Авантюристка - Кэрол Дуглас

Глава одиннадцатая

Похитители писем

Тем вечером не было дождя; в чистом небе сияла полная луна, прорезая тьму, словно жемчужина, вставленная в траурное кольцо из оникса.

– Фи, какая гадость! – Ирен раздвинула ситцевые шторы и нахмурилась, глядя на залитый лунным светом сад. – Терпеть не могу полнолуние.

На сей раз подруга снова облачилась в черное: на ней был мужской костюм изысканного покроя и черный берет, приглушавший рыжеватый отблеск ее каштановых волос. Годфри – к слову, тоже одетый в черное с головы до пят – поспешил заметить супруге:

– Ты не романтик, моя дорогая. – Он бросил взгляд на самодовольный восковой лик ночного светила. – Луна – это прекрасно! По крайней мере, мы не свалимся в пруд.

– Да, но она нас выдаст! Слуги тотчас догадаются о наших намерениях.

Пришел мой черед прочесть Нортонам небольшое наставление:

– Вы оба похожи на Люцифера, когда он ныряет в пруд за карпом: черные, хитрые, да к тому же с преступными намерениями.

Питомец, о котором шла речь, лежал у меня в ногах, играя с клубком ниток, из которых я собиралась связать что-нибудь полезное и красивое для нашего дома.

– Мы просто обязаны найти загадочные письма. – Ирен подняла черную кожаную сумочку. Из нее донеслось позвякивание, словно кто-то прятал там фамильное серебро; на самом же деле звенели отмычки.

– Но мы же не станем их красть, – рассудительно сказал Годфри.

– Уж будьте любезны! – воскликнула я. – Иначе состав преступления будет налицо.

– Да и незачем. У нас ведь есть бумага и ручка. И спички, да, Годфри? – взволнованно спросила Ирен.

Годфри похлопал по оттопыренному боковому карману, о содержимом которого я и подумать боялась. Нет, вряд ли там лежал жуткий револьвер подруги – хотя я его уже давно не видела. Он, кстати, тоже был черным, под стать скорбному тону сего опасного предприятия.

– Спички! – объявил Годфри.

– Вы ведь, конечно, не станете там курить, попирая законы Франции, не говоря уже о законах гостеприимства? – осведомилась я.

– Спичками мы зажжем нашу маленькую луну, Нелл. – Ирен достала из сумки фонарь, да с таким шумом, что я недовольно поморщилась, и подруга убрала его обратно чуть более осторожно. – Надо соблюдать тишину.

– Разумеется, постараемся не шуметь. – Годфри приподнял ботинок, демонстрируя резиновую подошву, призванную заглушить шаги.

– Надеюсь, вы не оставите следов, как это делает Люцифер, побывав в угольном погребе, – поддела я. Вязала я так быстро, что наш пушистый любимец принялся скакать, отчаянно пытаясь поймать клубок.

– Не жди нас, Нелл, – посоветовала Ирен, натягивая черные перчатки.

– Я и не собираюсь. – С этими словами я поднялась и удалилась в гостиную, где, примостившись на насесте, разглагольствовал Казанова.

Лишь изредка мне удавалось побаловать себя свободным вечером, и я решила не упускать возможности попотчевать попугая своим французским и изучить его произношение. Ведь, откровенно говоря, мне не очень хотелось заниматься подобными вещами в присутствии друзей.

Я не стала провожать моих очаровательных взломщиков, но не утерпела и, притушив свет, выглянула в окно. В лунном свете их черные плечи отливали серебром. Нортоны сели в карету и отправились в мрачную обитель Монпансье.

Развернувшись, я увидела сцену, от которой у меня замерло сердце: Люцифер подкрадывался к клетке Казановы, помахивая хвостом в предвкушении запретного плода.

– Не смей, негодник! Прочь! Оставь в покое моего учителя!

Я достала из буфета виноградину и протянула попугаю. Старый хитрец прильнул к прутьям клетки и задрал клюв, смерив меня подозрительным взглядом круглых и блестящих, будто бусины, глаз.

– Птичка-птичка! – чопорно позвала я. – Pairlay-vhoo franzay?[29]

Попугай вытянул взъерошенную шею. Чешуйчатый желтоватый клюв схватил подачку – да так проворно, что я едва успела отдернуть пальцы. Казанова перевернулся вниз головой на насесте, который, образно выражаясь, по-прежнему хранил следы хронических потопов, несмотря на ежедневные труды Софи.

Попугай перекинул виноградину из клюва в когти, посмотрел на меня и подозрительно склонил голову – ни дать ни взять Долговязый Джон Сильвер из романа Стивенсона, мысленно прикидывающий размер гроба для капитана «Испаньолы»!

– Ну уж нет, гадкая птица, – предупредила я, – пощады не жди! Дали тебе сокровище – изволь изъясняться по-французски! Ну! Pairlay![30]

Казанова принялся выводить французские трели – сальные, но на чистом парижском выговоре, – к большому неудовольствию Люцифера. Я покорно транскрибировала все, что приходило в голову попугаю.

В тот вечер я легла рано, дабы подчеркнуть свое равнодушие к мероприятию друзей, но сон не шел. Лишь после того как часы пробили два, с лужайки донесся цокот копыт, и не ранее чем через час мои скрупулезные преступники заперли коней в конюшне и по-разбойничьи прокрались в дом.

– Ну-у-у? – Я встретила их на лестнице, одетая в пеньюар и со светильником в руке. В эту минуту я казалась себе старомодным отпрыском призрака Марли и леди Макбет. – Надеюсь, в доме Монпансье вы вели себя учтивее. Между прочим, кое-кто нарушил мой крепкий сон!

Воспитывая непослушных детей и заблудших взрослых, порой не грех и приврать, дабы упрочить в них чувство вины. Этому правилу меня уже давно научила жизнь.

– Какая жалость. – Похоже, Годфри разгадал мою уловку. – Должно быть, тебе очень хочется спать, и ты вряд ли сможешь выслушать наш длинный рассказ.

– Боюсь, этой ночью мне уже не до сна, – вздохнула я. – Вы тут шумите, что есть мочи, а гадкая птица горланит ночь напролет.

Подруга сняла берет и встряхнула волосами:

– Ох, Нелл, если б ты только знала, как нам тебя не хватало. Пока ты спала, я тщетно пыталась скопировать почерк пьяного моряка.

– Так вы нашли загадочные письма! – Сгорая от любопытства, я стремглав бросилась вниз и проследовала за негодниками в гостиную.

Годфри посветил фонарем на кучу бумаг, которую Ирен вывалила на покрытый шалью стол. Я с интересом вытащила один из листков: в ту пору, когда я работала машинисткой, бумажная работа стала моей слабостью.

– Сплошная неразбериха, – посетовала я.

– Видела бы ты оригинал! – резко возразила подруга. – Я, знаешь ли, не привыкла писать при свете трясущегося фонаря, склонившись над этажеркой и прислушиваясь к каждому шороху!

– А… а это что такое? – поинтересовалась я, уставившись на сетку пересекающихся линий.

– Эскиз печати.

– Люцифер – и тот лучше нарисует.

– Лучше бы к Монпансье отправился он, – промолвил Годфри. – Шпингалеты совсем старые и ржавые – насилу открыли! Жуткий Пьер каждые сорок пять минут делает обход дома, а до верхних полок можно добраться только по стремянке, которая скрипит похлеще ручки насоса!

– Какой ужас. – Я села за стол, достала пенсне, столь кстати оказавшееся в кармане, и водрузила его на переносицу. – Может, при свете дня мне и удастся разобрать твои каракули. Со временем. Но печать – это просто головоломка какая-то!

– Я тоже так думала, – сказала Ирен, – пока не поняла, что кто-то намеренно сделал ее неразборчивой. В этом весь фокус. На конвертах стоит несколько печатей, одна поверх другой. И, кажется… Так! Где же остальные наброски?

Годфри достал свернутые в трубочки эскизы из выдвижного ящика стола, куда Ирен их кинула, и протянул супруге.

– Где вы их нашли? – спросила я, пока Ирен разглаживала бумаги на столе, словно обращалась за советом к планшетке для спиритических сеансов.

– На верхней полке самого дальнего стеллажа библиотеки, – ответил Годфри. – Там был тайник с фальшивой панелью. Нам пришлось снять две другие полки вместе со всеми книгами, прежде чем мы до него добрались. Бесшумно. В считанные минуты.

– Ах, вот как! Как же вам удалось отыскать нужную полку?

– Я ни при чем. Скажи спасибо Ирен. – Он кивком указал на супругу; каштановые волосы почти полностью закрывали ей лицо. – Пусть она сама объяснит, как ей это удалось. По-моему, ее внимание привлекла книга с рецептами прованской кухни, что стояла на верхней полке.

– Естественно! – воскликнула я. – Кто поставит поваренную книгу на верхнюю полку? Тот, кто не желает, чтобы ее трогали. Ни одна порядочная хозяйка так не поступит – только мужчина, который задумал скрыть свой тайник от посторонних глаз, но даже не удосужился посмотреть, за какой книгой его прячет.

– Понятно, – неуверенно проговорил Годфри. Порой мужская логика спотыкается о подобные мелочи.

Ирен по очереди поднесла наброски к свету. И тотчас просияла:

– Да! Этот повернем вот так, а этот передвинем сюда… Поняла! Где эскиз печати?

Взяв листок из рук Годфри, Ирен так близко поднесла его к свече, что я испугалась, как бы не начался пожар.