Обнаженная в зеркале - Джордж Сильвестр Вирек

– Но она хорошая рассказчица, и в её устах всё это звучит весьма убедительно, – возразил Ван Нордхайм.

– Да, но ведь нельзя же принимать всерьёз…

Ван Нордхайм резко остановился.

– Посмотрите!

Он указал на картину в старинной золочёной раме. На портрете была изображена знатная высокомерная дама.

Холодок пробежал по спине Адама. Лицо, смотревшее на него с портрета, было лицом Стеллы! Подпись на раме была неразборчива, время сделало своё дело. Всё, что они смогли разобрать – «Антония, супруга дожа».

Глава 12

Тайна Сфинкса

СТЕЛЛА сидела на палубе рядом с Адамом.

– Если бы корабли оставляли за собой следы на воде, – задумчиво сказала она, – сколько глубоких морщин пролегло бы на глади океана.

Вдалеке, в синей дымке, показалось серое побережье Египта.

– Запланировано несколько экскурсий. Ты пойдешь со мной хотя бы на одну?

Стелла зевнула (даже это у неё получилось мило).

– Не думаю. Египет – это труп в гробу Ливийской пустыни, который нужен лишь, для того чтобы дать пожилым английским джентльменам достойную цель в жизни. Очень трогательное зрелище – когда старички в Каирском музее с энтузиазмом рассматривают мумии давно умерших людей. Они не думают о том, что их собственные тела, возможно, будут выставлены в музеях спустя несколько тысячелетий».

– Значит, ты не будешь сходить на берег?

– Наверно, нет. Но ты обязательно посмотри пирамиды.

На следующее утро Адам отправился на берег самостоятельно, не дожидаясь общей экскурсии.

В отличие от большинства американцев, Адам хорошо знал историю Старого Света. Он благоговейно ступил на землю города великого Македонянина. Александрия оказалась шумной и грязной. Адам медленно брел по Рю-Фуад, рассматривая снующие вокруг толпы людей; купил пачку крепких египетских сигарет и в конце концов чуть не потерял сознание от нахлынувших исторических ассоциаций и знойного африканского солнца. Остановил такси и проделал часть пути на машине. Отпустив такси и решив пройтись пешком, подвергся алчным домогательствам местных торговцев. Наконец, он добрался до небольшого вокзала, откуда белый железнодорожный вагон быстро домчал его через зеленый оазис до Каира.

Аль-Кахира, победительница, город, построенный в честь победы ислама над христианством, заслужил своё название. Он обрушился на него подобно тому, как хищник прыгает на жертву. Незнакомого с восточными нравами профессора чуть не разорвали на части местные темпераментные зазывалы, торговцы и гиды.

Горбоносый араб предложил ему мумию Нефертити. Пожилой левантиец с хитрыми глазами попытался всучить ему остатки александрийской библиотеки, которую разыскал какой-то шейх. Ошеломлённый их напором, Адам едва унёс ноги с восточного базара, где продавались подлинные египетские редкости, изготовленные в США.

Стремясь избавиться от назойливых посягательств, он пришел на могилу Мамелюков, но даже там не было покоя. Почтенный мулла предложил воспользоваться гаремом одного сластолюбивого паши во дворце, расположенном неподалёку.

Наконец, спасаясь от несносных приставаний, он попытался найти убежище в арабской кофейне, располагавшейся в прохладном подвале. Испытывая раздражение и одновременно посмеиваясь над своими приключениями, Адам подумал, что цыгане и египтяне, вероятно, родственные народы, поскольку и те и другие склонны к мошенничеству[32].

Старый патефон крутил пластинку с арабской любовной песней. Фальцет певца отдавался в барабанных перепонках Адама. Тучные мужчины, похожие на разбойников из музыкальной комедии, сидели вокруг за столиками, потягивая кофе и подсчитывая дневную добычу. Валюта всех стран, скромная дань мира потомкам Тутанхамона, мелькала в смуглых руках и исчезала в карманах колоритных персонажей. Красные фески качались вокруг, словно цветущие маки на поле.

Адам выпил отвратительный кофе, надеясь, что хотя бы тут попрошайки оставят его в покое. Однако испытания ещё не закончились. Прыщавый уличный мальчишка с влажными, как у верблюда, глазами чуть не умер от горя, когда Адам отказался купить у него пачку непристойных открыток. А затем ему вроде бы представилась возможность испытать настоящее приключение. Араб величественного вида, с лицом пророка, направился к нему. Почтенный шейх в белой одежде движением руки смахнул мальчишку в сторону, словно насекомое, церемонно поклонился Адаму, пристально глядя на него чёрными, блестящими глазами. Адам ожидал, что сейчас он произнесет какое-то высокопарное приветствие, но на уме у араба было другое.

– Не желает ли джентльмен, – вкрадчиво зашептал он, – чтобы я проводил его к пирамидам, где покоятся не только мумии царей, но хранится мудрость веков?

– Нет, благодарю, – ответил разочарованный Адам.

Араб спокойно воспринял отказ и наклонился ближе.

– Разумеется, – продолжал он, – джентльмен уже видел пирамиды. Я понимаю. Однако за пять фунтов я покажу то, что туристы редко видят – ночную пустыню.

Припомнив, что иногда происходит с легкомысленными туристами, доверившимися ночью незнакомым гидам, Адам решительно отказался.

– Но я могу предложить вам кое-что получше, – не сдавался искуситель. – Добавив ещё два фунта, вы сможете остаться в пустыне на всю ночь и слушать вой шакалов, бродящих вокруг вашей палатки.

– Иди ты к чёрту! – крикнул Адам.

Но и это ни коим образом не обескуражило настырного араба.

– Понимаю. Вы – человек с изощрёнными вкусами и особыми запросами. Вы хотите получить всё самое лучшее. За пятнадцать – всего пятнадцать! – фунтов Ваша палатка (с бродящими вокруг шакалами) подвергнется нападению шайки бедуинов, которые Вас похитят. Три часа спустя Вас, после жестокой схватки, освободит дружественное племя. Всё это при свете луны… Это приключение, которое предпочитают самые взыскательные туристы, особенно молодожёны.

Адаму казалось, что чёрные, блестящие глаза араба гипнотизируют его, и он уже почти готов был согласиться провести ночь в пустыне в окружении шакалов.

Однако спасение оказалось рядом. Тяжёлая рука опустилась на плечо араба, и строгий голос произнес:

– Если ты оставишь нас в покое, я дам тебе доллар и заплачу за твой кофе.

Рука араба жадно схватила бакшиш, словно сомкнулись челюсти хищника; почтительно кланяясь, он удалился за столик в углу и заказал кофе.

– Что Вы здесь делаете? – спросил Ван Нордхайм.

– Хотел познакомиться с жизнью арабов, – ответил Адам, – но, боюсь, откусил больше, чем могу проглотить.

– А что Вы, собственно, ищите? Вы не найдёте здесь красивых девушек, которых видели в фильмах.

– Знаю, – печально ответил Адам. – А как насчёт ночной жизни в этом городишке?

– Можете выбирать на свой вкус. Здесь Вы найдете всё, что Вам заблагорассудится. Однако эти развлечения быстро надоедают; местным жителям они точно уже надоели. Со времен фараонов они испытали все вообразимые чувственные наслаждения. Порок больше не доставляет им удовольствия.

– Может, они открыли что-то, о чём мы не подозреваем?

– Возможно. Мне иногда кажется, что арабы отвергают алкоголь, потому что находят более изощрённое наслаждение в опиуме. Они почитают в женщине в первую очередь мать, потому что знают другие радости, о которых мы, непосвящённые, понятия не имеем.

– Тогда, – легкомысленно откликнулся Адам, – давайте будем примитивными и выпьем виски.

– Здесь нам не подадут. Нужно идти в бар для туристов.

Официант принес счёт за две чашки кофе, которые выпил Адам, и за 18 чашек, поглощённых почтенным арабом.

Они направились в бар с характерным названием «Американский». Устроились за столиком с бутылкой виски, которое показалось им глотком свежего воздуха с родины, и принялись обсуждать нравы Востока.

К тому времени, когда бутылка опустела, у Адама шумело в голове, а голос звучал слегка нетвердо.

– Вот, мы проводим первый день в Египте, сидя в прокуренном зале и обсуждая абстрактные понятия. Не можем ли мы заняться чем-то более интересным, пока ещё ранний вечер?

– Разумеется, – согласился толстый химик, тоже слегка навеселе. – Почему бы не посмотреть пирамиды при лунном свете? Конечно, это достаточно традиционное занятие, однако оно развлечёт нас.

Обшарпанное такси везло их по берегу Нила к пункту назначения. Ночь накинула ажурную вуаль на город и пустыню. Звезды, сиявшие на тёмном небе, казались сверкающими, серебряными рыбинами в реке.

– Когда-то, – воскликнул Адам, несколько протрезвев от свежего ночного воздуха, – триремы убегающей от римлян Клеопатры скользили по этим водам.

– Да, – поддержал Ван Нордхайм, – а за ними плыли триремы Антония. Клеопатра была ставкой в его сражении с Октавианом при Акции.

– Там, по крайней мере, была великая страсть, – заметил Адам.

– Трудно анализировать ситуацию, когда речь идет о великой страсти, – откликнулся Ван Нордхайм. – Великая любовь часто вспыхивает по самым смутным и необъяснимым причинам. Волосы, как они растут на голове или теле, соблазнительная улыбка, длина ресниц или изгиб бровей… Какая-то деталь, которая не имеет значения сама по себе, вызывает любовное влечение.