Дневник - Паола Волкова

2. На 12.30 мы билет не купили.

3. Приехали автобусом 15. Но нас никто не встречал. Мы сидели на остановке. Но Наташа не пришла, хотя до остановки 5 мин.

4. Уехали на Дорохово посл. автобусом. Я говорила, к чему бы это? И еще что Господь не творит – к лучшему.

Если бы я доехала до Вереи, Вадима похоронили бы без меня. Под каким же мы наблюдением!

Мы под наблюдением. Я – точно. Это надо помнить.

Похороны в субб., отпевание тоже. Жара будет снова нарастать к концу недели. О своих переживаниях я должна думать и попытаться описать их позднее.

Завтра 9-й день со дня смерти Вадима. Много звонков. Очень трезвый и хороший разговор был с Пащенко, ком. помнит о моем дне рождения в отличие от Наташи Хотч<инской>,[153] кот. молола черт знает что и сплетничала о том, что Вад<им> пил.

Маша выключена из жизни и ей трудно, т. к. она не работает. Мне надо поговорить с Семеновой о работе. Ее поведение не дело. Или мы работаем или не работаем.

Вчера было 9 дней. Прошло все хорошо. Утром была на кладбище.

Наташа запуталась окончательно. Все усложняет и усложняет проблему. Я могу работать только с простыми решениями. Я напишу Н. письмо и пусть как хочет.

Павел принес мне мамонта из бивня. Очень хороший. Мне надо преодолеть депрессию. Воля… вот и вся проблема. Паралич воли.

Тел<…> Программа «–1»

Ничего не делаю. Ничего. Это даже не лень, а что-то другое. Бездействие и бездумность. Время уходит, уходит то время, кот. у меня нет. Оно уже ушло. Может быть от меня пахнет – ничем. Рена позволяет делать мне указания что и как читать на лекциях. Мне трудновсе, стало трудно жить, делать пустячное усилие. Писать, мыть посуду, разобрать шкаф. Может быть, это маразм? Почему так происходит.

Сделаешь усилие и маразм кончится, а, если это усилие не смогу сделать? А что это за почерк.

Сегодня должны приехать в Москву Надя и Володя. На неделе Наташа. Мне должна стать безразлично. Не окаменеть. Нет. Выдержка. Как тренировали бойцового петуха китайского императора.

Пока паралич. Надеюсь не на-сов-сем. Пустыня. Книга и 70-летие. На сегодня «кишка тонка».

Звонила Маша. Она упала в обморок, потеряла сознание. В понед. пойдет с Жан-Лу к врачу. Возможно, это щитовидка. Она говорит, проблемы с Таиланда. Йод. Кроме того постоянное напряжение.

Алена советует вести дневник, т. е. отдавать негативную энергию бумаге. Что-то в ее жизни наперекос. Даровой сыр только в мышеловке.

Приехала 15 из Выборга со странной раной на ноге. Лечу. В Выборге было хорошо. Презентация прошла хорошо, главное то, что книга пришла к кинематографистам.

Парк Монрепо для меня загадка. Я открыла тайну этого парка, но, видимо, зря болтала. Именно в этом парке я увидела тайну и получила страшный удар. Настроение поганое, хотя видимых оснований для этого нет. Кажется все хорошо. Приедет Маша, но внутри все в упадке. Видимо, меня расстраивает еще и то, что не звонит Наташа. Но в этот раз я звонить не буду. Не очень понимаю ее политику и ее позицию. Пока у меня есть в перспективе «Акимов» на сентябрь месяц.

А 21–24-го был в Москве Жан-Лу. Он прекрасно разбирается в искусстве. У него нет предвзятости и Бродский нравится ему, как и Фальк, также Пионы Ал. Герасимова, Ник. Ромадин и особенно Нестеров.

Были в Андрониевском<Жан-Лу> Тоже понял главное. Носился по Москве. Очень любит Машу по-моему, будет делать для нее все больше и больше. Он ее по-своему балует, а она, если и не любит его, то привязана, безусловно. Дальше же посмотрим.

25-го было 40 дней. Мы ходили на кладбище. Вечером у меня родные. Очень устала. Вадим ушел как и жил, с тем не проясненным отношением ко всем сразу и путаницей в голове.

26-го уехала Маша. Моя идея писать книгу в письмах ей очень понравилась. Взяла Пахотина.[154]

Вчера была Наташа. Рассеяна и невнимательна. Что получится из нашей затеи – не знаю. С Надей мы так и не встретимся. Ира Скоблина[155] имеет на нее гипнотическое воздействие. Это интересно, в чем сила действия этой женщины, чисто потребительского склада, без всякой какой-либо отдачи?

Позвонила моя студентка Маша Елисеева, предложила помощь «Фонду». Мы встретимся в пятницу на курсах, по-моему в 14.00.

Вот и лето прошло, словно и не бывало…[156] Тяжелое лето болезней и немощи. Теперь глаз. Вылезла какая-то бяка на нижнем веке левого глаза. Врач утверждает, что это закупорка, а может быть инфекция гуляет в организме. Встречались сегодня с В<адимом> Раб<иновичем>.[157] Очень хорошая встреча. По-моему дела сдвинулись с мертвой точки. В понед. мы пойдем к Вадиму на лекцию.

Середина сентября. Моя жизнь идет как бы независимо от меня самой. Я еле успеваю, а вернее не успеваю за своей жизнью. Где-то, кем-то (в лице Андрея Герасимова) было решено, что я должна подать заявление в Киноакадемию. – Подам. Игорь Смолин решил переиздавать двухтомник и еще издать однотомник. И еще чтобы я скорее писала книгу.

Далее – трюх-трюх – развивается (наша с Наташей книга).[158]

Моя тема опять-таки складывается без меня, отливает, мерцает темой, о кот. я и не помышляла.

1499 г. – 7 тыс. летие – конец света.

Далее собирались мы с Таней в Турцию, а уезжаем в Тунис, что еще лучше. Чувствую себя кое-как, разваливаясь на зап. части. Волнуюсь из-за Маши. Судьба – не только судьба, но еще и характер.

Лекции читаю, будем думать, пока успешно. Значит – могу читать.

«Страшнее любого Кавказа – герои любого спецназа» – частушка о штурме «Норд-Ост».

Все ужасно. Выводов никаких или только вправо.

Я совершенно ослабела, ничего не хочу делать. Лежу и даже не читаю. Надо силой себя поломать. Противно складываются отношения (уже!) внутри книги<…>

Если все общество больное, то патология всюду. Даже те, кот. Богу как бы веруют, те еще хуже.

Не могу решить даже те вопросы, кот. зависят от меня. Как вести себя с книгой? Остаться, но на определ. условиях или тихо делать свое дело, не отвечая за договора, деньги и т. п.

С Машей придется ждать тихо решения событий, как бы самих по себе.

Мне снится хороший сон с пирогами в ночь на пятницу. Мне дают (дарят) много пирогов сдобных и слоеного теста с различной начинкой.

Полная обессиленность. Больна. Бронхит. Отвратительное лицо. Усталое и постаревшее. Надо включать рычаг воли. Другого выхода нет. Завтра еще дома, звонки, ухаживания. Приведение в порядок лица и всего прочего. Милая Наташа говорит, что теперь я буду болеть до мая. Не думаю. Надо со всеми делами, звонками и прочим уложиться за три дня. Трудно писать о своих отношениях с Володей. Они хорошие, готовы к помощи, но так собой поглощены, что даже я им безразлична.