Освобожденная инопланетным воином - Хоуп Харт

рассматривая крышу своего кради, нахмурив брови.

— Привет, — говорю я слегка хриплым голосом.

Он улыбается мне, затем поднимает меня, пока я не оказываюсь в воздухе, паря над ним. Его сила невероятна. Он тянет меня вниз, пока не дотянулся до моих губ, и я погружаюсь в его поцелуй.

— О чем задумалась, маленькая целительница?

Я жую губу.

— Я думаю о твоём отце. Что за связь с Малис, и почему он думает, что может управлять твоей жизнью?

Тагиз закрывает глаза.

— Каликс… всё сложнее, чем ты думаешь.

— Я относительно умна, — замечаю я. — Объясни мне.

Он вздыхает.

— Семья моего отца долгое время была зациклена на родословной. Сражаться рядом с королём племени доверяют самым сильным и смелым, и быть в его ближайшем окружении — большая честь. Он был одним из королевских гвардейцев, как и его отец до него и его отец, на протяжении веков.

Я киваю.

— А теперь и ты.

— Да. Но… мой отец — не мой… настоящий отец.

У меня отвисает рот. При всей его одержимости родословными, Каликс даже не настоящий отец Тагиза?

— Как это произошло?

— Моё племя было маленьким, но свирепым. Наш катай был одержим расширением нашей территории, и его советники убедили его, что он сможет захватить это племя.

— Я предполагаю, что всё прошло не так хорошо.

Он качает головой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб, и я прижимаюсь ближе к нему.

— Нет. Мой отец умер в первый же день боев, оставив меня одного. Моя мать умерла от болезни тремя наступлениями раньше.

Моя грудь болит за ребёнка, которым, должно быть, был Тагиз. Оставшись в полном одиночестве в том месте, где гарантированно прошла кровавая баня.

Он откашливается.

— Катай вложил мне в руку меч и приказал занять место моего отца.

— Сколько тебе было лет?

— Я встретил семь лет.

Я в шоке поднимаю голову.

— Ты был совсем ребенком. Зачем он это сделал?

Тагиз пожимает плечами.

— Мой отец ушёл, погиб в бою, и становилось очевидным, что у нас нет реальных шансов против этого племени. Если мы бы успешно отступили, я стал бы ещё одним ртом, за кормление которого он будет отвечать. Я предполагаю, он хотел, чтобы его враги позаботились об этой проблеме.

От ярости мои руки трясутся, и я сжимаю их в кулак, представляя крошечного Тагиза, сжимающего свой меч, с широко раскрытыми глазами, напуганными осознанием того, что он вот-вот умрёт.

— Вот сукин сын.

Тагиз смеётся, поднимая мой кулак и раскрывая мою ладонь, чтобы поцеловать её.

— Я едва смог поднять меч, который он дал мне, когда отправил меня на передовую. Каликс появился из ниоткуда, и я напал на него. Я знал, что умру, но мой отец хотел бы, чтобы я умер достойной смертью с мечом в руке.

Моё сердце стучит, как барабан.

— Что случилось?

Он смеётся.

— Каликс отбил мой меч, стукнул меня по голове и толкнул к одному из своих людей. Меня посадили в ташив катая. Я слышал звуки битвы, лязг мечей, грохот умирающих воинов. Но самое яркое моё воспоминание — это вкус мяса, которым меня кормили слуги. Я на тот момент, не ел уже три дня.

Я смотрю на его лицо, и он улыбается мне полуулыбкой, но его глаза полны боли. Его племя бросило его. Его отец погиб за короля своего племени, а ублюдок не стал защищать даже семилетнего ребенка.

Тагиз вздыхает, поглаживая меня по волосам.

— Ракизу разрешили посмотреть часть боя. Когда он вернулся и нашёл меня в ташиве своего отца, он сердито посмотрел на меня и сказал, что его отец собирается повесить меня в пример всем другим племенам, которые подумают напасть.

— Ой-ой.

Он смеётся.

— Я поверил ему. Поэтому я решил, что если мне суждено умереть, я заберу с собой будущего короля племени.

Я улыбаюсь.

— Естественно.

— Каликс зашёл и обнаружил, что мы катаемся по полу, каждый с ножом у горла другого. Он поднял нас обоих за рубашки и отхлестал так, что я помню до сих пор. Потом он предложил мне выбор. Он снабдит меня трёхдневным пайком с мечом и позволит мне покинуть племя. Или я мог остаться и вырасти, как его сын.

Меня это смутило.

— Ты сказал, что он был одержим… родословной?

— Да. Но он и его пара пытались завести собственного ребенка в течение четырёх оборотов. Его самка была выбрана его отцом из-за исключительных воинов в её роду, и мой отец начал понимать, что она бесплодна.

Мои зубы были сжаты, когда я села. Конечно, Каликс, возможно, спас Тагиза от верной смерти, но чем больше я о нём узнаю, тем меньше он мне нравится. Кроме того, готова поспорить на последнюю резинку для волос, которую я спрятала под мехом, что Каликс не усыновил бы Тагиза, если бы у него были собственные дети.

— Ты знаешь, что не только женщины ответственны за беременность. Твой отец может быть стерильным.

Он хмурится.

— Стерильным, — говорит он по-английски, и я понимаю, что на браксианском нет перевода.

Кто бы сомневался.

Я объясняю концепцию, хихикая над недоверчивым выражением его лица.

— Ты уверена?

Я киваю и смотрю на него.

— Я уверена.

— Хм. — Он долго думает об этом. — Мой отец не знает об этом.

— Я счастлива объяснить ему эту ситуацию, — ласково говорю я, и он смеётся, обнимая меня за плечи и притягивая обратно к себе.

— Итак, — говорю я. — Каликс предложил тебе выбор.

— Да. Он сказал, что был впечатлен храбростью, которую я проявил, когда попытался напасть на него. Он знал мужчин старше меня, которые не могли поднять меч, которым я замахнулся на него. Он объяснил, что его семья имеет давнюю традицию служить королю. Если бы он воспитал меня как своего сына, от меня ожидали бы, что я буду тренироваться усерднее, чем я когда-либо мог себе представить, и защищать будущего короля племени ценой своей жизни.

Я улыбаюсь при мысли, что Ракиз и Тагиз насмехаются друг над другом, когда Каликс произносит это заявление.

— Держу пари, тебе понравилось, как это звучит.

Он смеётся.

— Я не собирался отказываться от лучшего предложения, которое когда-либо слышал. Предложение, которое включало в себя присоединение к одному из самых больших и могущественных браксианских племён на Агроне. Ракиз запротестовал, но Каликс сказал ему, что будет счастлив сообщить отцу о том, как Ракиз пытался убить одного из своих «заключенных», прежде чем его допросили.

— Значит, тебя воспитывали как сына Каликса.

Он кивает, и я глажу пальцем по одной из его грудных мышц, обдумывая всё,