Большой секрет умницы Софии - Марина Ефиминюк

же забуду и начинаю путаться в показаниях. И что мне сразу не пришло в голову сказать, будто я еду на собеседование к старому магистру-маразматику? Ой! Затворнику!

– Да, встретила, поселила… – туманно промычала я. – Пойдем шустрее, а то погода, как в Норсенте.

Вообще-то, мне ни разу не приходилось бывать на северном полуострове, но, подозреваю, зимы там именно такие: щедро снежные и отвратительно неприятные.

Не стесняясь бежать по дорожкам, мы ринулись к общежитию. Ворвались в ярко освещенный шумный холл и принялись стряхивать снег. Правда, помогало мало – снежинки мгновенно таяли, оставляя темные влажные кляксы на одежде.

Неожиданно замковые домовики погасили люстру, на редкость помпезную бандуру, спускавшуюся каскадом с высокого потолка. На каменных стенах кое-как затеплились ночники.

Отсутствие яркого магического освещения означало, что ворота закрылись и всех жителей общежития разгоняли по комнатам. Не то чтобы жители действительно разгонялись, но обычно минут через десять двери перехода в мужское общежитие сами собой запирались.

Холл начал пустеть, и мы спешно зашагали к лестнице. Альма жила этажом выше. Не останавливаясь, она махнула рукой на прощанье и даже поднялась на пару ступенек следом за соседками, но резко остановилась, развернулась и уперла руки в бока.

– София Грандэ, ты правда не собираешься мне ничего рассказывать?

– Я устроилась временным секретарем и завтра переезжаю! – сама от себя не ожидая, выпалила я как на духу. Но когда айтэрийка смотрела так, словно мысленно насылала древнее проклятие предков Сатти, и в лучшие времена возникало непреодолимое желание три раза поплевать через плечо.

– Вообще-то, я спрашивала про Финиста, но это тоже неожиданный поворот. – Она спустилась обратно и, встав рядышком, прошептала с сочувствующим видом: – В лавке у матери совсем плохо идут дела, да?

– Вовсе нет, – уклончиво пробормотала я, отводя взгляд, – но, сама знаешь, жизнь в Но-Ирэ дорогая. Это ненадолго. Всего на три недели, пока не вернется постоянный секретарь.

– А занятия?

– Я буду работать в свободное время. Там несложно: письма отправить, черновики начисто переписать…

Ненавижу врать! Даже ложь во спасение остается не более чем ложью. Представляю, какой дурой себя почувствует Альма, если – не дай божественный слепец – узнает, что лучшая подруга водит ее за нос.

В особняк на Стрэйн-Лейн я входила в середине дня. Со скромным по размеру, но не по весу саквояжем, прилично помятой коробкой шоколада и с совершенно непристойно мяукающей кошкой в корзине. Дуся вопила всю дорогу, словно ее везли на живодерню, а стоило поставить плетеную переноску под ноги, начала из нее выбираться. Дерзкий побег сдерживала тщательно замотанная крышка, но и та была готова сдаться под кошачьим натиском.

Сунув руки в карманы брюк, Рэнсвод некоторое время разглядывал ходящую ходуном корзину, а потом спокойно резюмировал:

– В приют бездомных химер.

– Ладно, – бодренько согласилась я, немедленно заматывая шею шалью. – Вернусь в общежитие.

– Стой…те! – Он вздохнул, почесал бровь и неохотно согласился, внезапно отбрасывая вежливое «вы»: – Просто следи, чтобы она не приближалась к аквариуму.

– Дусэя не ест рыбу! – с улыбкой соврала я и протянула ему коробку с шоколадными конфетами, которую прежде сжимала под мышкой. – Это вам.

Некоторое время он внимательно разглядывал несколько помятый подарок.

– С пустыми руками в новый дом не переезжают, – подсказала непонятливому хозяину.

– Ты не с пустыми руками, а с моей магией, – не очень-то вежливо напомнил он.

– И с коробкой шоколада. – Я многозначительно кивнула, дескать, бери уже, ночью с чайком насладишься. В крайнем случае передаришь. – Возьмите, это же не корзинка батата.

– Да, в корзину ты сунула кошку. – Он наотрез отказался от неописуемой студенческой роскоши и поднял с пола саквояж, только с виду легкий, а на деле неподъемный. – Дай угадаю: батат в сумке.

– Там учебники, – буркнула я, сердито сжимая помятую коробку с шоколадками под мышкой. Сама съем! Когда-нибудь, когда полюблю шоколад. Надеюсь, не испортится до этого знаменательного дня.

По лестнице мы поднялись на второй этаж. Рэнсвод указал вглубь длинного коридора и объяснил:

– Мои покои.

Мы прошли в противоположную сторону. Он толкнул двустворчатые двери и кивнул:

– А здесь теперь твои.

Комнаты разделяло такое пространство, что, живя в одном доме, столкнуться случайно было практически невозможно. Меня такой расклад вполне устраивал.

Покои оказались двухкомнатными, по размеру не уступающими нашей с мамой квартирке над торговой лавкой. В гостиной с камином стоял секретер, через арочный проход была видна спальня с высокой кроватью.

– Ванную комнату и гардеробную найдешь, – заключил Киар, ставя саквояж на изящный светлый диванчик с резными ножками. – Помнишь, где кухня? В холодильном шкафу всегда есть какая-нибудь снедь. Утром я попросил домоправительницу что-нибудь приготовить. Стряпня у нее на большого любителя, но проголодаешься – не стесняйся. Ключ в двери. Если что-то понадобится – спрашивай.

– Шайку, – немедленно попросила я.

– В ванне есть раковина.

– Вряд ли раковину стоит засыпать песком, – намекнула я на кошачьи удобства.

Мы синхронно посмотрели на корзинку. Дуся умудрилась вытащить голову из-под крышки, а теперь пыталась освободиться полностью, но застряла. Таращила круглые желтые глаза и, кажется, особенно ненавидела хозяйку, притащившую ее в подозрительное место.

– Сложно не согласиться, – хмыкнул Рэнсвод. – Обживайтесь. Обе.

Когда за ним закрылась дверь, я выпустила обалделую подружку из корзиночного плена. Она не подумала забиваться под кровать и с недоверчивым видом начала обследовать вверенную территорию.

– Только не жри его рыбок! – проворчала я. – Слышишь? Рыбки неприкосновенный артефакт!

Разобрать вещи и осмотреться много времени не заняло. Пара платьев, пальто и академическая мантия бедными родственниками повисли на плечиках в сиротски пустой гардеробной. Бутылочки с косметическими притирками и баночки с мыльными пенами скромненько притулились на большой мраморной столешнице возле раковины. Учебники пристроились на совершенно пустые полки секретера. Я встала посреди комнаты, уперла руки в бока и громко проговорила:

– Дуся, что мы еще не сделали?

Оказалось, что, собственно, дела закончились, и я понятия не имела, чем заняться в чужом доме. Решила самой себе устроить экскурсию, раз хозяин не оказал любезность. Взяла с собой учебник по магической механике, дескать, я не просто слоняюсь по дому, а слоняюсь с книжкой и умным видом.

– Господин Рэнсвод, – позвала магистра, спустившись по лестнице в холл, но дом отозвался гробовой тишиной, даже духи не пожелали пошевелить занавески.

В общем-то, комнаты на первом этаже со вчерашнего дня никак не изменились. Рыбки в прежнем составе плавали в аквариуме, похожем на стеклянный пузырь. Камин никто не зажигал, в столовой не завтракал. Кабинет пустовал. В идеально вычищенной кухне только фарфоровая супница на каменной столешнице намекала, что с утра кто-то готовил.

Из любопытства я подняла крышку и обнаружила прозрачный бульон с крупно нарезанными овощами. Выглядело, мягко говоря, не особенно аппетитно и съедобно. Зато сразу стало ясно, отчего Рэнсвод предпочитал ресторации.

– Ладно, кошка сама себя не накормит, – пробормотала я себе под нос.

Конечно, голодная Дусэя вполне способна накормить себя сама, но в доме магистра это наверняка плачевно отразится