По тонкому льду. О нравах в хоккее - Александр Кожевников

Убедил не делать поспешных шагов, конечно, Борис Павлович. «Саш, в жизни каждого из нас есть переломные моменты. Тебе надо вес набрать, а так есть все данные, чтобы стать классным мастером, показать себя, заиграть на самом высоком уровне, в сборной закрепиться. Ты уже на пути к этому, двигайся вперед». Доводы и выводы тренера проникли в душу и сердце, я уже не мог поступить иначе. Конечно, остался в «Спартаке». Время показало, Кулагин был прав.

…Давно заметил: после бракосочетания у спортсменов, хоккеисты не исключение, наступает некоторый, а подчас глубокий спад. В игре. Как правило, год-полтора длится подобное состояние. Многие даже погубили свой талант из-за подруг, жен. Хотя, казалось, должно быть наоборот: душевный подъем и все такое. Ан нет. Мой случай, однако, из «другой оперы», выходит за обычные рамки. О подъеме или спаде в игре говорить не приходится, сейчас поймете почему.

Я всегда полагал, – может, правда, я неисправимый романтик, – что в отношениях мужчины и женщины должны присутствовать тонкие и в то же время глубокие душевные струнки. В первом моем браке по большому счету не было того, о чем непроизвольно думал, мечтал.

Очень красивую даму встретил, но этого часто недостаточно для полноценной семейной жизни. В том, что мы сошлись, слишком велик элемент случайности, которой позднее не очень радуешься. Да, вроде нормальная, красивая девчонка, «королевой цветов» ее величали.

Ребенок родился в том браке. Начали отмечать день рождения маленького сынка, Ромки, гости собрались, мама моя приехала. 1980 год, жарища неимоверная стояла. Столица словно вымерла в те дни, будто всех ее жителей повыгоняли из города накануне Олимпиады. Одиннадцатый этаж блочного дома, там вообще как в печке. Жару переношу с трудом, о таких говорят «горячий человек». Пот с меня ручьями лил. Кошмар.

И вот на глазах моей мамы, гостей жена схватила кухонный нож, всадила его в меня. Огромный такой, кухонный, лезвие сантиметров сорок пять, можете себе представить? В плечо угодила, двух миллиметров до артерии не хватило. В отпуске произошло, приехал в отменном настроении из института, готовились, я уже сказал, день рождения сына отмечать. Даже с моей реакцией спортсмена не успел увернуться.

Причины такого поступка? Ревность. Поводы? Сам по себе глупый вопрос. Домой ночью не возвращался? Я и так иногда домой не ходил, потому что на сборах с командой жил. И что, это повод? Не устраивать же поножовщину. Друзья, узнав об инциденте, почти моментально к нам приехали, кстати, некоторые из них – профессиональные милиционеры.

Резкий запах крови в клинике, мне и так плохо было. Врачей почти нет, их всех ориентировали на Олимпиаду. С грехом пополам зашили рану в клинике на Речном вокзале. Швы снимали через двенадцать дней, рана к тому времени стала гноиться. Приходишь туда – огромные очереди, ждать не хотелось. Поэтому несладко пришлось.

Когда восстановился, стал забивать почти в каждом матче, ну просто раззабивался! Позднее друзья шутили: дескать, надо было ножичком тебя полоснуть, чтоб на площадке прорвало, результативность поднялась. Шутки шутками, а ребенка от первого брака я потерял. Из той семьи и атмосферы, в которой он находился, забрать его не представлялось возможным. Подробности опущу. Иначе будет больно всем, так или иначе причастным к весьма грустной и даже трагической истории.

Родственники моей первой супруги пытались помирить нас. Но дело даже не в ссоре, она в любой семье может вспыхнуть, такие вещи улаживаются быстро. И без сторонней помощи. Тем паче я очень отходчивый по натуре человек, зла не помню. А смысл после этого вместе жить? Элементарный вопрос безопасности. Опять взыграют нервы, и она зарежет меня… В общем, развелись.

Трагедия моего отца

До сих пор некоторым людям неймется, так много гадостей за моей спиной говорят. Будто мне, например, кучу элитных квартир надарили. В числе злопыхателей, как ни странно, мой «любимый» в свое время тренер «Спартака» Борис Александрович Майоров, ряд других известных специалистов. Люди просто не знали и не знают подробностей, а делают далеко идущие выводы о чьей-то непорядочности, якобы рвачестве и прочем.

Дали мне двухкомнатную квартиру. Да, помогал Борис Павлович Кулагин. Затем, когда развелся, разменял на две однокомнатные, чтобы без жилья не остаться. Настолько понятная, естественная ситуация, которая может возникнуть у любого из нас. Так вот, из нее целую историю слепили: мол, какой Кожевников рвач и материалист, о себе, дорогом, постоянно печется, условия бесконечно улучшает. Ну не гадость ли, не подлость людская?!

Может, не стоило даже внимания обращать, но подобные «мелочи», согласитесь, жизнь отравляют. Почему в свое время из Москвы убегал? По причине отсутствия нормальных условий, жилья в том числе.

Борис Павлович реально помогал, но в мои семейные отношения никогда не вторгался. Он аналитически смотрел, насколько я уверен в себе, прежде всего на площадке, во время хоккейных поединков. А я был уверен. По мнению некоторых «экспертов», шаги в жизни делал не всегда верные. Считаю, однако, если ты их сделал, неверно пятиться, пытаться что-то лихорадочно исправить.

Кулагин сыграл ключевую роль и в переезде в столицу моих родителей. Он как психолог понимал, что я, фактически предоставленный самому себе в огромном городе, где масса соблазнов, стану ходить по злачным местам. Девушки, вечеринки, алкоголь и прочее. Чтобы как-то отвлечь меня от сумасбродства, а молодости это присуще, предложил перевезти родителей в Москву. Дескать, забота о них положительно скажется на молодом человеке, образ жизни кардинально изменится, станет в разы серьезнее, да и под присмотром близких будет.

К слову, подружился с сыном Бориса Павловича – Сережей. Классный парень, царствие ему небесное, рано умер. Говорят, был он связан с нехорошими людьми. А я считаю – нормальные ребята, раньше почему-то фарцовщиками величали. В чем, скажите, криминал, если кто-то из нас марки продает или нумизматикой увлекается? Но в советское время это действительно считалось непозволительным.

Да, Борис Павлович думал, чем меня по-настоящему занять в свободное от хоккея время. И придумал: родителей моих в Москву позвал. Естественно, не на пустое место. Откровенно говоря, не думал тогда, насколько непросто адаптируются в столице близкие, особенно отец. Тему переезда даже ни с кем не обсуждал, кроме как с Кулагиным. И лично не участвовал при смене прописки родителей. Выделили машину, погрузили домашний скарб, привезли в столицу. К их приезду, правда, квартиру я обставил, им оставалось только въехать и жить. Так они поселились в районе Войковской.