Этажи села Починки - Сергей Лисицкий

Смагин подвинулся еще ближе.

— Сотню лет самой интенсивной выработки камня — вот на сколько мы рассчитываем.

— На сотню?! — удивленно произнес Романцов. Брови его поползли вверх. — Это же настоящий кладезь для наших степных безлесных мест.

— Алексей Фомич, — теперь заговорил первым Смагин, — давно хотелось с вами познакомиться, потолковать. Мы ведь самые близкие соседи и жить должны по-соседски, дружно.

— Верно, — Романцов утвердительно кивнул головой. — Соседи должны не только жить дружно, но и помогать друг другу. А то одному бывает ведь и трудновато порой. Так ведь?..

— Я не буду рассказывать о своих трудностях, которых и сейчас еще немало, — главное, мы теперь уходим из-под зависимости строителей. Это очень важно. Через полгода начнем пуско-наладочные работы. А еще через полгода — пойдет первый камень.

— Новое дело всегда нелегкое, — согласился Алексей Фомич.

— Нелегкое, — подтвердил Смагин. — Разве легко, когда земельные отводы не оформлены, документация поступает, как говорят, по чайной ложке и некомплектно, план не выполняется, а тут еще грунтовые воды заливают и с жильем нехватка, а отсюда и с рабочей силой. Теперь что. Все позади. Приезжайте, посмотрите, какой у нас микрорайон вырос, целый городок. Так вот, Алексей Фомич, дорогой, чтобы лучше, веселее работалось — рабочих хорошо кормить надо. Верно?

— Ясное дело, — подтвердил Романцов, прикидывая в уме: к чему клонит директор карьера.

— У нас просьба такая: помогите нам со снабжением, особенно с овощами, зеленью, молоком. Мы собирались у себя, советовались. Я и главный инженер, секретарь партийной организации, наш профком, потом был разговор в райкоме — там обещали поддержку. И указали на ваше хозяйство, как не только самое близкое, но и крупнейшее в районе, высокоразвитое.

Смагин раскрыл папку, достал какую-то бумагу.

— Речь идет о системе: поле — магазин. Я думаю, мы выберем время, поедем в район и все обговорим подробно. А предварительно в принципе согласия я добился. Проведем все, разумеется, через райторг. У нас вот считай три магазина уже есть.

Он показал бумагу.

— Правда, настоящий пока один, — два так себе. Но палатки под молоко, яйца, овощи мы соорудим в два счета.

— Так пожалуйста, мы не против, как раз даже наоборот, — с готовностью поддержал Романцов Смагина.

— Но речь, главным образом, идет не о согласии в принципе, а о расширенном снабжении нашего городка. Если дело пойдет удовлетворительно, то представляете, что помимо прямого расчета через торг, мы можем в порядке только шефской помощи сделать для вас очень и очень многое. По рукам?

— По рукам!

— Вот мои телефоны, и разрешите записать ваши координаты. Надеюсь, в ближайшее время выкроите часок навестить. Милости просим.

— Добре.

— Ну, мне пора, тороплюсь в док.

Возвратившись домой, Романцов думал о встрече с директором карьера. Думал он о разговоре с ним всю дорогу, по пути в свою усадьбу, прикидывал в уме, сопоставлял факты. Выходило, что добрые взаимоотношения с карьером сулили в перспективе для совхоза немалые выгоды. Алексею Фомичу воображение рисовало уже выстроенные жилые двухквартирные дома, которые с помощью соседей можно было гораздо быстрее возвести, фермы и иные постройки, а главное — дороги. Насчет машин договориться можно, глядишь, и гудроном карьер поможет, а уже о камне и щебенке и говорить нечего.

Романцов позвал рассыльного.

— Пригласите мне Самохина, Голованова… — директор запнулся, он хотел назвать Грызлова, но передумал, — и Егорова, — добавил он. — Пожалуйста!

16

Как-то утром, когда Митрий позавтракал и собрался идти на бригаду (так он по привычке называл отделение совхоза), Марина почему-то тихо и, как показалось, с виноватой и вместе с тем заискивающей улыбкой, проговорила:

— Знаешь, Митя, я давно хотела тебе сказать…

Митрий, взявшийся было уже за щеколду, остановился у двери, пристально вглядываясь на быстро меняющееся лицо жены.

— Ну-ну, что там у тебя?

— Я давно хотела сказать, — неуверенно начала она, — надо бы помочь матери.

— Какая помощь требуется?

— Ей нужно рыть колодец. У Илюхиных завалился, а к Пинчукам по воду ей с больными ногами ходить далеко.

Митрий не знал, что и оказать, что ответить, — таким неожиданным был для него вопрос.

— Так сейчас колодец-то рыть не станешь, с ним летом надо заниматься.

— А я и не говорю, что сейчас.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — оказал он нарочно безразличным тоном, скрывая этим свою готовность.

А почему бы и не помочь, думал он, шагая по улице, как-никак она приутихла, перестала вмешиваться в их семейные дела, да времени прошло со дня их стычки немало. Трубы есть, остались от своего, что делал четыре года назад. Хватит еще на целый колодец. Тут если не поможешь — одних разговоров не оберешься. Вот, скажут, Смирин какой: пожилой больной женщине, теще своей, не может помочь, чужие люди колодец роют.

— Нет, — все более убеждал себя он, — надо помочь, обязательно. Что ж я, зверь какой, а не человек, — теперь уже вслух рассуждал сам с собой, подходя к усадьбе.

В мастерских было многолюдно и шумно, слышался смех, хриплые голоса. Митрий вошел, поздоровался со всеми за руку. С бригадиром, с Иваном Титовым, с Василием Кирпоносовым, с соседом Павлом, Буряком…

Были тут и еще люди. Кто-то затачивал на наждаке резец, и в полутемном углу, где стоял точильный станок, ярким снопом разлетались искры, слышался пронзительный визг. Жаркая схватка металла и камня продолжалась долго. Пахло каленой сталью…

— Так почему они холодным, а не раскаленным концом Гитлера-то?.. — спрашивал Титов Павла, пытаясь возобновить прерванный приходом Митрия рассказ и прекрасно зная, какой будет ответ.

— А затем, чтобы союзнички не смогли вытащить, — заканчивал Буряк анекдот, который все хорошо знали — он не первый раз его рассказывал — и поэтому не смеялись. Хохотал лишь сам рассказчик.

— Пора бы начинать, — сказал Кирпоносов, давая понять, что рабочее время началось. — Пойдем, Митя. — И они пошли к своему трактору — разбираться с масляным насосом, который не поддерживал почему-то давление смазки.

С первых же минут Митрий убедился в завидном умении Василия Кирпоносова разбираться в механизмах. Работать с ним было легко и просто. Да и как могло быть иначе, когда понимали они друг друга с полуслова.

Проверили систему смазки: фильтры, радиатор. Клапан насоса оказался протертым, подызносился, надо ставить новый. И пока Митрий его менял — Кирпоносов успел привести в порядок форсунки, а заодно и проверить зажигание.

Но как ни быстро работали механизаторы — время тоже не стояло на месте. Взглянул товарищ на часы и не удержался, чтобы не сказать: «Так мы и обедать отвыкнем. Пора б уж. Второй час».

— Неужели? — удивился Смирин, высовываясь из-за радиатора и вытирая ветошью руки.

— А ты думаешь…

После обеда рабочие часы потекли, кажется, еще быстрее. Мартовский день хотя и не такой уж короткий, но идет быстро. А тут еще небо так обложило тучами — просто сумерки. Сначала крупными хлопьями падал снег, потом мела поземка…

Под конец смены зашел Федор Лыков. Заявился в короткой кожанке-дубленке, с цветным модным шарфом на шее, в ботинках на платформах.

— Труженичкам физкультпривет!

Митрий оторвался от работы, услышав знакомый голос.

— Здорово, Федор Архипыч, руки не буду подавать, извини, испачкаю. — Митрий виновато улыбнулся, переложил грязную ветошь из ладони в другую.

— Как дела на земледельческой ниве труда?..

Кирпоносов кинул беглый взгляд на Митрия и, хотя вопрос касался скорее Смирина, чем его, но зная также, что Лыков всегда подчеркивает свое положение рабочего, какого ни на есть городского человека, с иронической улыбкой в голосе произнес:

— У нас, как у тех куликов, что каждому свое болото — всех лучше.

Федор понял намек в свой адрес, решил парировать:

— Кулик — он и есть кулик, спрос с него невелик, Только что он будет делать, когда прилетит, положим, весной, а болото мелиораторы — высушили?..

Лыков торжествующе обвел товарищей взглядом, довольный тем, что нашелся что сказать, и не просто оказать, а в рифму, да еще и вопрос заковыристый поставил.

— Не придется ли тому кулику лететь на другое болото, — продолжал Федор, — и хвалить его?

— Вон ты что, — разочарованно произнес Кирпоносов, — болото — оно и есть болото, а вот если тот же кулик да возомнит из себя ястреба да переберется на лесную поляну — вот это плохо. Никуда не годится.

— Ну, ладно, кулики болотные, — примирительно произнес Федор. — Вот Степка Сыч и тот куда-то упорхнул. Что ж, такова нынче жизнь кулика.