Дневник Пети Васина и Васи Петина - Тамара Ломбина

Петя В.

Как это понимать, я не знаю, то ли это временное перемирие, то ли капитуляция. Наверное, все-таки перемирие. По крайней мере, Вовка понял, что мы его не боимся, а это главное. Я никогда не хотел так подраться, как сегодня, надавать этому воображале как следует.

Когда мы сегодня начали копать колодец на перешейке между озерами, на месте креста, то обнаружили одну грустную вещь. Песок довольно быстро кончился, а под ним оказалась глина с галькой. Для того чтобы выкопать глубокую яму в мокрой глине, нам не хватит времени, даже если мы будем копать целый год без остановки, и днем и ночью. Клады ведь на поверхности никто не зарывает, это известно любому. И все-таки мы дол били глину и камни лопатами целый день, хорошо, что было пасмурно и никто не купался. Яма получилась примерно нам по пояс, в нее даже стала просачиваться вода. К вечеру у нас были крова вые мозоли и мы еле дышали от усталости.

Когда, совсем обессиленные, мы лежали с Петей на земле около выкопанной ямы, я вспомнил один разговор наших мам и Элен.

Все-таки великая вещь память! Как она во время подбрасывает подсказки, когда ты находишься в тупике! Я вспомнил, как мы так же лежали на солярии и пытались рассчитать, где же наш Канопус.

— Петя, помнишь, как мамы Оли и француженка сидели около костра? Тетя Оля сказала, что около высокого берега Белого озера есть подводное течение. Что, скорее всего, вода из этого озера течет в Бирюзовое озеро. А мамы говорили, что в Белом озере может быть пещера. Там-то, видимо, и спрятан клад. Вот где может быть зарыта загадка наших муравьев! На перешейке между озерами, но только не на земле, а под землей! В подземной речке, которая соединяет два озера!

Вася П.

2 августа. Дядя Дима на прощальном ужине в честь отъезда Элен сказал нам, что он хочет взять нас в ночное. Сейчас, после того как мы уже привязались ко всем своим, а особенно после того как помогали водить жеребят на водопой, нам даже захотелось попробовать хоть одну ночь совсем не спать. И провести ее с нашими знакомыми конями и жеребятами. Но когда дядя сказал: «Пора наконец вам и с Вовкой по дружиться», то я твердо ответил, что тогда мы лучше не поедем ни в какое ночное, а с этим ненормальным мы не собираемся дружить. Дядя Дима взял меня за подбородок, поднял лицо и увидел фонарь под глазом. «Что, это он?» Я только кивнул головой и отвернулся.

— Вовка хороший парень, — продолжил дядя, — жизнь у него несладкая, понимаешь, племяш? Мама у него смертельно больна, кроме Вовки у них еще четыре малыша, мал мала меньше. Достается ему. Дядя Ваня весь день на работе, а он и нянька, и уборщица, и повариха, и сиделка у мамы. А парень он с головой, ему бы учиться. Маме его операцию надо бы сделать. Но даже если все наше село продать с потрохами, на лечение не наскрести.

Дядя Дима вздохнул и взъерошил мне волосы. Мы с Васей опустили головы, набычились, как говорит баба Нюра, но не изъявили никакого желания идти на мировую с Вовкой.

Вечером за нами заехали дядя Дима и его конюх дядя Ваня. Весь молодняк весело, по-жеребячьи прыгал, скакал. Дядя Дима посадил меня на Огонька, с которым мы подружились на водопое у речки, а Васю — на его любимчика Чубарого. Девчонки просились с нами, но дядя Дима сказал, что ночное — это дело мужское, и мы проехали на конях через все село под завистливые взгляды всех деревенских ребят. Когда мы уже выезжали за село, то услышали за спиной топот. Через мгновение мимо нас промчался на красавце Шалом Вовка. Мы с Васей опять поняли, что нам на своих жеребятах так никогда не пронестись. Он был как настоящий наезд ник, а мы сидели на жеребятах, как девчонки, боясь свалиться.

Вечер был теплый. Не сговариваясь, прямо на жеребятах мы въехали в воду, они стали жадно пить, а когда напились, начали с нами играть в догонялки, плавать за нами. Они смеялись, как и мы с Васей. Ну, вернее, они так весело ржали, что всякому человеку было ясно, что они смеются. Вовка с Шалым заплыли на самую глубину. Мы с Васей старались не смотреть в его сторону. Неожиданно над нами пролетела Крава, она попила водички, походила, осматривая, все ли у нас хорошо. Потом мы услышали порося чий визг, на берег прилетел Борька, который сразу же заревновал нас с Васей к жеребятам. Он бегал и всем своим видом показывал: мол, я здесь просто бегаю и не собираюсь лезть вводу. На берегу появилась с хворостинкой баба Нюра и застегнула Борьке на шее собачий ошейник. Но потом смилостивилась, завела его в воду и дала нам поскрести его той же щеткой, какой мы чистили жеребят. Борька попытался освободиться от ошейника, но баба Нюра сказала, что он испортит нам ночное, и увела обиженного поросенка домой.

Стало смеркаться, над речкой заклубился туман. Дядя Дима пообещал:

— Сегодня я хочу показать вам то место, где рождаются облака.

Мы с Васей засмеялись и сказали:

— Мы сами это место знаем, вон оно — небо, там они и рождаются.

Но дядя Дима улыбнулся и сказал:

— Вот поставлю удочки для рыбки, чтобы ушицы сварить, а потом уж и разберемся с облаками.

Нам он поручил собрать сухих веток для костра. Мы с Васей бродили в поисках этих самых веток, а Вовка — где он их только брал — натаскал огромную кучу. Потом он быстро сбегал за водой и начал чистить картошку. Мы чувствовали себя немного лишними и ненужными здесь. Вовка только глянет на отца и уже сломя голову бежит куда-то. Мы тоже собрали немного веток, свалили их в кучу и попытались зажечь, но ничего не получалось, ветки не хотели загораться. Вовка только презрительно глянул на нас. На наше счастье, вернулся дядя Дима с ведерком, в котором плескались рыбешки. Он нам объяснил, почему мы не можем разжечь костер, сложил все это сооружение в виде шалашика и стал искать спички. А потом почему-то спросил, а не было ли случайно поблизости Кравы? При чем тут Крава, было непонятно, но дядя Дима сказал:

— Ворона и есть вор — она. Где-то спряталась со спичками: опять из-под крыльев блошек гоняет. Как она это делает — уму непостижимо!

Мы подумали, что дядя Дима шутит. Но вот в темноте блеснула вспышка.

— Вот нечистая сила, — даже с каким-то восхищением продолжал дядя, — унесла-таки! Баба Нюра на нее не может спичек напастись, как прошмыгнет в избу, так и стащит коробку. Мудреха.

Мы с Васей обалдели, ну и талантов у этой бестии, хоть в цирк, не то что наш лентяй Мурзик.

Когда мы сели есть уху, которую сварили дядя Ваня с Вовкой, и почувствовали, что сон со всем склеивает глаза, дядя Дима сказал:

— Сейчас будете загадывать желания. Давай те отойдем-ка от костра в березнячок и полюбуемся звездопадом.

Но мы, как будущие космонавты, сразу поправили его, что это не звездопад, а ежегодный метеоритный дождь. Дядя прижал мою голову к себе и поцеловал:

— Ну и лобан ты у нас, племяш, весь в отца. Да и друг у тебя по тебе.

Мы отошли от костра в темноту, улеглись на старом овчинном кожухе, а Вовка лег прямо на землю, и все стали смотреть в небо.

Через весь купол неба то в одном, то в другом месте падали метеориты, правда, очень похоже на дождь — звездный дождь. Это было так красиво, что время как будто исчезло. Но дядя Дима сказал, что надо бы нам подремать хоть не много. Потому как есть у нас еще кое-что, чего нам в городе не увидеть никогда.

Я даже не помню, как мы дошли до костра, как легли и мгновенно уснули. Казалось, что я только закрыл глаза, а дядя Дима начал настойчиво трясти нас с Васей: «Утро, ребятки, поехали….» Вовка уже сидел на своем Шалом как ни в чем не бывало, словно он и не спал. Мы с Васей сразу проснулись — не хотелось услышать в спину: «Дачники-неудачники». Вовка не стал нас ждать и спокойно тронул Шалого босы ми пятками. Они уехали без нас.

Было еще темно, но край неба уже чуть посветлел. Дядя Дима оставил у костра лошадей дяде Ване, посадил нас на наших любимцев, сам сел на Маркиза, и мы направились по лощине к небольшой поляне, окруженной стайками берез. Мы ехали сквозь молочный туман, почти ничего не было видно, иногда мне становилось даже страшновато, со всем как ежику в тумане, но Маркиз как будто чувствовал, что нам с Васей боязно, и он фыркал, а наши жеребята фырка ли ему в ответ. А потом мы выехали на взгорочек, поднялись над лощиной и увидели чудо! Мы увидели первый ослепительный луч солнца, который осветил туман. От гигантских клубов тумана, заполнивших всю низину, отделялись маленькие туманчики и цепочкой тихо уходили в небо. Мы с Васей даже проснулись! Окзывается, дядя Дима не шутил — мы видели, как рождаются облака. Мы это видели! Вовка, как индеец, восседал на Шалом на взгорке неподалеку. Мы не видели его лица, но почему-то нам казалось, что он испытывает то же, что и мы.

Возвращались мы в деревню, когда все еще спали. Подъехали к нашему дому, дядя Ваня на прощание подал нам всем руку. Потом дядя Дима то же попрощался с дядей Ваней и подал руку Вовке. Вовка пожал, как большой, руку дяде Диме, по том замер на какое-то мгновение и протянул руку Васе, а потом мне. Мы почти не удивились этому. После такой ночи, которую мы пережили вместе, мы больше не могли быть врагами. НЕ МОГЛИ!