Марсельская авантюра - Питер Мейл

Сэм нахмурился. Насколько ему было известно, профессионалы так не развлекаются. Эти двое хотели проучить журналиста, возможно, даже убить. Но зачем? Кому надо вывести его из строя? Очевидный ответ не заставил себя ждать.

— Когда выходит твоя статья о шатре на пляже?

— Завтра. Редактор одобрил.

— Значит, дело не в ней. Но и первая статья кое-кому не понравилась, например Патримонио. Плюс ко всему ты поругался с ним на приеме. Но все же это не повод вышибать из человека дух. Нет, это не Патримонио, скорее Уоппинг. Он уже пытался всучить тебе взятку, чтобы ты замолчал. Наверняка это он.

Филипп пристально смотрел на Сэма своим единственным зрячим глазом.

— Да, вполне возможно, — согласился он. — Это логично. И знаешь, что я тебе скажу? Если уж его так разозлила первая статья, то после второй у него случится инфаркт. — Довольно ухмыльнувшись, он повернулся к Мими. — Как ты думаешь, газета раскошелится на охрану?

— У меня есть идея получше, — прервал его Сэм. — Я думаю, тебе надо исчезнуть.

— Ты читаешь слишком много детективов. Кроме того, я не собираюсь прекращать работу из-за одного connard.[45]

— И не надо прекращать. Просто будешь работать там, где не сможешь стать удобной мишенью для молодчиков Уоппинга. Редакция, твоя квартира и вообще все места, где ты обычно бываешь, исключаются. Ты исчезнешь отовсюду, где бывал раньше, и поселишься у нас. — Сэм поднял руку, заметив, что Филипп собирается возразить. — Это идеальное решение. Места у нас полно. Дом стоит на отшибе и хорошо охраняется. Ты будешь в полной безопасности. Есть машина и водитель, если тебе понадобится куда-то поехать. Есть горничная, домоправительница и мы, чтобы ухаживать за тобой. Повторяю, это идеальное решение. И не спорь. Когда тебя можно забрать отсюда?

После долгих переговоров доктор Жоэль все-таки согласился отпустить своего пациента, но при условии, что медсестра будет каждый день навещать его и менять повязки. Оливье встретил их у входа в больницу, а Мими отправилась домой к Филиппу, чтобы взять кое-какие вещи. К тому времени, когда добрые марсельцы только принимались за ланч, Оливье со своими пассажирами уже въезжал в широкие ворота особняка.

— Очень странно, — сказал Филипп, обводя взглядом здание. — Кажется, я знаю этот дом. Нет, точно знаю. Пару лет назад мы делали большой материал о домах богатых и знаменитых — совсем не было новостей в то время, — и этот был один из них. Раньше он принадлежал Ребулю, пока тот не купил дворец Фаро. Возможно, и сейчас принадлежит. — Он повернулся к Сэму. — А вы как сюда попали?

Вот уже несколько дней Сэм чувствовал себя неловко из-за того, что скрывает от журналиста свою связь с Ребулем, и сейчас решил, что пришло время раскрыть всю правду.

— Нам с тобой надо поговорить, — сказал он, — но только не на пустой желудок. История длинная. Лучше расскажу ее после ланча.

Увы, конца ланча Филипп не дождался. Обессиленный, он уснул за десертом, чуть не упав лицом в тарелку. И только ранним вечером, в lʼheure du pastis,[46] они с Сэмом устроились на террасе, и тот начал свой рассказ.

Филипп слушал его с величайшим интересом. История в истории — какая тема! С огромной неохотой он все-таки согласился не упоминать имя Ребуля в своих будущих статьях.

— Но только пока, — подчеркнул он.

— Когда все закончится, — поспешил заверить его Сэм, — я обещаю тебе интервью с Ребулем. Эксклюзив! Договорились?

— Договорились, — пожал протянутую руку Филипп.

— Уверен, он тебе понравится.

— Кому же не понравится эксклюзив? — ухмыльнулся журналист.

Статья Филиппа вышла на следующее утро и, как и следовало ожидать, вызвала бурную и противоречивую реакцию.

Сам Филипп был доволен. В кои-то веки у него не возникло желания переписать весь материал, как только он увидел его в напечатанном виде. Статья начиналась на первой полосе и занимала большую часть третьей. Стиль был деловым и сжатым, но не без парочки изящных оборотов, а художник набросал удачное изображение шатра на пляже. Не хватало только нескольких обнаженных купальщиц, чтобы получился Сен-Тропе. Неплохо. Совсем неплохо.

Сэм читал газету из-за плеча Филиппа.

— Ну, такую статью никто не пропустит, — заключил он. — Боюсь только, что в этом году тебе не дождаться рождественской открытки от Патримонио.

Статья уже испортила Патримонио завтрак, а теперь грозила погубить и все утро. Ему, будто сговорившись, звонили члены комитета, и почти все отзывались о ней в восторженных тонах. То и дело упоминались уже набившие оскомину «творческий подход» и «струя свежего воздуха». Единственное относительно критическое замечание поступило от ветерана комитета, уже перешагнувшего восьмидесятилетний рубеж: он сетовал на то, что в статье ничего не говорится о наличии туалетной кабинки — предмете, представляющем для него особый интерес. Но в целом идея Сэма вызывала всеобщий восторг.

Патримонио позвонил Уоппингу; разговор получился коротким, громким и малоприятным.

— Мне казалось, вы пообещали, что разберетесь с этим мерзавцем-журналистом?

Уоппинг ощетинился. Он не привык, чтобы на него кричали.

— В чем дело? Мои мальчики еще прошлой ночью вывели его из строя.

— Вы видели сегодняшнюю газету?

— Какую газету? Что там?

— Cʼest une catastrophe.[47] Прочитайте и перезвоните мне.

Элена вышла из спальни и пару раз покрутилась перед Сэмом, чтобы продемонстрировать все достоинства платья — легкого и почти прозрачного.

— Ради этого стоило тебя ждать, — признал Сэм. — Несомненно, стоило. Ты готова?

Он обещал отпраздновать возвращение Элены из Парижа роскошным обедом в ресторане с видом на море. Но сначала надо было встретиться с Гастоном на пляже и посмотреть на поставленный шатер.

Увидев подъехавшую машину, Гастон поспешил по песку им навстречу. Сэм уже успел привыкнуть к вспышкам галантности у французов при появлении Элены, и Гастон не стал в этом смысле исключением. Он взял ее ладонь в свои руки и склонился к ней так, как припадает умирающий от жажды к роднику. Затем его правая рука начала медленное продвижение к локтю и, несомненно, проследовала бы и дальше, если бы Элена не захихикала.

— Какой чудесный сюрприз, — пропел Гастон. — Я ожидал увидеть одного Сэма. — Тут он откровенно подмигнул Элене и потянул ее за руку. — Зайдите ко мне в шатер.

Внутри Сэма прежде всего поразил мягкий золотистый солнечный свет, который просачивался через белую ткань. Если презентацию устроить, как планировалось, в начале вечера, искусственного освещения не понадобится.

— Когда постелют полы, — сказал он, — станет вообще шикарно. А случайные прохожие зайдут сюда, чтобы устроить вечеринку?

— Pas de soucis. Всю ночь здесь будет охрана — два здоровых парня, Жюль и Джим, плюс два ротвейлера.

Гастон провел их к задней стенке шатра.

— Думаю, бар надо устроить здесь. Тут можно будет сидеть, потягивать шампанское и через открытый вход любоваться закатом. Что может быть приятнее?

Экскурсия продолжилась, и Сэм совершенно успокоился. Гастон подумал обо всем: от размера и расположения бара до снабжения электричеством, от стола и стульев до симпатичных блокнотов и карандашей. Он позаботился даже о маленькой, но элегантной cabinet de toilette за задней стенкой шатра.

— Cʼest normal,[48] приятель, — отмахнулся он от комплиментов Сэма. — А сейчас, хоть разлука с мадемуазель и разбивает мое сердце, я вынужден вас оставить. Мой друг мэр ждет меня на ланч.

Поднявшись обратно на шоссе Корниш, они остановились, чтобы Элена могла вытряхнуть песок из туфель.

— Ну как тебе наш сообщник по преступлению? — поинтересовался Сэм.

— Гастон? Он лапочка. А я, между прочим, умираю с голоду. Ресторан далеко отсюда?

— Нет, вверх по дороге.

«Перон» — один из тех ресторанов, о которых вы с тоской вспоминаете в середине сырой и промозглой зимы. Он расположен высоко над Средиземным морем, и его веранда, выходящая на юг, словно парит над ним. С нее не видно ни домов, ни линий проводов, ни строительных кранов — только чистое, сверкающее на солнце море и иногда рассекающие его поверхность катера и яхты. Вдалеке можно разглядеть миниатюрный архипелаг Фриульских островов, серо-зеленый в полдень и фиолетовый на закате. При этом ресторан славится не только завораживающим видом, но и восхитительной кухней: местная рыба всевозможных сортов, выловленная утром и приготовленная одним из лучших шеф-поваров побережья.

Когда Элена и Сэм, следуя за официанткой, шли к своему угловому столику, им казалось, что они шагают по палубе огромного, вставшего на якорь океанского лайнера. Совсем рядом послышалась английская речь, и, обернувшись, они обнаружили лорда Уоппинга в компании его прихлебателей. Разговор за столом смолк, Сэм обменялся с лордом коротким кивком, и тот проводил их тяжелым, неприязненным взглядом.