Держать удар - Дмитрий Валерьевич Иванов

‒ Аэропорт хау мач? — трясу пачкой вон, полученной от Севелина.

В дороге новозеландец рассказывает свою печальную историю товарищу, который поехал проводить побитого.

‒ Первым намеком на неприятности для новозеландского рефери Кита Уокера стал мужчина, бегавший по олимпийскому боксерскому залу Сеула, «заводя» толпу. Затем последовало освистывание за неоднократные предупреждения Уокера южнокорейскому боксеру за использование его головы в качестве тарана в поединке против болгарина Александра Христова. Последним признаком грядущих неприятностей стало то, что решение было вынесено не в пользу Пена, с которого сняли очки. Не выдержав, представитель сборной Кореи кинулся в драку, но наш новый знакомый, тоже боксёр в прошлом, сумел мощным ударом в челюсть послать того в глубокий нокаут. Тут-то всё и началось! На мужика накинулась буквально вся южнокорейская сборная по боксу!

‒ Чё он говорит? ‒ опять интересуется любопытный Цзю.

Пришлось пересказывать. Рефери выглядел плохо ‒ синяки на лице, вырванные клоки волос и прочее. Высадили мы мужиков перед аэропортом, решив не отпускать такси и вернуться на нём обратно. Проезжая знаменитую скульптуру, изображавшую... хм... ну, пусть будет дирижабль, хотя больше похоже на другое, я пытался прикинуть, стоит ли заехать в какой-нибудь магазинчик, раз уж на некоторое время мы остались без присмотра? И решил не рисковать.

В гостинице на входе сталкиваемся с тренером нашей делегации, ещё одним советским корейцем ‒ Владимиром Шином.

‒ Ну, как там Витька выступил? ‒ первый наш с Костяном вопрос.

‒ На вечер перенесли бой. Этот придурочный кореец, я про боксёра, хотя их там куча придурков, сидел больше часа на ринге и не уходил! Сорвал весь график соревнований. Сидячая забастовка, бля! ‒ выругался Шин.

‒ А вообще, как обстановка в зале? ‒ спросил его молодой и любопытный соплеменник.

‒ Армия и полиция утихомирили зал, ‒ серьёзно ответил Шин. ‒ Сколько живу, первый раз такой дурдом вижу! Перенесли, конечно, на соседний ринг бои, но этот сидел и сидел! Пока в зале свет не выключили! Ладно, парни, идите на обед, уже можно.

Вечером Артемьев, кстати, победил, причём досрочно за явным преимуществом. А перед сном смотрим в тренерской англоязычный новостной канал по телевизору, и я, как самый языкастый, перевожу дикторшу:

‒ Ким Чон Ха ‒ президент Олимпийского комитета Южной Кореи, подал сегодня в отставку, заявив, что сделал это, чтобы взять на себя ответственность за инцидент, в ходе которого южнокорейские тренеры напали на рефери.

‒ Пен ‒ наш чемпион в наилегчайшем весе, был отстранен на неопределенный срок Международной ассоциацией любительского бокса, а пять южнокорейских официальных лиц по боксу, включая главного тренера и его помощника, отстранены от участия в Олимпийских играх.

‒ Проанализировав инцидент, я решил уйти со своего поста, и Олимпийский комитет Кореи принял мою отставку, ‒ винится перед камерами Ким. ‒ Чон Ман Лип, вице-президент и генеральный секретарь комитета, заменит меня.

‒ МИД Южной Кореи принес официальные извинения Новой Зеландии.

‒ А Штыбу с Цзю наградят? ‒ спросил кто-то из парней, вызвав взрыв хохота, который громким эхом пронесся по коридору нашего уже уснувшего этажа.

Следующий день я провел в гостинице, даже не ездил на бои Казаряна и Цзю. Но они и без меня нокаутировали своих соперников. На следующий день намечен мой второй бой с забмийцем.

‒ Смотри, не просри ‒ угрюмо буркнул один из наших тренеров ‒ Лавров мне перед боем. ‒ Пока ни одного поражения у нашей сборной.

Нет, ну, нормально? Наезд за наездом! Хорошее такое подбадривание перед поединком. А состязания начались ещё утром, мой бой ‒ в обед, и я сильно не торопился. Зал рядом, нас приводят туда минут за тридцать до боя, чтобы успеть размяться, но не перегореть, ожидая. С завтрака меня неожиданно сорвали в штабно-двухкомнатный номер-люкс. Надо же, наши не поскупились, или подгон от организаторов? Ведь валюты у нашей команды немного. В штабе меня ожидала целая делегация и красноухий Цзю. Его тут без меня ругали? Впрочем, сломленным мой друг не выглядел, а два уверенно выигранных боя на Олимпиаде не сулили никаких неприятностей парню вне ринга.

‒ Этот, что ли, второй драчун, ‒ сварливо спросил у Копцева какой-то штатский с пузом роженицы на девятом месяце.

‒ А что не так? ‒ сразу огрызнулся я, усаживаясь на стул.

А что, все же сидят!

‒ Ты почему без разрешения сел? ‒ удивился толстяк. ‒ Для начала потрудись объяснить своё поведение позавчера.

‒ Константин Николаевич, кто это? ‒ спросил я, кивая на «беременного».

‒ Толя, веди себя пристойно. Это Вадим Михайлович, представитель Отдела пропаганды ЦК КПСС, ‒ кашлянул тренер.

Ух ты! Вот оно что! Я понимаю, как нелегко сейчас тренеру. Ведь это большой московский начальник, вполне возможно, фигура поважнее, чем глава нашей делегации. С другой стороны ‒ я со своими связями. Заступаться за меня Копцев не будет, но и наезжать тоже.

‒ Вадим, раз уж мы на «ты»... у меня бой через два часа, если что есть по сути сказать ‒ слушаю, ‒ я и не подумал встать, а к горлу подкатило бешенство.

‒ Да что он себе позволяет?! ‒ тихо изумился толстяк.

Эх, побагровел-то как! Как бы удар не хватил мужика. Не следят за своим здоровьем, вон животы поотрастили, а меня потом крайним сделают.

‒ В самом деле, Вадим Михайлович, я через десять минут его отправлю готовиться к бою. Сами знаете, как нам важно побеждать