Пастырь из спецназа - Михаил Серегин

– Я должен исполнить свой долг! – в ритм стуку сердца и хрусту снега под ногами твердил он. – Я должен исполнить свой долг! – И только где-то далеко, под черепной коробкой, билось, стремясь осуществиться, другое: «Не любишь себя, так убей! Не любишь господа, так умри!» Но он не давал этому выхода.

Шаг за шагом остались далеко позади причал и склады, улица Советская и проспект Кирова, отроги широкого оврага у самого Шанхая… приближался сквер, а затем и центр всех его устремлений – районная администрация. Священник хитро ухмыльнулся: теперь он точно знал, что буквы АД в этом слове не случайны.

Отец Василий миновал большие дубовые двери, отшвырнул в сторону выскочившего ему наперерез охранника, двинул в челюсть какого-то клерка, вставшего у него на пути, разбил по ходу дела пожарный щит и вытащил топор.

Он взвесил его в руке – это было то, что надо: настоящее боевое оружие. Сзади навалились на него люди в камуфляже, но он легко, почти играючи, повалил обоих на пол и рванул туда, где и сидело само исчадие ада – глава районной администрации Николай Иванович Медведев. С ним он и должен был покончить – раз и навсегда!

Он миновал вскочившую секретаршу, распахнул двойную дверь и, играя мышцами и перекидывая топор из руки в руку, решительно двинулся к огромному, темного дерева столу.

– Что случилось, батюшка?! – привстал из-за стола Медведев.

– Господи боже мой! – схватил его за рукав Костя. – Мишаня! Что с тобой?!

Отец Василий в ужасе посмотрел на друга. Бедный главврач и не подозревал, какой страшной опасности подвергает себя, просто находясь здесь! Он глянул на побледневшего Медведева, потом на Костю, потом снова на Медведева… Он знал, что должен исполнить свой долг и убить главу районной администрации, но он совершенно так же знал и другое: сатанинские силы сразу же обрушатся на всех, кто окажется после убийства этого ставленника сатаны в радиусе доброй полусотни метров! Он не мог не исполнить своего предназначения! Но он не мог и оставить друга в беде!

– Батюшка? – уже жестче, придя в себя, вопросительно посмотрел Медведев на священника.

– Мишаня… – страдальчески посмотрел отцу Василию в глаза Костя.

– Пойдем! – сделал главный выбор своей жизни отец Василий, схватил Костю в охапку и потащил его к выходу, расшвыривая в стороны пытающихся помешать ему охранников. Он знал, что не позволит им захватить Костю – чего бы это ему ни стоило!

– Куда ты, Мишаня?! Опомнись! – орал не понимающий своего счастья Костя. – Куда ты меня тащишь?! Остановись! Не надо их бить! Не бей их, я сказал! Да что случилось, в конце-то концов?!

Отец Василий сумел отбить все атаки на Костю – одну за другой – и приостановился только у больничного парка – здесь его друг был в относительной безопасности, это он чувствовал. Оставалось только вернуться за Медведевым и взять-таки его проданную лукавому жизнь!

– Мишаня! – позвал его главврач. – Мне за тебя страшно. Что случилось?

– Сатана! – коротко и по существу ответил отец Василий.

– А-а… – понимающе протянул главврач. – Тогда помоги мне, пожалуйста, добраться; я, честно говоря, так без тебя всего боюсь… проводи меня, друг. Ты слышишь?

Конечно же, отец Василий все слышал. И он разрывался между чувством долга и жалостью к другу. Жалость снова победила, и он, внимательно осматривая окрестности и чувствуя себя готовым отразить целые полчища медведевских прислужников, пошел вслед за Костей.

Они прошли по пустому темному коридору куда-то в самый конец, туда, где не было ни света из окон, ни дверей в палаты. Это священника почему-то успокоило. И только когда Костя открыл комнату в торце коридора и, вроде бы как из вежливости пропустив священника вперед, захлопнул за ним тяжелую металлическую дверь, отец Василий понял, что попал в ловушку.

Он метался в четырех стенах, как медведь в клетке. В полной темноте он тщательно, сантиметр за сантиметром, искал оконный проем, но окон здесь не было. Он пытался пробить дверь плечом или хотя бы открутить ногтем один из этих маленьких болтиков на гладкой металлической поверхности двери. Он царапал окрашенные масляной краской скользкие холодные стены и бился о них головой. Но все оказалось бесполезным. Его предали. И выхода из этой ловушки не было.

И тогда он начал просто молиться. Встал на колени, сложил руки на груди, наклонил голову и принялся пересказывать все молитвы, какие только знал. Он выдавал текст за текстом, слово за словом, стих за стихом, но прошло много-много часов, прежде чем до него хотя бы стал доходить смысл произносимых им слов, потому что в голове звучало только одно: «Медведев – прислужник сатаны. Ты его убьешь!» И лишь иногда прорывалось: «Не любишь господа, умри…» Но он никогда не был с этим согласен – ни тогда, ни сейчас. Он любил господа.

Иногда он слышал, что к двери кто-то подходит, но отец Василий не считал нужным отрываться от единственного, что ему оставалось, – мольбы о прощении…

– Мишаня! Ты как?! – раздалось из-за двери.

– Слава господу, вроде ничего…

– Можно войти?

– Входи, Костя, – вздохнул отец Василий.

Он не знал, сколько времени провел здесь, но, судя по урчанию желудка и жуткой жажде, не менее двух-трех дней.

– Смотри, я вхожу, – пугливо предупредил Костя и отодвинул засов.

Тонкий луч сиреневого света пробился в полную тьму помещения. Отец Василий прикрыл глаза: сквозь ресницы смотреть на свет было проще.

– Как себя чувствуешь? – подошел к нему главврач. – Полегчало?

– Вроде бы… – неуверенно пожал плечами священник. – Только пить очень хочется и свет глаза режет…

– Ну и прекрасно… Я тебе специалиста из Москвы привез. Ты как, не возражаешь? Нет? Тогда пошли… системку поставим… анализы возьмем…

Отец Василий кивнул и, облокотившись на Костино плечо, прикрыл глаза и покорно поплелся вперед.

Систему ему поставил лично Костя. Но прежде он взял у священника все возможные анализы, включая мазки из ротовой полости.

– Надо было сразу это сделать, Костя, – попенял главврачу московский специалист.

– Я же тебе объяснял, – покачал головой главврач. – К нему невозможно было зайти: гнал мужик конкретно…

– Вызвал бы санитаров…

– Ну да, а назавтра весь Усть-Кудеяр только и говорил бы о том, что у батюшки котелок сварился!

Москвич вздохнул и снова сосредоточился на рефлексах отца Василия.

Врачи ощупали и обстучали его всего, но, судя по их вытянутым лицам, ничего определенного пока сказать не могли. Потом, через несколько часов, им привезли из области данные анализов, и врачи дружно принялись их изучать, и снова остались разочарованы.

– Что такое? – поинтересовался священник.

– Понимаешь, Мишаня, – почесал начавшую лысеть голову Костя. – Я бы еще понял, если бы нашел остатки опиатов или хотя бы барбитуратов… Но ты чист!

– Так это же хорошо! – обрадовался священник.

– Но ты ведь помнишь, как себя вел?

– Не все помню… – признался отец Василий. – Кусками…

– Все правильно, так и ожидалось… Но если ты не накачался никакой химией и при этом имел ярко выраженные патологии психики, значит, ты больной? Так?

Признавать это не хотелось, но священник умел быть последовательным и поэтому кивнул.

– Но и шизофрения, и паранойя дают совсем иную биохимическую картину… Я прав, коллега? – повернулся к москвичу Костя.

– В принципе да, – оторвался тот от изучения анализов. – Но беда в том, что у вас, батюшка, анализы абсолютно нормальные: немного алкоголя, немного нитратов, чуточку повышено содержание сахара, и никаких следов патологической работы надпочечников, типичных для по-настоящему больных людей…

– Вас не устраивает, что я оказался здоров, – догадался священник.

– В точку! – энергично кивнул Костя. – Если на тебя и воздействовали какой-то химией, то она подозрительно быстро рассосалась. Ты-то сам в состоянии это объяснить?

– Я же вам уже рассказывал… – недовольно покачал головой отец Василий.

– Ой, только не начинай! – взмахнул руками Костя. – Не надо мне этих сказок про «кровавое причастие» и «ангела смерти». А то я снова подумаю, что ты болен!

– Но я все это видел… – печально сказал священник.

– Знаете, батюшка, – усмехнулся москвич. – Мои пациенты тоже много чего видят: кто чертей под кроватью, кто другие измерения… Но их анализы однозначно позволяют мне утверждать: эти ребята попали ко мне надолго…

– И вы расстроены, что со мной это не так? – ядовито поинтересовался священник.

– Если как на духу, да! – рассмеялся гость, и всем немного полегчало: правда, пусть даже такая, для здравомыслящих людей была куда как лучше любого вранья.

– В принципе этого сектанта, как его там… Борис, кажется? – посмотрел на священника Костя. – Сажать пора… Вон, Вера ко мне попала с воспалением…