Здравствуй, 1984-й - Иванов Дмитрий

– Толя, привет! Угощайся! Из Грузии подарок вчера приехал, – предлагает радушная хозяйка.

Беру несколько ягод и закидываю в рот. Настоящий клубничный вкус, еще не пластмассовая, как в будущем. С трудом нахожу место на диване, так как в комнате уже с десяток человек народу, и половину я вижу редко, так как они старшеклассники. Веруня – девочка популярная. Здороваюсь за руку со всеми парнями, а не только с теми, кого знаю, так у нас принято в деревне. Я пришел немного раньше, но уже собралось достаточное количество человек для игры. Хозяйка ждет кого-то и дает команду на начало жеребьевки только после прихода Горина. А вот это интересно, с Гориным и его женой я общался после школы часто, и его жена – точно не Верка. «Ошибки молодости», – язвит подсознание. Кстати, меня огорчило, что нет Фарановой. Она как бы не красивее Архаровой будет. Тощая пока, но это дело наживное. Что это, ревность? Может быть.

Так как набралось почти два десятка человек, то и мафиози мы выбрали пятерых. Игра началась бодро, а затем пошла всякая шняга, один из старшаков, вроде как Генка Иванов, стал нарушать правила. То глаза откроет, когда никто не должен подсматривать, то взял и вообще указал на всех трех оставшихся мафиози! Народ проверил быстренько одного указанного, и когда выяснилось, что Генка правду говорит, игра перестала быть интересной. Ему сделали пару раз замечания, но он не реагировал, а возмущенной Архаровой вообще сказал, что игра детская, и зря он пришел.

– Шел бы к взрослым, – тихо сказал застенчивый семиклашка, приглашенный из-за того, что его семья и Архаровы дружили – отцы вместе служили.

– Ты чего, меня учить решил? – и Генка поставил щелбан пареньку, да звонкий такой.

Кое-кто засмеялся, а Верка надулась. Горин сидел с каменным лицом и не реагировал, и за нее решил вступиться я.

– Генок, больно же, а если мы с тобой посоревнуемся, кто больнее ставит?

– Штыба, ты чего, в себя поверил? Давай ставить по одному щелбану, – и Иванов осмотрел свой немаленьких размеров кулачище.

Легко, почти прыжком, встаю и подхожу к вальяжно сидевшему в кресле здоровяку. Ставлю ему щелбан – он, конечно, слабее, чем тот, что получил семиклашка, до сих пор потирающий лоб. Но мой план другой.

– Теперь я, – радостно ухмыляется Генка, но я его прерываю:

– Да я сдаюсь, ты выиграл.

Генка сначала было ухмыльнулся, а потом до него дошел весь прикол ситуации – он получил по лбу, а я нет. А то, что он выиграл, что ему с этого? Под смех, местами переходящий в ржание, глаза Иванова наливаются злостью, и он говорит с угрозой:

– Кранты тебе, Штыба! – и бьет меня в живот.

Ну, как бьет? Пытается. Я готов к любому его удару, кроме как ногой – между нами маленький столик, и пнуть он меня не сможет. Легко уворачиваюсь от не самого быстрого удара противника, откидываясь левым плечом назад. Не так-то просто сидя ударить резко, а ждать, когда Генка поднимется и выйдет из-за стола, а потом намылит мне шею, я не стал.

Резко бью в кадык правой рукой, костяшками согнутых пальцев, заставляя задохнуться соперника. Бью дозированно, чтобы гортань не сломать, и этого хватает. Генке катастрофически не хватает воздуха, а я беру его за русый чуб и поднимаю голову вверх. Сам пытаюсь смотреть на него батиным тяжелым взглядом. Я, когда осознал, что рожи у нас с батей похожи, стал тренировать этот полубезумный взгляд отца, и по Генке видно, что я не без талантов.

– Кому ты угрожаешь? Позвали в гости, так ты веди себя культурно, не хами, – низким голосом учу его.

– Ты, я… горло, – шипит поверженный соперник.

– Толя, оставь его, ему хватит, – вмешивается Вера. – Иди, Гена, домой, пока тебя окончательно не прибили.

Генка не стал поднимать волну, а может, сам понял, что перегнул палку, и свалил по-тихому.

– Ну ты даешь, Штыба, – восхищенно произнесла Дианка. – Я аж сама испугалась, когда ты на него смотрел.

Загомонили и другие, в основном одобрительно, но я заметил и один недовольный взгляд, тоже от десятиклассника – моего тезки Толика Слонова, скорее всего недовольного расправой с его товарищем. Снова жеребьевка, азартная игра, беседы ни о чем, и тут Слонов неожиданно говорит мне:

– Толян, а ты не думал идти по комсомольской части? Мог бы сделать карьеру и лет через десять уже вступить в партию.

– На кой мне это? – удивляюсь я, внутренне усмехаясь над словами «карьера», «партия», «через десять лет».

Знал бы он, что будет через десять лет и кто на каком поприще сделает карьеру. Вариантов много, но комсомол и партия среди них отсутствуют.

– Видно недалекого человека, – торжествующе говорит Толик. – Я вот уже получил приглашение в наш местный райком. Сначала инструктором, а там, глядишь, и в зональную школу поступлю.

– А что это? – заинтересовалась флюгер Верка, знающая, какой стороной бутерброд падает на землю. – Чему там учат? И в армию ты не идешь, что ли?

– Армия, к сожалению, не для меня, у меня белый билет, – с деланым огорчением говорит Толик, довольный вниманием хозяйки. – А учат там теорию и практику комсомольской работы, повышают идейно-теоретический уровень комсомольских работников.

И пока другие обсуждают эту школу, я понимаю, что вообще ничего не знаю про нынешние структуры комсомола. А ведь мне Виктор Семенович намекал на что-то подобное, когда говорил про вечернюю школу. В таком макаре мне надо идти работать и учиться в вечерке. Сдается мне, теплей местечка, где можно дождаться развала СССР, не найти. Опять же, связи какие-никакие, а среди комсомольцев было много инициативных ребят, вдруг ставших олигархами.

Размышляя таким образом, собираюсь домой одним из последних. Все расходятся, и в комнате остаются лишь этот недоделанный комсомольский работник, Верка, Наташка и Горин, не желающий терять красивое Веркино тело.

– Ладно, я домой, – прощаюсь со всеми и получаю в спину пожелание от тезки:

– Ты там осторожнее, Генка уже оклемался и караулит тебя у входа.

– Да что это такое?! – заволновалась Архарова. – Толя, давай я тебя сейчас провожу.

– Да не стоит, Вер, я его бить не буду, – отказался я и добавил: – Сильно не буду.

Слонов как в воду глядел. Поверженный соперник, еще хрипя поврежденной гортанью, просипел мне угрозу, как я только вышел во двор. С ним стояла парочка его друзей, а вот моих не было. Вера не позвала ни Кондрата, ни Похаба играть в «мафию».

– Вот и встретились еще раз, – довольно сказал Иванов, окружая вместе с друзьями полукругом меня.

За моей спиной находится стена дома, но ситуация хреновая – все парни выше меня ростом, и мне не отмахаться от них. Попытаюсь, как говорится, «вывезти языком» ситуацию, то есть заболтать. И тут мое сознание взрослого человека мне в плюс.

Глава 16

Начал я, впрочем, за упокой.

– Чё за беспредел? Кодлой на одного? И за что?

– Беспредел, это как? – тормознулся левый наезжающий.

Я чертыхнулся, такого слова в нашем лексиконе не было, но главного я достиг – тормознул ситуацию и переключил внимание.

– Это значит – не по-пацански! Против правил! – поясняю я и сразу задаю вопрос: – Вы чего за чмошника этого заступаетесь?

– Штыба, ты уже наговорил на полгода больницы, но я тебе дам шанс, если ты сейчас встанешь на колени…

– Почему это он чмо? Нормальный пацан, – перебил Иванова до этого молчавший правый.

– Сначала семиклашку обидел, а потом меня на ровном месте уработать хотел, а сейчас и вовсе толпу собрал, – аргументирую я.

– Не было такого! Парни, не слушайте его, давайте просто по морде ему дадим, как договаривались, – возмущается Генка.

– Вообще-то мы договорились помочь тебе разобраться, вот и разбираемся. Так ты говоришь, он первый напал на тебя, и до этого обидел там кого-то? – тоже заинтересовался левый.

– Да не слушай ты его! Подумаешь, по лбу щелкнул мальчонку, а тебе я за дело хотел врезать – ты мне щелбан отвесил, – сам понижает свой рейтинг Генка.