Завещание мессера Марко (сборник) - Валентин Пронин

Плосколицый Кагатай удовлетворенно подумал о том, что за начальником китайских солдат давно ведется тайное наблюдение. Тридцатилетний Ван Чжу позволял себе иронически усмехаться, встречая в дворцовом переходе неуклюжего Кагатая, напялившего на свое медвежье туловище серебристую хорезмскую парчу. Великий хан благоволит этому красивому китайцу. Но Кагатай знал, что рано или поздно ему придется испытать огорчение. Кагатай видел, как веселой и угодливой лестью Ван Чжу прикрывает источившую его ненависть… И Кагатай понимал, что ненависть эта не бесплодна.

– Внимание и повиновение, – ответил Кагатай хану и наклонил сутулые плечи.

Глава пятая

Правитель жаловал земли и титулы, говоря: «Прежде всего уважайте добродетели и не противьтесь моим приказам».

Тонкие резные колонны поддерживали островерхую крышу беседки, покрытую фарфоровой черепицей. Хубилай перешел сюда, чтобы продолжить государственные дела, вдыхая утреннюю свежесть, глядя на цветы и побеги дерева «гань».

По обе стороны от беседки текли искусственные ручьи и наполняли круглый бассейн, облицованный желтоватым мрамором. На поверхности воды слегка покачивались индийские лотосы.

Хубилай откинулся на подушки, медленно прихлебывая из чаши, которую китайчонок Лун-юй наполнил густым вином. Хубилай потихоньку прищелкивал языком, наблюдая, как бабочки кружатся над белыми бутонами шаоцяо, и думал: «Пришла еще одна весна, я пока крепок и пью вино – ароматное, золотистое и шипучее, похожее одновременно на молодой кумыс и на майский мед. Оно долгие годы хранилось в императорских подвалах и называется “Бамбуковые листья”. Почему? Странные люди китайцы. Хитрые, упрямые люди. Как названия, так и мысли их чрезмерно изощренны и запутанны. На кого можно положиться теперь? Толстомордые ханы с нетерпением ждут моей смерти и воцарения безвольного Чингиса. Портятся мусульмане – говорят, слишком дерзок стал Ахмед… Может быть, положиться на латинян? Без меня их разорвут в клочья и монголы, и мусульмане, и китайцы».

Айсе наклонился из-за плеча вовремя, как всегда:

– Государь, разреши объявить разведчику Марко о его новом назначении.

Великий хан отставил чашу с вином.

– Да, Марко, я решил возвысить тебя за твое усердие и находчивость.

Айсе взял со столика золотую пайцзу с головой тигра и бумагу, написанную квадратными уйгурскими письменами.

– Разведчик великого хана, господин Марко, – сказал Айсе, – ты поедешь в завоеванную страну Манзи, которую хорошо узнал, исполняя повеление государя. Ты назначаешься наместником в главном городе области Янчжоу-фу, расположенном на Юйхэ – Великом канале.

Марко принял из рук Айсе золотую дощечку и грамоту с красной печатью.

– А ты, Никколо, оставайся в Ханбалыке со своим братом, – добавил к сказанному Хубилай. – Торгуй, чем хочешь, я ведь освободил тебя от всех пошлин. Торгуй, но не забывай замечать и докладывать, если узнаешь что-нибудь важное.

Наконец великий хан повернулся к Ахмеду.

Казначей коснулся рукой своей шафрановой чалмы, поцеловал кончики пальцев и произнес укоризненно:

– Позволь, государь, твой слуга приступит к докладу о состоянии и доходах ханской казны.

– Дзе-дзе, – кивнул Хубилай и отхлебнул из чаши. – Мы слушаем о доходах…

Марко показалось, что великий хан сказал «о доходах» как-то двусмысленно, скосив узкие глаза мимо казначея на голубоватую тень, лежавшую у входа в беседку.

Ахмед взял бумаги у секретаря, высоко поднял голову и уверенно расправил широкие плечи.

– Казна находится в неуравновешенном состоянии, ибо обстоятельства сложились затруднительные и сложные… – начал Ахмед и обвел всех взглядом, как бы говоря: «Вот что сейчас важнее всего для государства, а не возня с астрологами и награждение разведчиков». Он провел ладонью по бороде и продолжал: – По-прежнему много средств поглощает затянувшаяся война с презренным императором сунов.

Ахмед сказал «затянувшаяся война». Так говорить в присутствии великого хана было излишне смело. Хубилай поднял брови и стал смотреть на перса с выражением холодного ожидания.

– Кроме войны с сунами приходится посылать войска в страну Тибет, где упорные и злобные горцы не хотят принимать бумажные деньги государственного печатного двора и требуют хождения серебряных и медных монет. Вооружение и прокормление этих дополнительных войск в суровой горной стране – вот второе обстоятельство, наносящее урон ханской казне. Сбор войск восточных провинций, доставка туда хлеба и оружия к началу похода на страну Гаоли – вот третье обстоятельство. Приближается священный день весеннего кочевья. Личный обиход великого хана, десять тысяч придворных и отборная конница, охраняющая ставку государя, требуют подобающего им содержания. В Ханбалыке пять тысяч гадателей и астрологов, получающих деньги и хлеб из ханской казны. И ежедневно тридцать тысяч бедняков приходят к пекарням, потому что великий хан приказал бесплатно кормить не имеющих работы, больных и увечных…

Хубилай сидел, положив руки на колени поджатых ног, и внимательно слушал.

– К чему ты перечисляешь все эти обстоятельства, Ахмед? – внезапно спросил он. – Разве мы настолько обеднели, что уже не можем прокормить калек или наших доблестных воинов?

– Сейчас весна, государь, пора посевных работ, а ведь твоим многочисленным туменам кроме баранины и кумыса нужны лепешки и каша… Китайцы прячут просо, ячмень, пшеницу и даже отказываются от весеннего сева. Посланным мною чиновникам приходится пытками вынуждать земледельцев отдавать спрятанное зерно, и они вешают таких злокозненных негодяев на воротах их собственных домов. Прикажи, государь, отобрать в казну не менее ста тысяч чи пахотной земли и отдать ее в аренду уйгурам и мусульманам из Хорезма. Если ханская казна получит с этой земли семьдесят раз по сто тысяч мешков хлеба, этого хватит, чтобы обеспечить едой самую огромную армию.

– Советник Ахмед забывает, что земледельцы, у которых он собирается отнять пашни, верные подданные великого императора новой династии Юань. Такой произвол может нанести ущерб доброму имени нашего государя, – сказал Айсе.

– Я предвидел твои возражения, советник Айсе… – Ахмед понизил голос, с тревогой глядя на застывшее лицо Хубилая. – Мы не повредим сиянию славы великого хана и молве о его беспредельной щедрости. Мы не станем отбирать землю безвозмездно. Казна прибретает ее посредством покупки на новые бумажные деньги ханского печатного двора.