Истоки российского ракетостроения - Станислав Аверков

Этому совещанию предшествовало расширенное заседание бюро ИТС РНИИ, сосоявшееся 26 декабря 1937 года. На нем выступил с докладом инженер Андрианов. Его доклад был посвящен работе Глушко. Выводы были для Валентина Петровича как гром среди ясного неба, ведь за эту же работу он был премирован наркоматом и поощрен руководством РНИИ. Оказывается, по мнению Андрианова, тогда наркомат премировал не только Глушко, но и таких же сподвижников врагов народа Клейменова и Лангемака и тем наркомат проявил близорукость, не рассмотрев в Клейменове, Лангемак и Глушко врагов. Но в Клейменове и Лангемаке это узрел НКВД.

До 13 февраля в РНИИ шел сбор компроматов на реактивщиков. Основным сборщиком был сотрудник подразделения, разрабатывавшего бескрылые ракеты (то есть основу для современных межконтинентальных баллистических ракет – автор), Костиков.

В РНИИ складывалась такая же ситуация, как и наверху советской власти – та же борьба за должности с помощью компроматов, идеологических вывертов, психических атак, устранения оболганных.

13 февраля 1938 года началось многодневное заседание НТС. На первом из них (13 февраля) началось обсуждение декабрьского доклада Андрианова

на тему о работе инженера Глушко. Инженер Дудаков поднял злободневную тему – об отношениях и связи Глушко с вредителями Лангемаком и Клейменовым:

«Замечен тот факт, что Глушко воздержался от выступления на активе Института при обсуждении вопроса о вредительстве в Институте… Глушко лишь говорил, не выступая: «Должен признаться, что я Лангемаку до самого последнего момента верил и для меня было полной неожиданностью, что он оказался вредителем…», и не заклеймил расстрелянных позором».

Совещание на этом не закончилось, так как надо было (по мнению его организаторов) добить окопавшихся в РНИИ зловредчиков до конца.

20 февраля 1938 года продолжились «прения». О них рассказано в начале главы. Была принята резолюция из шести пунктов и обжалованию она не подлежала.

Нанять адвоката, как принято в наше время, чтобы тот помог оправдать опороченного, тогда и в голову не приходило из-за того, что общее собрание ИТС РНИИ – это есть мнение РНИИ, и оно превыше закона.

Собрание решило исключить Валентина Петровича Глушко – будущего покорителя космоса и создателя ракетного щита СССР – из Совета членов инженерно-технической секции РНИИ.

Это решение было передано парткомом РНИИ в райком ВКП(б), а им в НКВД, где было подшито в папку «Дело на Глушко В.П.», где уже скопилось множество «порочащих его документов». Например, такие доносы:

«Глушко и Клейменовым в 1933 году была организована опытно показательная работа в Москве. Для чего понадобились азотная кислота 92 процентов и жидкостный воспламенитель… Перед отходом поезда кислота стала испаряться, и они с ней засыпались. Поезд был задержан на 20 минут. Дело разбиралось в жел. дор. суде…».

Зачем НКВД этот донос, ведь за эту оплошность по приговору Линейного суда Октябрьской железной дороги от 20/XII 1933 года Глушко заплатил штраф в 1000 рублей?

Ответ напрашивается сам собой, если познакомиться с высказыванием одного из руководителей НКВД:

«А может быть в этом поезде мог бы ехать глава Ленинградского обкома и член ЦК ВКП(б) С.М. Киров? И тогда эта оплошность была бы преступлением».

Так что НКВД, по его мнению, предотвратил возможную преступную деятельность Глушко и Клейменова в 1933 году. Но как же не запомнить эту «возможность» на тот случай, что может произойти, например, лет через сто! Случай представился, но через пять лет, в мрачном 1938 году.

В это же мрачное время в РНИИ не могла не разыграться трагедия и с Сергеем Павловичем Королевым, ведь без «врага народа» Глушко с его реактивным двигателем для ракеты и ракетоплана они, разработанные Королевом, не могли бы взлететь! В НКВД помнили народную мудрость «рука руку моет»! Знал о ней и Костиков, поэтому и стал дискредитировать Королева.

В газете Калужской области «Весть» об этом карьеристе был опубликован Юрием Зельниковым материал «Андрей Костиков: жизнь и судьба изобретателя «Катюши»:

«Андрей Григорьевич родился 30 октября 1899 г. на Украине, в г. Казатине Киевской губернии. Однако зарегистрирован был на родине родителей в с. Быстрое Мосальского уезда нашей области, ныне – с. Боровенск, там же крещен. Таким образом, он наш земляк. Его отец (умер в 1920 г.), выходец из крестьян, определенной профессии не имел и всю жизнь работал по найму чернорабочим, дворником, носильщиком, кочуя по России (Казатин, Киев, Москва, Петроград). Мать занималась домашним и сельским хозяйством (умерла в 1922 г.).

По воспоминаниям сестры, учеба давалась Андрею легко, он любил возиться с железками и постоянно что-то мастерил. Закончив 4 класса Быстровской сельской школы, с 1913 года Костиков обучался в Москве, в технической конторе инженера Межерицкого, на слесаря-водопроводчика. Затем, в 1914–1919 гг., работал подручным слесаря, слесарем на заводах Москвы, Петрограда, Киева. С 19 лет – доброволец Красной Армии. Принимал участие в боевых действиях против украинских повстанцев, в войне с Польшей. Был ранен в ногу. В августе 1920 года попал в плен к полякам, в апреле 1921 года бежал, поступил в РККА.

Обучался в 3-й Киевской военно-инженерной школе (1922 – 1926), которую окончил «первым по успеваемости», после чего служил в Нижнем Новгороде. Позднее окончил Военно-воздушную академию им. Н.Е. Жуковского «по авиационным двигателям и ракетной специальности» (1930 – 1933), то есть набрался кое каких ракетных знаний. После чего был направлен инженером в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ, впоследствии был преобразован в НИИ-3), работал в отделе баллистических ракет. С 1936 года – начальник отдела по разработке жидкостных ракет. В ноябре 1937 года был назначен исполняющим обязанности, а с сентября 1938-го, после ареста ряда ведущих сотрудников занял должность главного инженера института.

В 1939 году сотрудниками института под руководством Костикова была создана и прошла испытания первая в истории надежная наземная система залпового огня реактивными снарядами. 19 февраля 1940 г. сотрудники института А.Костиков, И. Гвай и представитель Главного артиллерийского управления РККА В. Аборенков получили авторское свидетельство на её изобретение, ставшее основой для разработки будущей знаменитой «катюши». 17 июня 1941 г. Костиков продемонстрировал членам политбюро, правительства страны и руководства министерства обороны СССР работу установки залпового огня (УЗО), базировавшейся на автомобиле. За день до начала войны, 21.06.1941 г., И. Сталин принял решение о развертывании серийного производства реактивных снарядов М-13 и пусковой установки БМ-13 (УЗО) и о начале формирования соответствующих войсковых частей. Уже 14.07.1941 г. секретное советское оружие (УЗО) приняло боевое крещение под Оршей под командованием капитана И. Флерова. Результаты были ошеломляющими. Двумя сериями залпов «Катюш» была полностью разрушена железнодорожная станция Орша и переправа через р. Оршица. С этого участка фронта гитлеровцы вывезли три эшелона убитых и раненых. Не менее важным было и огромное деморализующее психологическое воздействие ракетного оружия на врага.

28 июля 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал два указа о награждении создателей «катюши». Первым указом «за выдающиеся заслуги в деле изобретения и конструирования одного из видов вооружения, поднимающего боевую мощь Красной Армии» Костикову было присвоено звание Героя Социалистического Труда (под несчастливым № 13). Вторым указом орденами и медалями были награждены еще 12 инженеров, конструкторов и техников, в том числе орденом Ленина – соавторы Костикова по изобретению – И. Гвай и В. Аборенков. 11 апреля 1942 г. Костиков получил Сталинскую премию I степени в размере 25 тыс. руб., которые сдал в фонд обороны. Конструктору было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы. В марте 1943 года Костиков был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР.

В личном листке по учету кадров академии в графе «основная специальность» он написал: «слесарь», а в графе «ученое звание» – «член-корреспондент АН СССР».

Прекрасную характеристику слесаря-академика Андрея Григорьевича Костикова предоставил читателям калужская газета «Весть»!

Но как же быть с заявлением Костикова, сочиненным им в начале 1937 года? Документа, впитавшего в себя целую эпоху. Этот документ уже процитирован мною в предыдущей главе, но ради дела следует напомнить читателям о нем:

«В партком ВКП(б) НИИ № 3 (так переименовали РНИИ после расстрела Тухучевского – автор)

ЗАЯВЛЕНИЕ От члена ВКП(б) с 1922 года,

Членский билет № 0050652…

Раскрытие контрреволюционной троцкистской диверсионной вредительской шайки, их методов и тактики настойчиво требует от нас вновь еще глубже присмотреться к нашей работе, к людям, возглавляющим и работающим на том или ином участке Ин-та.