Спаси свою дочь, бывшая! - Настя Ильина

- Наверное. Тяжело терять родных людей… даже если между вами были какие-то недомолвки. Знаешь, я ведь ненавидел её какое-то время. Думал, что если бы её не было, отцу не пришло бы в голову ставить такое условие. Я искал виноватых совсем не там, где должен был. Главная вина всегда оставалась на мне.

Успокаивать бывшего нет совершенно никакого желания, поэтому я просто отворачиваюсь и смотрю в окно на проплывающие по небу облака, спешащих по своим делам людей. Вот они бегут куда-то… и даже не подозревают, что может ждать за следующим поворотом. Горло мгновенно пересыхает, когда я осознаю, что ещё недавно была такой же.

Александр доводит меня до палаты, просит поддерживать с ним связь, и если задержусь, дать знать, чтобы он смог заехать за мной, и я вхожу.

Карина выглядит ужасно. Она ещё бледнее, чем раньше, а под глазами огромные синяки. Во взгляде женщины пугающая пустота, словно она смирилась со своей участью и просто ждёт конца.

- Привет! – тихонько говорю я, подхожу ближе и присаживаюсь на край кровати. – Не думала, что ты захочешь со мной поговорить.

- Привет… перед смертью нужно покаяться в своих грехах. Я слишком долго держала всё в себе, а теперь должна рассказать тебе.

- При чём здесь я?

Карина тяжело вздыхает и давит подушечками пальцев на виски.

- Ты поймёшь, - с тяжестью в голосе говорит женщина. – Только, пожалуйста, не перебивай меня и дослушай до конца. Ладно? Это всё сделала я. Все твои страдания – моя вина.

Сердце ударяется о рёбра и замедляет своё биение. Смотрю во все глаза на Карину, а она только пожёвывает губами.

- Я не знаю, сколько мне осталось, поэтому ты должна знать главное, но пообещай, что в любом случае выслушаешь меня? Прошу!

Ледяные пальцы сжимаются на моём запястье, а в затуманенном взгляде застыла немая мольба.

- Обещаю. Я выслушаю тебя, - киваю и стараюсь избавиться от костлявых пальцев, напоминающих прикосновение самой смерти, коим ощущаешь его в кошмарах.

- Это я отняла у тебя дочь. Я сделала так, чтобы ребёнка отправили в детский дом. Ты страдала по моей вине, потому что я хотела быть счастливой. Но именно из-за меня вы снова вместе. А теперь я расскажу тебе всё подробнее, если ты сдержишь обещание, а не отключишь все эти пищащие аппараты, поддерживающие мою жизнь, прямо сейчас.

От слов Карины у меня голова идёт кругом. Я думала, что это несостоявшаяся свекровь постаралась… думала, что она всё подстроила, но Карина… она была последним человеком, который мог прийти в голову.

- За что? За что ты так поступила с моей малышкой? – выдавливаю из себя сухими губами.

- Мне не было дела до ребёнка. Я с детства любила Александра. Он был для меня всем. Мой бог, моя жизнь! Он заменял для меня весь белый свет, а потом он ударил прямо в спину ножом… словесным ножом, что любит другую. Он собирался жениться на тебе. Я думала, что всё это несерьёзно. Надеялась, что он одумается, но он готов был пойти против воли отца. Я на коленях молила его отца вписать условие о нашем браке в завещание. Я постаралась сделать так, чтобы он как можно скорее ушёл из жизни, и у Саши… чтобы у Александра не осталось другого выхода, как жениться на мне. Всё это время я лгала ему. Мой отец не тиран, и он бы принял наш развод. Он столько раз сам предлагал мне развестись с мужем, который не любит и не ценит, но я лгала, выставляя его монстром. Я верила… наивно верила, что Александр забудет о тебе. Ребёнок был преградой, ведь Александр не собирался отпускать тебя. Тогда пришлось подделать подписи. Твой отказ выглядел правдоподобно. Акушерке я дала контакты, заплатила врачу и указала им, кому можно выгодно продать ребёнка. Я надеялась, что о ней ничего не узнают. Вы похоронили чужого малыша. В тот день рожала ещё одна женщина. Отказница. Её ребёнок погиб в утробе, и его вы похоронили. Сколько сил мне потребовалось, чтобы просто избавиться от преграды в твоём лице… а он даже после ложной смерти ребёнка побежал к тебе, жил с тобой, успокаивал. Я желала тебе смерти в те минуты. Но ты прогнала его, и я верила, что однажды он увидит во мне женщину, полюбит меня. А он… просто жалел, - последние слова Карина выплёвывает с ненавистью. - Узнав, что ребёнка так и не смогли продать за границу, что девочка ещё здесь, в детском доме, но скоро может оказаться далеко… я поняла, что должна всё исправить. Он должен быть счастлив, ведь больше у меня нет шанса. Я умирала, а он так и не посмотрел на меня… ни разу не приласкал, как женщину. Я сделала так, чтобы Александр попал в детский дом, убедила няню провести его через комнату Вари. Это оказалось не так уж сложно, ведь деньги везде решают. А потом я пичкала девчонку таблетками, которые снижали её иммунитет, и заплатила за фальшивые анализы, только бы свести его с тобой. Потому что он страдает. Он всё ещё любит тебя. Всегда любил и не забывал. А я… мне пришлось смириться. Теперь я умираю, и я должна была рассказать тебе всё. Можешь отключить аппараты прямо сейчас или поиздеваться надо мной, наблюдая, как медленно гасну. Всё, что я сделала, сделала из-за любви к нему. И если бы не здоровье… я бы продолжала бороться, а ты… ты никогда бы не узнала, что твоя дочь жива. Но ты уже остыла… вижу, что ребёнок для тебя помеха… Она тебе не нужна, но ты боишься признать это. Ты продолжаешь страдать. Так страдай же, как страдала я, потому что это ты украла его у меня!

Подскакиваю с кровати и вылетаю из палаты.

Насмешки Карины и её сумбурные слова звучат в голове, сводя меня с ума. По щекам текут слёзы, а из-за пелены я едва различаю путь перед собой. Она ненавидела меня за то, что Александр не смог полюбить её? Хочется сказать, что она делала всё это не ради него… и не от любви. Она делала это из-за эгоизма, который подначивал поступать именно так, добиваясь собственного счастья. Но при чём тут невинный ребёнок? Если бы не болезнь Карины, Варя могла умереть… Её могли использовать на органы. В лучшем случае