Мельница желаний - Анна Гурова

– Ого, знак Таара! – заметил он, изучая выжженную громовую стрелу в черном круге. – Может, на память тебе его оставим?

– Давай, смейся над калекой…

– Откуда ты взял боевой оберег? Неужели сам вырезал?

– Ну… честно говоря, я его купил на торгу в Брусничном. У заезжего «хранителя имен». Он обещал, что оберег будет мгновенно превращать хийси в пепел!

– Знавал я некогда одного райдена, – усмехаясь, произнес Вяйно. – Многие – а более всего он сам – считали его могущественным колдуном. Как-то раз один парень из его ватажки поранил себе руку и попросил того охотника заговорить ему рану, остановить кровь. Дело-то, в общем, пустяковое…

– Ну и?

– Остановить-то он остановил… И кровь остановил… и все ручьи и реки вокруг того места… и даже подземный поток Маналы, что в царстве мертвых… уж не знаю, что там творилось в Голубых полях…

Ильмо захохотал.

– А хватило бы одного правильного слова, – назидательно завершил Вяйно.

И отпустил руку Ильмо.

– Ты что, лечить ее не будешь?

– Я – нет. Дерево и огонь, – забормотал Вяйно. – Через дерево пришла сила, убила древесного духа, запечатала испорченное дерево – так пусть дерево рану и вылечит, угасит огонь Таара, что жжет твою ладонь.

– Это как же – дерево?

– Пойдем, что-то тебе покажу.

Вяйно встал с крыльца и подошел к воротам, Ильмо за ним.

– Познакомься с моей ученицей.

– Где? – завертел головой Ильмо.

– Да вот она, – ответил Вяйно, показывая на одиноко растущую пушистую сосенку.

– Ты взял в ученики дерево?!

– Почему бы нет? Она твоя ровесница. Я сам ее сажал, она ко мне с детства привыкла. Человеческой речи обучил, теперь мы с ней разговариваем. А почему именно дерево… Вы, потомки Калева, недолговечны: только-только обучишь парня, а он, глядишь, уже внуков нянчит. А сосна – сосем другое дело. По воле богов, лет через двести вырастет не дерево, а загляденье…

Ильмо обошел сосенку кругом, погладил по коре, пробежался кончиками пальцев по иглам. Сосна отвечала ему робким вниманием, в котором Ильмо уловил едва заметную усмешку. Конечно, ведь он много раз видел эту сосну, и даже мимоходом удивлялся, почему старик ее не выкорчует, но ему и на ум не приходило…

– Не из такого ли дерева знаменитый райден Муура вырезал себе лыжи-самоходы?

Вяйно нахмурился.

– Из такого. Только помнишь, что с ним потом стало?

– А как же! Завистники погубили, да еще как жестоко – напоили ополосками его собственных портянок…

– Так-то. В общем, ты на дерево-то мое не посматривай…

– Да я и не думал ни о чем таком, – пожал плечами Илмо. – Всё равно оно пока ни на что не годно. Ни на лыжи, ни на самострел… разве что ложку вырезать.

Вяйнемейнен хмыкнул.

– Не о том думаешь. А она ведь понимает. Неужели ты считаешь, что тебя станет лечить дерево, из которого ты собираешься резать ложку?

– Да я пошутил!

– Тогда приступай.

Вяйно отошел к крыльцу и уселся на нижнюю ступеньку.

– Что мне надо сделать?

– А это уж тебе виднее. Кто из нас круглый год бродит по лесу?

Ильмо кивнул и подошел к сосенке, не очень представляя, как ему поступить.

Нет, конечно, он всегда знал, что деревья так же разумны, как и люди. Они могут и помочь, и навредить, наградить и отомстить. Деревья мудры, у них долгая память, а потому странника всегда первым делом расспрашивают о том, что ему рассказали встреченные по пути деревья, а уж потом – люди. Ильмо знал, что сосна – дерево-воин, а ель – дерево-колдун. Что липа щедро делится своей силой со всяким прохожим, а дуб – только с тем, кто способен ее взять не надорвавшись. Что ольха привлекает нечисть, а можжевельник ее распугивает. Что осина – дерево никудышное и опасное – растет ногами в болоте, своей жизненной силы ей не хватает, и она наловчилась пить ее из людей. Что рябина хранит домашний очаг для многих поколений, и лучше вырезать весь род до последнего младенца, чем срубить растущую у порога рябину…

Но просить дерево, чтобы оно вылечило ожог?

Ильмо прикоснулся ладонью к шершавому стволу. Да, сосенка готова помочь. Но как принять ее помощь?

Охотник закрыл глаза и вызвал в памяти то утро, когда всё началось. Когда он преследовал росомаху и переходил овраг, приближаясь к корбе. Когда нарождающийся день был еще не обманным и кровавым, а сияющим и свежим, и каждая капля росы в лучах солнца казалась каплей меда… Неожиданно для себя он повернул руку ладонью вверх, подставил ее под зеленые метелки и пропел:

– Мед на ветки с неба капал,тек напиток на вершину,с дождевых небесных тучек,с облаков, летящих быстро.Есть ли мед на этих ветках, под корой —напиток сладкий?

Слова руны слетели с его языка так легко, как, бывало, срывалось ругательство, когда соскочившая тетива ударит по пальцам. Ильмо еще не успел осознать, что ухитрился сам сложить заклинание, как что-то тронуло его правую ладонь. Тонкая коричневая ветка заблестела на солнце, покрывшись золотистыми каплями. В середину черного знака на ладони Ильмо капнуло что-то теплое и душистое.

– Вяйно! – воскликнул он, глядя, как прозрачные капли сбегают по иголкам и падают с розовых шишечек на концах веток. – Смотри!

– Подожди, – отозвался тот с крыльца. – Держи руку, пока не набежит полная ладонь.

Ильмо кивнул и сложил ладонь лодочкой.

Тем временем золотистая лужица смолы, смешавшись с остатками зелья Калли, потемнела и приобрела цвет зеленоватого янтаря. Смола становилась все горячее. Ильмо стиснул зубы, рука его задрожала.

– Держи, держи! – крикнул Вяйно.

Внезапно Ильмо показалось, что в глаза ему ударил солнечный луч. Зеленоватая жгучая смола на его ладони исчезла. Да и с рукой творилось нечто удивительное. Она стала словно чужой, гладкой и прозрачной, как янтарь; светилась изнутри и ничуть не болела. Терпкий запах смолы сменился тяжелым и сладким, с горчинкой, ароматом гречишного меда.

– Сейчас остынет – и станет как раньше, – услышал он голос Вяйно. – Вот он, чистый, целительный сосновый сок, древесный мед! Сосенка-то моя постаралась, а? И ты молодец!

Сияние понемногу угасло, медовый запах растаял в воздухе. Ильмо еще раз взглянул на правую руку и увидел, что его ожог совершенно зажил, будто и не было.

– Дай посмотреть, – велел Вяйно. – Очень хорошо! А громовую стрелу в круге зачем оставил?

– На память, – усмехнулся Ильмо.

– О покупном обереге?

– Нет, о райдене, остановившем поток Маналы!

На вечерней заре Вяйнемейнен начал собираться в дорогу.

– Каша в печи, – сказал он, застегивая обшитый железными пластинками ремень поверх любимой волчьей безрукавки. – Хозяйничай тут пока, а я отправляюсь смотреть на подменыша. Надеюсь, к утру вернусь. Но если даже задержусь, ты меня обязательно дождись.