Сфера разума - Семен Слепынин

— Разве так учат?! — рассердился Василь.

— Только так! — с веселой свирепостью отвечал Кувшин. — И не вопите. А то русалок разбудите. Вот смеху-то будет.

И точно: одна из них уже сидела на кочке и, глядя на барахтающихся ребятишек, хохотала.

— Брысь отсюда! — сверкнул глазами Кувшин.

Русалка проворно скрылась под водой.

Минут через двадцать Андрей и Василь не очень умело, но уже самостоятельно подплыли к берегу и хотели бежать домой. Пристыдил их, буквально пригвоздил к месту презрительный, полный сарказма голос:

— Улепетываете? Трусы!

Пришлось остаться. Вместе с Кувшином пробежались до опушки леса, потом сделали несколько дыхательных упражнений.

— Не пора ли обедать? — спросил Кувшин.

— Пора! Конечно, пора! — обрадовались друзья.

Но получится ли у них, как у тети Зины? Еще как получилось! Вмиг расстелилась та самая с узорчатой вышивкой скатерть, и запахло чудесными медовыми кексами, топлеными сливками, зарябило в глазах от рассыпчатых пончиков и красиво расписанных пирожных.

Василь уже протянул руку, чтобы поскорее отправить в рот лакомый кусочек. Но Кувшин посмотрел на роскошные яства с такой яростью, что те мгновенно исчезли.

— Я вас отучу от обжорства! — кричал он. — Это фея избаловала вас. Знаю ее. Легкомысленная и вздорная особа! Модница! Вертихвостка!

Ребята уставились на водяного: ругался тот так же здорово, как и плавал. Дал он им всего лишь по тарелке с кашей и по кружке молока с булочками. Сам Кувшин ел ту же простую пищу и нахваливал. Каша и вправду оказалась очень вкусной и сытной.

После обеда Кувшин отпустил друзей, не забыв присовокупить при этом обидные слова:

— Слабаки вы. Хлюпики.

Дома Василь жаловался на грубого и драчливого водяного. К его удивлению, отец только позавидовал:

— Ай да Кувшин! Молодец! Мне бы такого в детстве.

Но Андрей и Василь твердо решили: к озеру больше не ходить и водяному не показываться. Весь следующий день они играли на лугу вблизи села.

К вечеру вернулись из леса сельские ребятишки. Одни с удовольствием вспоминали дедушку Савелия, другие расхваливали даже лешего, с которым состязались в беге и прыжках. Потом пришли девочки. Тут уж восторгам не было конца.

— Какие русалки! Мы с ними играли и купались в реке. А как они поют!

И друзьям стало не то чтобы завидно, а как-то не по себе. Может быть, они ошибаются, и Кувшин не такой уж плохой?

Утром Андрей и Василь отправились знакомой дорогой. Вот и озеро. Под тополем, спиной к ним, сидел водяной. Друзья в нерешительности остановились: Кувшин казался еще более задиристым, чем в прошлый раз. Особенно смущали его огненно-рыжие волосы. Подсохшие на солнце, они топорщились воинственно и драчливо, как гребень петуха. Но настроение у водяного как будто хорошее. Он глядел в воду и хохотал над резвившимися мальками.

Ребята собрались с духом и приблизились. Услышав шаги, Кувшин обернулся и насмешливо скривил губы:

— А-а, это вы? Хлипкие заморыши. Трусы.

Друзья проглотили оскорбление молча. Потом робко попросили водяного, чтобы он научил хорошо плавать.

— Мы хотим стать чемпионами, — не подумав, ляпнул Василь.

Кувшин глядел на ребят с таким удивлением, что долго не мог вымолвить ни слова. Потом повалился на траву и захохотал.

— Чемпионами? Ха-ха-ха! Вот это рассмешили. Юмористы! Комики!

Ребята стерпели и это. Такая покорность растрогала Кувшина. Не чурбан же он в конце концов.

Сегодня решили учиться брассу. Андрей и Василь все движения усваивали легко и быстро, что приводило Кувшина в искреннее и поощрявшее ребят изумление. Потом пробежка, гимнастические упражнения, прыжки в воду. Неизвестно, как это получалось у Кувшина, но Василь и Андрей нисколько не уставали. Напротив, они возвращались домой с таким ощущением, будто на ногах у них выросли крылья. А ложась спать, чувствовали, что их загорелые тела пахнут солнцем, озерной водой и камышами. Утром вновь спешили к озеру, хотя Кувшин был все так же насмешлив, привередлив и кормил одной лишь кашей.

Были у друзей и другие дела — книги, фильмы, игры за селом. Но без Кувшина они не могли прожить и одного дня.

Незаметно подкралась осень. Отцветали поля, улетела на юг певунья иволга и словно оставила свой золотистый наряд на листьях березняка. Андрей и Василь купались и в холодной воде. Но когда берега к утру покрылись однажды хрустким ледком, пришла печальная пора расставаться со своенравным, но полюбившимся водяным.

— До свидания, Кувшин! До следующего лета! — ребята то и дело оборачивались и с грустью махали руками.

Недели полторы лил холодный дождь, падал мокрый снег. В такие дни друзья сидели дома и читали. Вместе с героями книг они странствовали по развалинам древних государств, по каменистым плато неисследованных планет. А с дядей Абу совершили дальнее путешествие на самом деле.

Оказывается, это очень просто. С дядей Абу друзья вошли в свою сельскую церковь. Она была не только памятником старины, но и станцией дальних трасс. Под гулкими сводами все, как в былые времена — иконы, красивые росписи на стенах. Но сидения новые, с мигающими огоньками пультов управления. Андрей и Василь уселись и вмиг перенеслись в опаленную солнцем страну, в родные края дяди Абу.

Багдад поразил друзей древними минаретами, спиралевидными современными дворцами, ажурными набережными, кокосовыми и веерными пальмами. Но дядя Абу морщился и брюзжал:

— Скучно. Города везде одинаковые. Ваше село куда уютнее и симпатичнее.

В одном из парков они поднялись на холм, поросший душистым жасмином. Зашли в беседку с голубой крышей, и многолюдный город рассеялся, как дым.

— Ушел в природу, чтобы не мешать ей жить и развиваться, — с усмешкой пояснил дядя Абу. — Вон там, на другом холме, вы видите исторический памятник — мечеть с серебряным полумесяцем. Это еще одно место перехода.

Там, кстати, из города-невидимки только что вышли ребятишки.

— Дядя Абу! — закричали они.

Его, оказывается, знала почти вся детвора города. Дядя Абу познакомил Андрея и Василя со своими багдадскими друзьями. Вместе они искупались, потом в абрикосовой роще играли в игры, которые на ходу изобретал неистощимый на выдумку дядя Абу.

Всем хорош дядя Абу, но временами был, увы, хвастлив, как Кувшин. И бахвалился он так же: древностью и знатностью своего происхождения.

— Я из рода самого Гаруна аль-Рашида! — вдруг заявил он.

— Такого не было, — пытался возражать Андрей. — Он выдумка. Сказка.

— Был, — обижался дядя Абу. — Я-то лучше знаю. Я историк.