моя мать, она радушно примет вас и ваших родителей. Но я хочу, чтобы она увидела, насколько вы милая и воспитанная девушка, чтобы ее опасения развеялись окончательно. Только…

— Мадам Ламбер, — усмехнулась я. — Вы опасаетесь, что графиня будет судить обо мне по поведению моей матушки.

— Моя мать умная и наблюдательная женщина, потому я верю, что о вас она будет судить по вам, а не по мадам Ламбер, — серьезно кивнул Онорат.

Я немного помолчала. Мы вновь двинулись вперед.

— Онорат, — он вскинул голову и посмотрел на меня, — я благодарна вам за вашу откровенность. Я, как и папенька, предпочитаю узнать все обстоятельства и условия изначально.

— Я непроходимый болван! — неожиданно воскликнул мужчина, ударив себя по лбу, сократил расстояние между нами и крепко сжал мою ладонь. — Простите меня, ради Всевышнего, простите меня, Ада! Что за разговоры я веду с девушкой, о чьей благосклонности мечтаю уже столько времени?! Не знаю, что со мной делается последнее время, будто разум подводит. Ада, милая, скажите «да», и для меня не будет ни преград, ни обстоятельств.

Я молчала, не зная, что сказать. Его порыв смутил меня и поставил в тупик. Ответа на чувства молодого человека у меня не было. И если по здравому рассуждению я и готова была дать положительный ответ, то не сегодня, и тем более не сейчас. Но, хвала Всевышнему, граф и сам понял свою поспешность.

— Наверное, у вас в жизни столько не просили прощения, сколько я сегодня, — усмехнулся он. — Простите меня в который раз, мадемуазель Адалаис. Я слишком поспешен и признаю это.

— Давайте поспешим к вам в поместье, Онорат, — тихо сказала я. — Родители будут волноваться.

— Вы совершенно правы, Ада, не стоит заставлять волноваться ваших родителей, — ответил его светлость. — Вы доверитесь мне снова?

Он подставил руки. Я улыбнулась и уверенно поставила на них носок своей туфельки. В этот раз все прошло благополучно, и я быстро оказалась в седле. Более не медля, мы направились туда, куда вскоре должны были прибыть мэтр и мадам Ламбер. Господин граф теперь говорил о всяких пустяках, словно хотел стереть из моей памяти наш недавний разговор.

Я рассеянно слушала его, улыбаясь и иногда задавая вопросы. Но, признаться, в этот момент мне думалось, а как бы прошла такая прогулка, ежели б рядом ехал господин Литин. Мне было стыдно перед графом за то, что мысли мои не с ним, но, как ни пыталась не думать о Дамиане, не выходило. И тело все еще чувствовало, как он держал меня, когда поймал при несостоявшемся падении. И взгляд его, полный тепла и даже нежности, все всплывал и всплывал перед внутренним взором. Это было и стыдно, и страшно, и сладко — думать о том, о ком думать не стоило.

— Ада…

Я вздрогнула и посмотрела на Онората.

— Вы совсем далеко сейчас, — печально улыбнулся молодой человек. — Вам скучно со мной?

— Нет, что вы! — поспешила я его заверить. — Мне приятно с вами.

— Но вы уже некоторое время не слушаете меня, — господин граф смотрел на меня с нескрываемой укоризной.

Виновато улыбнувшись, я вздохнула и постаралась стряхнуть с себя лишние думы, и, в конце концов, мне это удалось. Облегченно вздохнув, я огляделась и указала графу на огромный странный камень, напоминавший фигуру коленноприклоненного человека. Человек будто склонился к речке, огибавшей Льено, той самой, из которой меня поднимал Дамиан… О, Всевышний… Тряхнув головой, я сказала:

— Онорат, смотрите, какой забавный камень, будто человек стоит на коленях.

Граф подъехал к нему и поманил меня за собой.

— Вы не слышали легенды о влюбленном великане? — спросил мужчина с улыбкой.

— Никогда, — чистосердечно призналась я. — Я в этих краях не была ни разу. Поведайте мне, прошу вас, — я настолько загорелась идеей услышать эту легенду, что даже сама потянулась и накрыла ладонью руку молодого человека, сжимавшую поводья.

Граф тут же накрыл ее своей ладонью, но вскоре выпустил, глядя на мое неудобное положение.

— Это печальная история. Говорят, давным-давно, когда в этих краях еще водились феи, здесь обитал великан, — начал Онорат. — Великан был злым и нелюдимым. Он убивал всякого, кто осмеливался вторгнуться в его владения. От чужого запаха он впадал в страшную ярость и крушил все на своем пути. Но однажды в его землях очутились феи. Они пели и танцевали среди деревьев. Великан, услышав веселый смех, бросился изгонять пришельцев, посмевших нарушить его покой. Феи успели упорхнуть, и лишь одна подвернула ногу, и великан накинулся на нее. Фея взмолилась о пощаде. Очарованный ее голосом, злой великан пожалел прекрасную фею. Он забрал ее в свое логово, долго лечил и ухаживал. За это время он так сильно полюбил свою гостью, что закрыл в пещере, страшась ее ухода.

— И что же случилось?! — взволнованно воскликнула я, когда граф ненадолго замолчал.

— Фея погибла, — грустно улыбнулся молодой человек. — Она не смогла жить без солнца и свободы. Великан помешался от горя. Говорят, здесь когда-то стояли высокие горы, но несчастный влюбленный сравнял их с землей в своем безумии. На их месте он похоронил свою любимую. После сел и горько заплакал. Великан плакал так долго и много, что разлилась река, а сам страдалец обратился в камень, оставшись вечным стражем покоя бедной феи. — Он замолчал, некоторое время глядя на камень, а когда обернулся ко мне, воскликнул. — Ада, в ваших глазках блестят слезы, я так расстроил вас своей историей?

Я промокнула непрошеную влагу.

— Ах, Онорат, какая грустная история. Мне жаль и фею, и великана. Как же это грустно, что влюбленные слепы в своей страсти, — ответила я.

— Оставаться зрячим крайне сложно, милая Адалаис, — усмехнулся господин граф. — Любить так сладко, но так больно, когда твоя страсть не находит ответа. Вы отводите глаза, — на губах мужчины появилась грустная улыбка. — Пустое, Ада, не стоит. Едемте, ваши родители, должно быть, уже достигли поместья, и мадам Ламбер сейчас лично отправится на ваши поиски.

— Матушка и такое может, — улыбнулась я, не глядя в глаза Онорату. — Едемте, вы правы.

Я бросила на камень последний взгляд, и мы тронули поводья. Теперь граф молчал, задумчиво глядя перед собой. Я не смела нарушать его молчания, чувствуя вину перед ним за свою холодность, но ведь невозможно приказать своему сердцу!

— А вот и поместье, — сказал Онорат.