Дневник, найденный в ванне - Станислав Лем

В руках у него были очки, которыми он быстро вертел, стоя в шаге от меня.

— Вы ко мне?

— Я к господину Прандтлю из Отдела Шифрования, — ответил я, слегка приподнимаясь с места.

— Значит, ко мне. Я капитан Прандтль. Пожалуйста не вставайте. Вы насчет шифров, да?

Эта фонема прозвучала как сделанный в меня выстрел.

— Да, господин капитан.

— Пожалуйста, без званий. Чаю?

— Охотно.

Он подошел к маленькой черной дверце и из руки, которая через нее высунулась, принял поднос с двумя уже наполненными стаканами. Он поставил его на стол и надел очки. Тут же лицо его словно бы подобралось, худое, вызывающее, все в нем встало на исходные позиции и застыло.

— Что же такое, по-вашему, шифр? — спросил он. — Пожалуйста, расскажите мне, что вы об этом знаете.

Он словно бы бил металлическим голосом во что-то твердое.

— Это система условных знаков, которую можно при помощи ключа перевести на обычный язык.

— Да? А запах? Например, запах розы является шифром или нет?

— Нет, поскольку он не является символом чего-то, а лишь самим собой, запахом. Если бы он означал что-то другое, тогда он мог бы, будучи символом, стать знаком шифра.

Я отвечал по возможности оживленно, пытаясь продемонстрировать умение ясно мыслить. Толстый офицер наклонился в мою сторону, его мундир вспучился на жирном брюхе, собрался складками, грозя оборвать пуговицы. Я не обращал на него внимания, глядя на Прандтля, который снял очки, чтобы повертеть их в руках, отчего лицо его расслабилось.

— А как вы думаете: роза пахнет так просто или с определенной целью?

— Ну, она пытается привлекать запахом пчел, которые ее опыляют…

Он кивнул.

— Хорошо. Перейдем к обобщениям. Глаз преобразует луч света в нервный код, который мозг расшифровывает и воспринимает как свет. Ну, а сам луч? Он ведь ниоткуда. Его послала лампа или звезда. Информация об этом заключена в его структуре. Ее можно расшифровать…

— Какой же это шифр? — прервал я его. — Ни лампа, ни звезда не пытаются ничего скрыть, в то время как шифр скрывает свое содержание от непосвященных.

— Да?

— Но это же очевидно! Дело-то ведь в намерениях посылающего сообщение.

Я замолчал и придвинул к себе чай.

В стакане плавала муха. Секунду назад ее там точно не было. В таком случае, ее, наверное, подбросил толстый офицер? Я взглянул на него. Он ковырял в носу. Я выловил муху ложечкой и бросил на блюдце. Она упала на него со стуком. Я потрогал ее пальцем. Она была из дутого металла.

— В намерениях? — проговорил Прандтль, снова надевая очки.

Толстый — глядя на моего наставника, я старался не терять и его из виду — шарил, пыхтя, по карманам, лицо его при этом делалось все более бессмысленным, шея у подбородка раздувалась, как воздушный шар. Вид его прямо-таки вызывал отвращение.

— Вот световой луч, — продолжал Прандтль. — Его послала какая-то звезда. Какая? Гигант или карлик? Горячая или холодная? Какова ее история? Что ждет ее в будущем? Можно ли узнать об этом по ее лучу?

— Можно, располагая соответствующими знаниями.

— И чем тогда будут эти знания?

— Чем они будут?..

— Ключом. Разве не так?

— Ну…

Я медлил с ответом.

— Световой луч не является шифром.

— Нет?

— Нет, потому что никто не скрывал в нем эти сведения. Впрочем, если следовать вашей точке зрения, то можно прийти к выводу, что все является шифром.

— Правильно, мой дорогой. Все является шифром или маскировкой чего-то. В том числе и вы.

— Это шутка?

— Нет. Это правда.

— Я являюсь шифром?

— Да. Либо маскировкой. Точнее, связь здесь такая: каждый шифр является маской, камуфляжем, но не каждая маска является шифром.

— В отношении шифра я мог бы в конце концов согласиться, — произнес я, осторожно подбирая слова. — Вы имеете в виду, вероятно, наследственность, эти маленькие наши собственные изобретения, которые мы носим в каждой частичке своего тела, чтобы оттиснуть их в потомках… но маскировка? Что я имею с ней общего?

— Вы?.. Прошу прощения, — ответил Прандтль, — но меня это дело не касается. Не я буду решать ваше дело. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Он подошел к дверце в стене. Из руки, которая в ней появилась должно быть, она была женской, поскольку я заметил покрытые красным лаком ногти, — он взял бумажку и протянул ее мне.

"Угроза флангового удара — точка, — читал я, — направить подкрепления в сектор УП-19431 — точка — за квартирмейстера седьмой оперативной группы Ганцни рст плк дипл — конец".

Я поднял голову, откладывая в сторону обрывок телетайпной ленты, и слегка подался вперед.

В стакане плавала вторая муха.

Жирный офицер, должно быть, бросил ее туда, пока я был занят чтением. Я посмотрел на него. Он зевал. Это выглядело так, словно он умирал с разинутым ртом.

— Ну, что это такое? — спросил Прандтль.

Его голос донесся до меня словно издалека. Я заставил себя встряхнуться.

— Какая-то расшифрованная депеша.

— Нет. Это шифр, который требует расшифровки.

— Но ведь это какое-то секретное донесение.

— Нет. — Он снова отрицательно покачал головой. — Маскировка шифров под видом невинных сообщений, вроде каких-то там частных писем или стишков — это все относится к прошлому. Сегодня каждая сторона стремиться создать у другой видимость того, что посылаемое не является шифровкой. Вы понимаете?

— До некоторой степени…

— А теперь я покажу вам тот же самый текст, пропущенный через ДЕШ так мы называем нашу машину.

Он снова приблизился к дверце, выхватил из белых пальцев ленту и вернулся с ней к столу.

"Баромосовитура инколонцибаллистическая матекосится чтобы канцепудроливать амбидафигигантурелию неокодивракиносмейную", — прочитал я и посмотрел на него, не скрывая изумления.

— Это вы называете расшифровкой?

Он снисходительно усмехнулся.

— Это второй этап, — объяснил он. — Шифр был сконструирован так, чтобы его первичное декодирование давало в результате нагромождение бессмыслиц. Это должно было бы подтвердить, что первичное содержание исходной депеши не было шифром, что оно лежит на поверхности и является тем, что вы до этого прочли.

— А на самом же деле… — поддержал я его.

Он кивнул.

— Сейчас вы увидите. Я принесу текст, еще раз пропущенный через машину.

Бумажная лента выскользнула из ладони в квадратной дверце. В глубине промелькнуло что-то красное. Прандтль заслонил собой отверстие. Я взял ленту, которую он мне подал. Она была теплой, не знаю только, почему: от прикосновения человека или машины.