Лоскутик и Облако - Софья Леонидовна Прокофьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В разгар этих тревожных мыслей знаменитые дворцовые часы, подумав, пробили три раза. Многие отметили, что на этот раз часы думали как-то особенно долго.
Двенадцать трубачей вскинули золочёные трубы и затрубили. Вернее, затрубили только одиннадцать, из трубы двенадцатого вылетел фонтан воды.
Король, сидящий на троне, широко зевнул и топнул ногой в золотой калоше.
Участников благородного состязания впустили в зал.
Богачи расположились поближе к королю, бедняки жались к стенам. Старикашка с седой бородой скромно забился в угол.
Слыш вздохнул и вышел из-за занавески.
– Итак, начнём! – прошептал он. – Кто много пьёт – тот истинный друг короля! Начнём же наше благородное состязание!
Вошли слуги, держа на подносах бокалы с водой.
Все стали жадно расхватывать бокалы.
Как только кто-нибудь ставил пустой бокал на поднос, слуга тут же с почтительным поклоном подавал ему большое деревянное кольцо.
Бедняки, не привыкшие пить, с трудом смогли осушить по пять бокалов.
Один-Единственный Нищий еле выпил три бока-ла. Он с грустью глядел на четвёртый и никак не мог заставить себя допить его до дна.
Дубильщик кож так удивительно выдубил кожу на своём животе, что живот его мог растягиваться до невообразимых размеров.
Он выпил уже тридцать пять бокалов и с торжеством поглядывал вокруг. На руках и даже на шее у него болтались деревянные кольца.
«Мои милые золотые монетки, – думал он, – цып-цып-цып, мои золотые цыплятки! Я устрою вам славный курятник в моём сундуке!»
Продавец придворных калош выпил десять бокалов, а одиннадцатый незаметно вылил на пол. Но Слыш заметил это, и продавец придворных калош так и не получил одиннадцатого кольца.
Главный тюремщик уговаривал сам себя:
– Ну, мой миленький, любименький! Ну-ка, из любви, к себе, выпей ещё бокальчик! Ну-ка, за мамочку! А это за папочку! Что, больше не можешь? А я-то думал, что ты эгоист и из любви к себе выпьешь больше всех!
Разорившийся продавец зонтиков, костлявый, длинный, сам похожий на нераскрытый зонтик, держал в руке бокал с водой и не мог сделать ни глотка. Он смотрел на него полными слёз глазами и думал о своей засохшей маргаритке.
А вокруг звенели бокалы и сухо щёлкали деревянные кольца.
Дубильщик кож выпил уже семьдесят два бокала, и его камзол разъехался по всем швам.
Многие лежали на полу кверху животами.
У дядюшки Буля, как у утопленника, из носа и изо рта текла вода.
– Что делать, господин советник, кольца кончаются, – сказал на ухо Слышу главный слуга.
– Не может быть, – прошептал Слыш. – Мы заготовили пять тысяч колец.
Слуга молча показал пальцем куда-то в угол.
– Что это? – бледнея, прошептал Слыш.
Все, кто ещё мог повернуть голову, посмотрели в сторону, куда глядел главный советник.
Дубильщик кож уронил семьдесят третий бокал.
Скромный старичок с белой бородой, сидевший в углу, был весь завален деревянными кольцами. Собственно говоря, старичка вообще не было видно. Вместо него была огромная куча колец, под которой что-то шевелилось и откуда слышалось невнятное бормотание. Из груды колец с трудом высунулась рука и взяла ещё один бокал.
Кольца разъехались в разные стороны, показалась голова старичка и его борода. Борода растрепалась, распушилась.
– Ещё парочку бокалов, и всё, – строго сказал сам себе старичок и погладил рукой бороду.
Слыш протёр глаза.
«Мне кажется, борода этого старикашки растёт прямо на глазах… – подумал он. – Нет, поистине я схожу с ума…»
Дубильщик кож в ярости ударил себя кулаком по животу. В его животе гулко плеснулась вода.
А старичок, что-то шепча себе под нос, выпил ещё пять бокалов, взял шестой и строго сказал сам себе:
– Хватит, хватит! Это последний бокал, даю честное слово!
Он даже не взял протянутые слугой шесть колец.
Победа была полной.
Перешагивая через лежащих на полу участников благородного состязания, Слыш подошёл к старичку.
– Разрешите пожать вашу руку!.. – прошептал Слыш, пронзительным взглядом впиваясь в лицо старичка.
Старичок усмехнулся и крепко пожал Слышу ру-ку. Слыш помертвел, покачнулся, нос у него стал белее сахара.
Под звуки труб старичку торжественно вручили пять кошельков с золотом. Тот преспокойно рассовал их по карманам своей старой зелёной куртки.
Слуги подхватили под руки перепивших, поволокли из зала. От их пяток по полу, залитому водой, разбегались маленькие волны.
Старичок, не без труда перебравшись через гору колец, пошёл к двери. Кончик бороды он засунул в карман.
За дверью Рыжий Верзила захохотал, разинув пасть, ударил себя по бокам:
– Ха-ха-ха! Эй, Громила! Ну и бородёнка у старикашки. Презабавная бородёнка. Он повернёт голову, а она не поспевает, отстаёт. А потом, не сойти мне с места, старикашкина борода кончиком сама залезла в бокал, раз! – и бокал пуст!
– Что?! – прошептал Слыш, появляясь неизвестно откуда. Он, как всегда, слышал всё, что говорится в любом уголке дворца. – Борода сама пила воду?!
Слыш хлопнул в ладоши.
По всему дворцу тревожно затрещали звонки. Двери сами собой захлопнулись. Стражники скрестили алебарды, преградив выход всем, кто ещё не успел уйти.
– Схватить старика с белой бородой! – приказал Слыш. – Задержать его во что бы то ни стало. Он не мог скрыться, он шёл последним.
Стражники бросились в толпу.
Но старика с белой бородой нигде не было. Был, правда, пожилой человек в зелёной засаленной куртке, но без всякой бороды.
– Оно опять обмануло меня, обхитрило!.. – простонал Слыш. – О, как я его ненавижу!
Нисколько не сомневаюсь, мой дорогой читатель, что ты давно уже догадался, кто был этот странный старичок с седой бородой.
Ты совершенно прав! Ну конечно, конечно же, это был художник Вермильон. Ему ничего не стоило нарисовать себе великолепные морщины. А его белая борода – это был наш друг, наш общий друг – Облако!
Художник
