Парад искажений (СИ) - Филатов Валерий

Трефилов заулыбался.

— Не бог весть какой аргумент, но может быть веским.

— Скандал сейчас французам не нужен, факт, — положил трубку Ткачёв. — Но они будут торговаться. Пордеро — живой свидетель. И Слепак — тоже… А, кстати, как Пордеро получила разрешение на брак с французом? Ведь такое разрешение выдаётся только после одобрения Леонидом Ильичом! В десятидневный срок после подачи прошения из французского посольства. А не был ли атташе по культуре инициатором прошения? А не заходил ли он к вдове Толстого?

Теперь Трефилов потянулся к телефону.

— Пошлите толкового опера на адрес вдовы Толстого. Снабдите его фото атташе по культуре посольства Франции. Впрочем, дайте ему фото всех дипломатов. Пусть опер выяснит, кто из них приходил к ней и расспрашивал о «Королевской лилии». Или уговаривал нацепить на приём в румынское посольство.

И положив трубку, весело вздохнул: — Ну, вот! Теперь можно и чаю попить.

1981 Глава 10

Звонка из МИДа генералы ждали не долго — чай допить не успели.

— Слушаю, генерал Ткачёв, — представился Андрей Викторович.

— Из посольства Франции поступила нота на арест гражданки Франции Пордеро. Как вы это объясните?

— Гражданка Пордеро была задержана в связи с возбужденным уголовным делом. У нас к ней имеется ряд вопросов. Мы с генерал-лейтенантом Госбезопасности Трефиловым готовы встретиться с консулом, — спокойно объяснил Ткачёв под утвердительный кивок Трефилова.

— Я передам ваш ответ в посольство Франции…

Андрей Викторович поставил на стол чашку с недопитым чаем.

— Хорошо, — сказал, вставая, Трефилов. — Теперь ждите.

— Чего? — не понял Ткачёв.

— Обычно сотрудники спецслужб выходят друг на друга. Если атташе по культуре таковым является, то он выйдет на вас напрямую, без посредников. Советую вам, Андрей Викторович, записать разговор. Это послужит… неким аргументом на переговорах. А вот каким, и посмотрим. Удачи!

Трефилов ушёл, оставив Ткачёва наедине с мыслями. Правда, мысли были прерваны Елизаветой Сергеевной, приоткрывшей дверь кабинета.

— Товарищ генерал, вы домой не собираетесь?

— Нет, Лиза, — ответил Ткачёв устало. — У меня ещё полно работы. Да и машина на задании. А вы-то как доберётесь?

— Я позвонила отцу. Он за мной заедет.

— Хорошо, — Ткачёв углубился в чтение записок.

Но Лиза не спешила уходить.

— Я вам не нужна? — спросила она тихо.

Андрей Викторович вздохнул и отложил чтение. Протёр ладонями глаза, покрасневшие от напряжения.

— Вы мне всегда нужны, Лиза. Без вас я, как без рук. Но сейчас поезжайте домой. Отдыхайте, — он попытался ей улыбнуться, но не вышло.

Дверь закрылась, и вскоре Ткачёв услышал удаляющийся стук её каблуков в пустом коридоре.

Андрей Викторович только к часу ночи получил все необходимые документы и отправил сотрудников домой.

— Лейтенант, — обратился он к Жевнову. — Я могу прервать вашу командировку, и вы вернётесь в свой отдел.

Тот смущенно молчал, потупив взгляд.

— Что-то не так? — не понял Ткачёв.

— Всё так, — поспешно ответил Жевнов. — А вы можете, товарищ генерал, продлить время командировки?

— Понравилось? — усмехнулся Андрей Викторович.

— Да, — не стал скрывать лейтенант. — В вашем отделе я чувствую себя более… нужным. И старшина Трофимов ещё не закончил со мной стажировку.

— Уговорили. Я поговорю с полковником Авраменко, обещаю. Но решение за ним.

— Спасибо, товарищ генерал-майор, — вытянулся лейтенант.

Ткачёв вернулся в свой кабинет вовремя — телефонный аппарат мигал кнопкой с цифрой три. Это значило, что кто-то звонил из городского телефона-автомата. Он осторожно поднял трубку.

— Генерал, вас будут ждать через полчаса на смотровой площадке Ленинских гор. Кодовый знак — три раза моргнут фары машины…

Жевнов ещё не успел спуститься вниз, как его догнал Ткачёв.

— Берите диктофон и срочно в машину, — быстро выговорил генерал. — Оружие при себе?

— Так точно.

— Выполняйте!

Павел Павлович, получив указание, уже прогрел двигатель и встретил Ткачёва с Жевновым на ходу.

— На смотровую Ленинских гор, — скомандовал Андрей Викторович. — Успеем за двадцать минут?

— Успеем, — Трофимов уверенно крутил руль. — А не скажете, что за спешка?

— У меня встреча. Надеюсь, что очень важная.

Старшина незаметно достал из-за пояса пистолет и положил под сидение.

Доехали они быстро. На дороге возле смотровой площадки стоял лимузин «Рено». Машина мигнула три раза подфарниками.

— Встань рядом двери к дверям, — приказал Трофимову Ткачёв.

Старшина ловко выполнил маневр, и генерал приоткрыл стекло на двери. В «Рено» сделали так же. Машины стояли не под фонарем, тускло освещающим зимнюю дорогу, и собеседники не могли друг друга видеть.

— Господин генерал, — послышался голос из лимузина. — Признаю, что вы меня опередили. Чтобы вы хотели за освобождение Ники?

— Контракт не должен быть сорван, — жестко ответил Ткачёв.

— Это не адекватная цена, — не согласился его собеседник.

— Назовите вашу.

— Помимо освобождения, беспрепятственный выезд во Францию. И вы передадите мне показания Слепака на третьего секретаря посольства. Понимаю, что не вы один это решаете, но ваш ответ мне нужен сегодня — в восемь утра. В случае согласия вы выпускаете Нику.

— Показания Слепака я передам ей в Шереметьево во время отлёта. И только после подписания контракта.

— Ну, господин генерал. Будет подписан только протокол о намерениях. Сам контракт намечен подписанием в Женеве, в июле. Вы видите, я ничего от вас не скрываю.

— Я бы отдал протокол допроса Слепака сейчас, будь в моих руках «Королевская лилия».

Из лимузина громко хохотнули.

— Брошь не принадлежит вам, господин генерал. И не принадлежит мадам Толстой. А она отказалась продать её.

— Вы не правы. Толстая продала бы украшение. Вам нужно было сорвать контракт, только и всего. Но участие гражданки Франции Пордеро в грабеже доказано. И это не лучший аргумент для вас, согласитесь? Хотя, давайте Пордеро посидит в Лефортово до июля. Так будет всем спокойнее. А вашего третьего секретаря мы возьмём на границе, предъявив крайне неприятное обвинение. Думаю, до утра она напишет заявление об изнасиловании…

— Грубо работаете, господин генерал!

— Зато эффективно, раз вы занервничали. Пордеро вам нужна, и нужна завтра на свободе.

— Я не могу допустить, чтобы Ника у вас просидела до июля!

— Тогда пусть торговые представители подпишут сегодня предварительный контракт. А объёмы поставок уточнят в Женеве. И актом доброй воли будет беспрепятственный выезд из СССР вашего третьего секретаря после подписания. А через месяц уедет и Пордеро. Ничего, посидит для страховки.

— Тогда вы будете допрашивать её только в присутствии нашего консула. И измените условия содержания.

— Это возможно. Я буду ждать подписания контракта сегодня.

Ночь стояла тихая, морозная. Но слова из открытых окон машин не были слышны, только негромкое урчание моторов тревожило тишину.

— Я очень надеюсь, что вы сдержите слово, господин генерал.

Стекло на двери лимузина поднялось, и «Рено» плавно уехал с Ленинских гор.

Ткачёв из машины позвонил Трефилову и передал содержание разговора.

— Будем ждать утра, Андрей Викторович, — подытожил Трефилов.

Ткачёв так устал, что попросил старшину отвезти его домой. На вопросительный взгляд лейтенанта Андрей Викторович ответил, что Жевнов переночует у него на даче. Ткачёв был уверен, что Хмель остался в доме его тестя со своей группой, а лейтенанта стало жалко — жил он далеко от Ленинских гор, и такси ловил бы до утра.

— Пал Палыч, если хотите, то тоже оставайтесь. Места для всех хватит.

Трофимов благодарно кивнул и прибавил газ, но, выехав на шоссе, ведущее от Москвы к дачному посёлку, заволновался.

— Товарищ генерал, я, конечно, не знаю о чём был разговор. Но ЦРУшнику я бы не стал верить.