Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления - Линн Виола

Самым ярким проявлением духа того времени были божественные предзнаменования и знаки, о которых говорили во всех деревнях страны. Эти потусторонние явления служили не столько выражением крестьянского суеверия, сколько еще одним признаком, свидетельствующим о взбудораженном внутреннем мире крестьян. Наряду с апокалиптическими верованиями, они помогали крестьянам осмыслить стремительные перемены с помощью привнесения в повседневную жизнь элементов божественного промысла{216}. То тут, то там в деревни приходили известия о чудесах, явлениях святых и обновлении икон. Случаи обновления икон (когда старые иконы внезапно становились очищенными и новыми) отмечались в 1920-х гг. в Воронеже, Курске, Саратове, Самаре, на Дону, в Киеве и в других местах. Крестьяне трактовали эти явления как знаки свыше и часто организовывали паломничества в деревни, где находили обновленные иконы{217}. В начале 1920-х гг. в Воронежской области появились сообщения о внезапно «обновившихся» яблонях и кленах (видимо, расцветших не по сезону). И в этом случае в область на молитву приехали тысячи паломников{218}. Часто говорили, что обновленные иконы и другие явления обладают целительной силой. Так, чудотворная икона на Урале якобы излечила пастуха от паралича руки{219}. По слухам, где-то на склоне холма росла яблоня высотой больше 120 метров, прикосновение к которой могло излечить от болезней{220}.[30] Во многих местах рождались слухи о внезапном появлении крестов, священного огня и святых источников{221}. В 1924 г. в Барнаульском округе пожилая крестьянка остановилась у источника попить воды и увидела «святые фигуры». Эта новость передавалась из уст в уста, и крестьяне толпами повалили к источнику в поисках исцеления; есть данные о том, что паломники посещали его и в 1928 г.{222} Еще об одном чуде сообщали жители села в Кузнецком округе. Там три женщины пошли к источнику, чтобы помолиться о ниспослании дождя. В первый день молитвы они заметили рядом кусок бумаги размером со спичечный коробок. На следующий день нашли икону в медном окладе того же размера. Четыре дня спустя одна из женщин взяла икону домой, однако та исчезла и снова появилась у источника. Жители села установили возле него крест, и вскоре крестьяне начали совершать паломничества в это святое место. Прошел даже слух, что крестьянин, посмеявшийся над этой историей, упал с лошади и заболел{223}. Чудесные источники, кресты и изображения святых во многих культурах предстают как «символы исцеления и обновления»{224}. В России в рассматриваемый период они стали проекцией тревоги и болезненного восприятия реальности, характерных для деревни в годы после революции и Гражданской войны.

Другие чудеса несли более конкретные послания свыше о Боге и политике. 5 декабря 1922 г. неподалеку от одной из деревень упал метеорит. Некоторые называли его «небесной скалой», кто-то говорил, что он из золота, но большинство приняло его за предзнаменование конца света. По Раненбургскому уезду прошел слух (возможно, вызванный этим метеоритом), что Юпитер падает на Землю и скоро миру придет конец. Эта новость спровоцировала массовый убой скота, так как крестьяне решили по крайней мере наесться вволю, раз уж им все равно суждено умереть{225}. В начале 1920-х гг. в Винницкой области ходили слухи об обновленном кресте, о приближении Страшного суда и даже о воскрешении умерших{226}. В Таштыпском районе в июне 1926 г. с местным крестьянином якобы заговорил сам Бог. Крестьянин заявил, что 19 июня он расскажет миру о том, что Бог поведал ему. Почти три тысячи человек собрались в этот день и услышали, что конец света наступит через 47 лет, если люди будут веровать в Бога, а если не будут — то уже через 27 лет. На том месте, где Бог заговорил с крестьянином, воздвигли крест, и каждый год его посещали около двух тысяч человек. В одном из сел Бийского округа летом 1927 г. пожилая крестьянка заявила, что ей явился Христос, который открыл ей место святого сокровища. Местные селяне и священники начали копать в указанном месте, но ничего не нашли. Тем не менее место стало считаться святым и, возможно, обладающим чудодейственной целительной силой, и к нему стали стекаться паломники{227}.

Многочисленные сообщения о сверхъестественных явлениях были характерны для 1920-х гг. и служили подтверждением апокалиптического восприятия крестьянами действительности. Впрочем, эти настроения нельзя свести только к крестьянской «темноте» или суевериям. Тема апокалипсиса в крестьянском сознании и дискурсе по своей сути несет подрывной импульс, поскольку делит мир на две противоположности — добро и зло. Она формирует альтернативную символическую реальность, которую можно отчетливо наблюдать во многих крестьянских обществах в периоды напряженности или кардинальных перемен, и являет собой ключевой аспект крестьянской культуры сопротивления{228}. Согласно Эрику Вульфу «хаос в настоящем слишком часто воспринимается крестьянами как переворот миропорядка, а значит, как зло»{229}. Во время НЭПа одни крестьяне считали советскую власть Антихристом, а другие прислушивались к рассказам о сверхъестественных явлениях и искали в них апокалиптический смысл. Рука Провидения вмешивалась в повседневный мир крестьянства и в его политические отношения с коммунистами. Чужая городская культура противопоставлялась крестьянской культуре, коммунистический Антихрист — крестьянскому Христу, при этом первый в народном сознании был воплощением безбожия, аморальности и насилия. Учитывая центральную роль коммунистического наступления на крестьянскую культуру и религию, неудивительно, что крестьяне создали свой символический мир, не только дающий им возможность с привычной точки зрения оценивать мирскую власть, но и выражающий чувство глубокой тревоги, которым были проникнуты культура и настроения крестьян после революции. НЭП предоставил крестьянам временную передышку, но она скорее напоминала затишье перед бурей, чем золотой век крестьянства. Хотя в ретроспективе НЭП, скорее всего, действительно можно назвать раем для деревни, поскольку он пришелся на период между Гражданской войной и коллективизацией, это было тревожное время для большинства крестьян. В 1920-е гг. апокалиптическая традиция служила лишь одной из глубинных причин крестьянского протеста и тревожного мироощущения и одной из многих форм языка сопротивления. При этом она не столько толкала деревню на активную борьбу, сколько отражала тревожную атмосферу и нестабильность той поры. Тем не менее апокалиптические веяния 1920-х гг. внесли свой вклад в формирование соответствующего мировоззрения, которое впоследствии оказало значительное влияние на крестьянское сопротивление в годы коллективизации. Кроме того, они еще больше обострили противоречия между урбанизированным коммунистическим и аграрным крестьянским мирами, подготовив площадку для столкновения культур — коллективизации.

Ночной кошмар крестьян

Коллективизация нарушила повседневную жизнь деревни, спровоцировав гигантскую волну апокалиптических страхов и слухов. Апокалиптическая тематика легла в основу языка и дискурса крестьянского восстания, отразив весь накал жестокого столкновения двух противоположных миров. Апокалиптическая традиция, направленная против колхозов и насаждавшего их государства, стала средством выражения крестьянского протеста.

Очень многие слухи были связаны со сверхъестественными событиями, однако встречались и более приземленные, касавшиеся экономических и политических вопросов. Среди экономических тем можно отметить налоги, цены на зерно и хлебозаготовки. Разговоры о налогах и ценах на зерновые были привычными: крестьяне обсуждали, стоит ли ожидать весной повышения цен на зерно, какие новые налоги собирается ввести власть{230}. Иные слухи были связаны с конкретными событиями, такими, как появление статьи Сталина «Головокружение от успехов» в начале марта 1930 г.{231}, или с историями о партийном руководстве. Так, по некоторым слухам, ходившим перед началом коллективизации и в ее первые годы, Троцкий и Бухарин выступали защитниками крестьян в Москве. В начале 1930 г. в Ивановской области говорили: «Хороши Бухарин и Троцкий… Сталин хочет оставить всех голодными»{232}. В Центрально-Черноземной области в тот же период ходил слух, будто Троцкий находится в Китае, где готовит нападение на Советский Союз{233}. Если симпатию крестьян к Бухарину можно понять, то в отношении Троцкого, видимо, действовало правило «враг моего врага — мой друг». Некоторые утверждали, что и Сталин друг крестьян: так, в начале 1930 г. в Курганском округе прошел слух, будто Сталин и вдова Ленина Крупская собирались ездить по деревням и арестовывать коллективизаторов{234}. Наконец, многие слухи отражали страхи жителей различных регионов, например молва о «расказачивании» на Кубани и в других местах или ходившие в Молдавии разговоры о том, что скоро придут румынские войска и начнут вырезать коллективизаторов{235}. Однако наиболее распространенные слухи того времени представляли проекцию апокалиптических настроений и мировоззрения крестьян. Среди них можно выделить пять основных типов: о приходе Антихриста, о Божьей каре, о неизбежности войны и вторжения, о безбожности и аморальности коммунистов и о том, что введение колхозов — это начало нового крепостного права{236}.