Плоть Кретации - Энди Смайли

Наконец Зофал нащупал опору и вытянул руку, чтобы поймать Асмоделя. Капеллан разжал пальцы, приготовившись схватить предплечье боевого брата.

— Кровь! — взревел Зофал, когда по его доспехам разбрызгало жизненную влагу Асмоделя.

Мимо пронеслась еще одна птица, когтями разорвав бывшего сержанта.

Зофал не чувствовал ничего, кроме гнева, когда на дисплее шлема погасла очередная идентификационная отметка. Он убьет каждого зверя на планете. Он будет проливать кровь до тех пор, пока земля не утонет в багрянце.

Вверх. Вверх. Зофал выдавил мысли о насилии, сопротивляясь желанию помочь братьям.

— Вверх, будь ты проклят, — прорычал он. Решив вместо существующих углублений создавать новые, он принялся бить кулаками по скале, гася свой гнев и взбираясь так быстро, словно сама высота была его врагом.

Вершина вулкана возникла словно из ниоткуда, вынырнув из облаков так же неожиданно, как и зеркальная синева неба. Зофал перебрался через край и стал спускаться в жерло. Он оглянулся, но не увидел, чтобы за ним кто-то следовал. «Кровь принесет вам умиротворение, братья мои». Спрыгнув на выступающий камень, капеллан нахмурился и сморгнул предупредительные символы, которые заструились по дисплею шлема. Жар был настолько сильным, что даже керамитовое покрытие доспехов не сможет долго защищать его. Он скривился, чувствуя, как кожа под броней начала покрываться волдырями.

— Сержант Манакель, — Зофал открыл вокс-канал с сержантом. У него еще оставалось время, чтобы в последний раз направить судьбу ордена.

— Капеллан? — затрещал по комму голос Манакеля, искаженный толстыми склонами вулкана.

— Серафим был прирожденным лидером. Одаренным тактиком. Ты — не он, — Зофал замолчал, чтобы Манакель понял сказанное. — Он был оружием, выкованным в огне битвы. Но оружие никогда не сможет разжечь пламя в сердцах других. Я видел твои глаза, Манакель, и я видел в них тлеющие угли.

— Я… — Манакель запнулся.

— Дикари шли за тобой, потому что твой огонь разжег в них первобытную веру. Направь свою ярость, Манакель, используй ее, чтобы вывести орден из тьмы и помочь тем, кто не может спастись от нее, сжечь ее в огне битвы. Ты должен воплотить Гнев, не поддавшись ему. Ты должен стать противовесом, смертельной тишиной между каждым ударом кровавого сердца ордена. Эта задача не столь почетна, нежели командование ротой, и гораздо сложнее. Но без будущего не будет победы.

— Я понимаю, капеллан, — голос Манакеля был торжественным, тяжелым от возложенного на его плечи бремени.

— Да направит тебя Кровь, капеллан Манакель, — Зофал отключил комм и снял личину шлема. Он будет смотреть на вулкан своими глазами. Бурлящая лава облизывала стены жерла и плевалась у него под ногами. — Ты считаешь себя яростным, диким… — капеллан обмотал розарий вокруг стиснутого кулака. — Но у тебя нет иного выбора, — на термоядерном заряде мигнул красный огонек, когда Зофал повернул рычаг активации. — Я избрал уничтожение, и в моей гибели братья найдут спасение.

Зофал закрыл глаза.

— Я — месть, я — гнев, я — смерть.

От взрыва термоядерного заряда вулкан исчез в величественной вспышке. Камни, вырванные из внутренностей горы, выстрелили в воздух на струях перегретого газа. За ними последовал огонь, который фонтаном вырвался из вершины вулкана и растекся по склонам, предвещая потоки лавы: волны извергнутой взрывом вязкой магмы. Кипящая река огня устремилась в долину и к ракториксу.

— Покойся с миром, брат. Ты заслужил его, — прошептал Амит, прижав руку к нагруднику в последнем салюте Зофалу.

— Выводи нас отсюда, — провоксировал Друал Задкиилу, когда «Гнев смерти» задрожал из-за многочисленных толчков.

— Нет! — отрезал Амит, миг спокойного созерцания раскололся от вскипевшего внутри гнева. — Удерживать позицию.

— Магистр ордена, мы должны уходить, — Задкиил не сумел скрыть напряжение в голосе.

«Гнев» тряхнуло опять, на этот сильнее. Воздух наполнился густым пеплом и скальными обломками, из-за чего пилоту становилось все сложнее удерживать корабль на лету. Пирокластическое облако истекало пеплом, золой и пемзой, которые покрывали долину, окрашивая ее пепельно-серым цветом.

— Нет. Мы зашли слишком далеко. Я увижу смерть этого зверя, — Амит уставился на ракторикса, не обращая внимания на комья лавы, разбивавшиеся о корпус «Гнева».

Громадное существо взревело, когда в него угодили куски горящего камня размером с танк. Оно повернулось, чтобы бежать от приближающейся лавы, ревя каждый раз, когда поверхность уходила у него из-под ног. Смещенная вулканической активностью земля поймала в ловушку заднюю лапу ракторикса. Зверь, не сумев устоять, рухнул вперед.

Горящая река расплавленного камня тут же захлестнула обездвиженного зверя. Ракторикс завопил от боли и ужаса, когда лава облизала ему ноги. Дергаясь, словно в припадке, зверь тщетно боролся с неизбежным, мотая головой из стороны в сторону и все глубже утопая в потоке.

— Смерть — последний предел для всего сущего, — произнес Амит, когда ракторикс исчез из виду, поглощенный яростью вулкана.

— Тогда не будем слишком пристально искать свой предел, — пошутил Друал, оттаскивая Амита от рампы.

Снова оказавшись в отсеке, Амит вдруг понял, что внутри пронзительно воет сирена, а на его ретинальном дисплее мигают предупредительные руны.

— Двигатели дают сбой, пепельное облако слишком плотное. Пора улетать, магистр ордена… — произнес Задкиил.

— Уходим, — приказал Амит.

Извержение вулкана было кратковременным, но опустошительным. Лава вскоре застыла, навеки изменив пейзаж. Море огня испепелило лес на многие километры вокруг, уничтожив все органическое вещество. В катаклизме уцелели только высочайшие пики, которые возвышались, словно небольшие островки, над недавно затвердевшей коркой. Амит окинул взглядом пустынную голую скалу. Долина выглядела так, будто ее утрамбовал безумец.

— По крайней мере теперь кораблям будет где приземляться, — раздался голос Менаделя, который стоял за спиной у Амита вместе с Баракиилом, Манакелем и Друалом.

Амит довольно хмыкнул. Он ожидал таких несвоевременных замечаний от Григори, поэтому был рад присутствию Менаделя, который заполнил пустоту, оставшуюся после дредноута.

— Уверен, работа для капитана Неты значительно облегчится, когда она прибудет за нами, — Амит повернулся к Менаделю. Лицо сержанта оставалось таким же спокойным и твердым, как земля под ногами, из-за чего он вдруг засомневался, пошутил ли Менадель.

Магистр перевел взгляд на Манакеля. Такой холод в глазах ему приходилось видеть только у капелланов. Хотя это не имело особого значения, Амит остановился, утратив нить размышлений, когда заметил искусно украшенный болт-пистолет на поясе сержанта. Зофал. Капеллан сумел разглядеть душу воина за феррокритовой броней.

— Брат, — Амит указал на знамя в руках Баракиила.

Капитан кивнул и передал его Амиту, подавители движения, встроенные в его крепления, заставляли висеть полотнище прямо и неподвижно, невзирая на сильный ветер.

Амит повернулся к остальным Расчленителям. Тридцать восемь воинов прижали кулаки к нагрудникам. Победа стоила им половины роты. Выжившие стояли плечом к плечу, на их доспехах виднелись глубокие царапины и вмятины, под которыми были почти не видны символы и знаки различия. Позади воинов на уважительном расстоянии держалась тысяча дикарей. Они разбились по группам, но стояли с той же воинственной гордостью, что и космические десантники.

— Я сражался в войнах Императора еще со времен легиона. Я убивал его врагов во времена, когда наш отец ходил среди нас. Я калечил и уничтожал любое существо и ксеномерзость, которое осмеливалось встать перед моим клинком. Но этот мир… — Амит развел руки, чтобы охватить весь пейзаж. — Этот мир более жесток и первобытен, чем ярость в моей душе. Но вместе, братья, мы завоевали его.

— Мы — гнев! Мы — смерть!

— Наши братья погибли не зря. Мы убедимся, что этот мир, этот единственный мир, навсегда останется свободен от скверны мутанта, ксеноса и еретика. Этот мир воплотит в себе очищающую ярость и послужит примером всякому, кто ступит на его поверхность, — Амит поднял знамя, отключив подавители движения, позволив ему гордо реять. — Вы стоите на Кретации, родине гнева. Теперь это — дом Расчленителей!

Потребовалось менее трех дней, чтобы Расчленители подчинили планету своей воле. Орбитальные транспорты хлынули на поверхность с сотнями сервов и ауксилиариев ордена на борту. Небольшая группа из восьми тысяч клерков Департаменто Муниторума взялась за каталогизацию ресурсов Кретации и обработку ее населения. В последующие месяцы на планету доставят еще множество людей.