Любовь со вкусом корицы (СИ) - Морозова Анна

Я уже сам себя начинаю бояться.

— Очень! — Слышу восторженный голос жены и тихо выдыхаю.

Значит, ничего не напортачил.

— А ты почему не ешь? — Интересуется Васька. И только я хочу ответить, что в нашей квартире всего два стула и мне нужно подождать, пока дочь закончит трапезу, в разговор вмешивается Машка.

— Я всё. — Дочка отодвигает от себя тарелку и спрыгивает со стула. — Спасибо папочка.

— Пожалуйста — улыбаюсь. — Забирай игрушки и беги в комнату.

— А ты со мной поиграешь, Василиса? — Спрашивает дочь, скидывая в пакет свои подарки.

— Обязательно поиграю. Только немного позже. Нам с твоим папой поговорить нужно.

— Буду ждать! — Взмахнув хвостиком, дочь уносится, и я сажусь на её место. Придвинув к себе уже холодную запеканку, начинаю есть.

— Приятного

— Фпасибо. — Киваю с набитым ртом, заглатывая пищу в таком быстром темпе, словно не ел трое суток.

— Ты хоть жуй — хихикает Васька.

— Ага. — Снова киваю, усердно работая вилкой.

— Тебе сложно одному? — Вдруг меняет тему, но я сразу улавливаю суть вопроса.

— По-разному — жму плечами и кладу вилку в пустую тарелку. Поднявшись, собираю со стола посуду, направляясь к раковине.

— Мне кажется, для мужчины это своего рода травма. Вот жил он себе припеваючи, горя не знали, а потом бац и — один с маленьким ребенком.

— Чай будешь?

— Да, можно. Я там пирог персиковый испекла.

— Здорово. Пироги Машка уважает. — Я включил чайник и, развернувшись, облокотился спиной о тумбу. — А по поводу травмы. Знаешь, когда я только начал осознавать, что Ника нас бросила, думал с ума сойду. Не сколько от того, что теперь я отец одиночка, сколько от мысли, как нам теперь жить. Мне нужно было работать. Машка ещё не посещала детский сад, и это давило морально.

— И как ты справился?

— Галина Алексеевна, наша соседка, очень помогла. Да и до сих пор помогает. Она часто забирает Машку из садика, пока я на работе или, когда мне нужно куда-то поехать по делам. Святая женщина.

— А родители? Как я понимаю, ты с ними не в очень хороших отношениях?

Мне не хотелось поднимать эту тему, но Васька хотя бы в общих чертах должна быть в курсе всего, что происходит в моей жизни и жизни моей дочки. До момента, пока не пройдут все слушания в суде. Мы как никак женаты и будет глупо попасться на любой мелочи.

— Я с ними ни в каких отношениях — ответил я, глубоко вздохнув. В мыслях промелькнула последняя встреча с родителями, от которой хотелось скривится, как от прокисшего молока. Это произошло накануне развода. Мама с отцом не приняли Нику за её прошлое. За неблагополучие и бедных родственников. За то, что она в своё время подрабатывала танцовщицей в клубе, чтобы не загнуться от голода. Но всегда проще осудить человека, чем понять. Я смог это сделать, но они… Они даже Машку из-за своей неприязни к моей жене не возлюбили. Словно это не их родная внучка, а подкидыш какой-то. Но я смирился. Принял их позицию и старался не рефлексировать. Пока батя не стал нести пургу про то, чтобы написать отказ от Машки. Мол, я порчу себе жизнь, когда достоин лучшего. И раз уж дочь не нужна собственной матери, мне бы тоже не помешало задуматься, для чего мне такая ноша? В тот момент меня поразила не папина реакция. Он всегда был слишком жестоким человеком. Но мама… Как женщина может такое приветствовать? Ведь должна быть хоть капля благоразумия и сострадания. Даже я, будучи мужиком, понимаю, что это не нормально! Не нормально агитировать за отказ от собственной дочери. Не нормально говорить, что им не нужна внучка от проститутки. Хотя Ника никогда не занималась эскорт услугами. И называть ребенка выродком тоже не нормально! После всех слов, брошенных в сторону Маши, я навсегда вычеркнул этих людей из своей жизни. Сдыхать буду, но их помощь не приму!

— Мама считает твоих родителей святыми — невесело усмехается Вася.

— У меня для неё плохие новости.

— Расскажешь, что произошло? Или это тайна?

И я рассказал. Во всех подробностях поведал о наших взаимоотношениях, словно сидел в кабинете у психолога. Я столько лет держал всё в себе, что казалось, моя исповедь залечивает раны. А душа обретает покой.

Василиса не перебивала, лишь изредка задавала вопросы и молча продолжала слушать. В её глазах проскальзывала боль, сочувствие, уныние. Она не старалась меня словесно утешить после того, как я замолчал. Вместо этого Василиса встала, подошла ко мне и крепко прижалась к моей груди, обнимая руками.

Глава 18

Я был немного обескуражен от Васькиной реакции. Она всегда старалась держаться от меня подальше. Редко, когда улыбалась. В основном смотрела задумчиво или пренебрежительно. Но сейчас я чувствовал совсем иное: тепло и поддержку. Сочувствие и сострадание, в котором отнюдь не нуждался, но оно придавало сил. Долго не думая, я обнял Василису, ощутив, какая она хрупкая и тоненькая в моих руках. От неё приятно пахло лавандой. Этот запах знаком мне из детства. Сразу вспомнился бабушкин домик в деревне, лавандовое поле, по которому мы гуляли, а рядом с нами бежал довольный пес по кличке «Север». Хорошее было время, доброе, беззаботное. И Ваське удалось переместить меня туда, где я был по-настоящему счастливым девятилетним мальчишкой.

— Ты чего, Васек? — Усмехнулся я, когда услышал тихое сопение.

— Ничего. — Прошептала почти беззвучно и, шмыгнув носом, попыталась выбраться из захвата мои рук. На что я лишь сильнее прижал девичье тело к себе.

— Ты что делаешь, Самарин? — Буркнула Васька, напрягшись.

— Давай ещё постоим вот так немного. — Я улыбнулся. — От тебя приятно пахнет. Мне нравится.

— Так, всё! Хватит уже этих телячьих нежностей! — Васька дернулась, и я с чувством неудовлетворенности расцепил руки, позволяя девушке отпрянуть от меня. Василиса пригладила пальцами волосы, поправила белый свитер и поспешно села на своё место. Она намеренно прятала от меня взгляд, но скрыть легкий румянец на щеках ей не удалось. Я видел стеснение и робость. Видел волнение, которое разжигало во мне желание прикоснуться к ней снова. Заграбастать в свои объятия, позабыв на время о переживаниях и о том, что эта девушка не для меня. У нас с ней не может быть ничего, кроме печати в паспорте и фальшивых отношений для окружающих. Такая, как Василиса, никогда не станет встречаться с таким, как я. А мне, в принципе, этого добра и не нужно. Я достаточно хапнул дерьма в браке с Никой. И всё, что на данный момент важно — это Машка. Если я проиграю суд, Ника отвезет дочь в Америку, и мы не увидимся хрен знает сколько времени. Я знаю, Маша скучает по Веронике. Каждый вечер она спрашивает, когда приедет мама или хотя бы позвонит. А у меня такая злость проскальзывает и обида за дочь, что порой хочется просто взять и сказать: мама тебя бросила. Не жди. Но я стараюсь держать себя в руках, придумывая всякие небылицы, что мама занята, она работает и скоро позвонит, приедет, привезет ей подарки из Америки. А дочь всё ждет, веря и надеясь. Только что будет, когда Ника на самом деле приедет? Или когда я гипотетически проиграю суд? Она ведь заберет от меня Машку. Увезет на другой континент, а я со своими возможностями смогу навещать её раз в полгода, а то и в год. Станет ли дочь счастливее от этого? А Вероника? Сможет ли моя бывшая жена, которой всегда было плевать на своего ребенка, хорошей матерью? Заботливой? Или спихнёт все обязанности на посторонних людей, продолжая устраивать своё будущее? Эти мысли убивают меня и пугают. Как тогда быть? Бороться до последнего или отпустить в надежде, что с Никой Машке будет лучше? Я всё-таки мужик. Я не дам столько тепла, сколько ребенок может получить от собственной матери, пусть и такой ветреной, как Казанцева.

— Слав — Позвала меня Васька, заставляя вынырнуть из собственных мыслей. Я встрепенулся и посмотрел в лицо своей жены. — Я, наверное, домой поеду.

От её слов я ощутил внутренний протест. Мне не хотелось, чтобы Васька уезжала. С её приходом в нашем доме стало уютнее, что ли. Пусть и была она совсем не долго.