Улица Пяти Лун - Элизабет Питерс

После дуэли графиня ушла спать, а Пьетро принялся показывать фокусы. Из старого цилиндра он извлек очень жирного и очень недовольного белого кролика. Похоже, кролик спал — уж не знаю, в шляпе или где-то еще, — и был очень возмущен тем, что его столь бесцеремонно разбудили. Он цапнул Пьетро, тот заголосил, и дворецкий утащил перепуганное животное. Хелена стала квохтать и причитать над раненым любовником, одновременно пытаясь длинной пушистой шалью перевязать ему палец. Я люблю балаган и веселье, но к тому времени с меня уже было довольно. А посему я пожелала всем спокойной ночи и отправилась спать.

Холодный душ прочистил мою голову от винных паров, и, вместо того чтобы забраться в кровать, я вышла на балкон.

Стояла фантастически красивая ночь. Полная луна большим серебристым шаром застряла в черных макушках кипарисов, подобно рождественской елочной игрушке. Яркое кружево звезд на мгновение всколыхнуло в душе ностальгию; такие звезды можно видеть только за городом, вдали от ярких уличных огней и сияющих неоновых вывесок. В бледном лунном свете парк казался картинкой, сошедшей со страниц любовного романа: чернота и серебро. Фонтаны выглядели россыпью бриллиантов, а розы — тончайшими шедеврами, вырезанными из слоновой кости. У меня даже колени от такой красоты подкосились. Возможно, виной тому было выпитое вино, но я так не думаю. Я опустилась в шезлонг и мечтательно взглянула на звезды. Мне хотелось... Угадайте с трех раз чего...

Из глубокой тени неслышно выступила фигура и двинулась по серебристо-серому камню террасы. Фигура была высокой и стройной, волосы, словно бело-золотистый шлем, облегали красивую голову. Фигура остановилась под моим балконом, простерла руки, откинула голову и принялась декламировать звучным голосом, характерным для дикторов Би-би-си:

Прелестница, похожая на фею,

В туфлях гигантского размера

Однажды вышла на балкон...

Я схватила горшок и с силой метнула вниз. Горшок упал рядом с призраком, тот отскочил в сторону с довольным хохотом. Я кинулась в комнату, кожей чувствуя этот язвительный смех. Ну и подлое же существо!..

III

Пьетро, подобно сусликам и хомякам, был ночным животным. Зная, что он редко встает до полудня, я решила, что утро — лучшее время для моих изысканий. Поэтому встала в восемь, бодрая, энергичная и готовая действовать.

Что я искала? Ну, у меня была одна мысль. Слишком уж настойчиво Смит пытался убедить меня, что на вилле я ничегошеньки не найду. Обычно мошенники не стремятся приводить того, кто их подозревает, в свое логово — от греха подальше, как говорится. Но Смит хитер и коварен как дьявол, с него вполне станется затеять двойной обман. Если хочешь спрятаться от полиции, поселись над полицейским участком... Так, может, Смит насмехается надо мной? Может, я на потеху ему играю роль сыщика-дубины, а жулье творит свои мерзости прямо у меня под носом?..

Ладно, не на ту напали. Нужно всего-то ничего — раздобыть доказательства. И самое лучшее доказательство — мастерская умельца, который изготовляет поддельные драгоценности.

Завтрак подали в малую столовую, на серебряных подносах, тарелки прикрыты крышками на английский манер. Я поела в полном одиночестве и приступила к осмотру...

Пару раз я заблудилась. Вилла была огромна. Я бродила, бродила, казалось, ей не будет конца. Наибольшую сложность представляли подвалы — самое подходящее место для потайной мастерской. Часть из них была вырезана прямо в известняковом холме. Плана помещений у меня, разумеется, не было, так что пришлось рыскать наугад, заглядывая во все углы и открывая все двери. Тщетно, я не нашла ничего, кроме полчищ пауков и залежей паутины. Впрочем, нет, помимо пауков я еще обнаружила бутылки с вином. Целые штабеля винных бутылок. Наверное, это был погреб. Честно говоря, я не обратила на него внимания, поскольку искала совсем другое.

С огромным облегчением я выбралась из сырых и темных подвалов в солнечное тепло парка. Мои блуждания по аллеям сопровождались приглушенной музыкой лета: плеском фонтанов, пением птиц, шелестом листвы на ветру. Но через некоторое время я начала ощущать зуд между лопатками. Это ощущение возникает, когда за тобой пристально наблюдают.

В парке хватало мест, где можно было спрятаться, — заросли кустов, живые изгороди, каменные статуи. Но нигде никаких признаков человека. Пустыня, да и только. Должно быть, это все нервы. Мы, горожане, непривычны к одиночеству. Словно крысы, мы плодимся и кусаем друг друга в толпе. Искрошившиеся от времени статуи, казалось, цинично взирали на меня разбитыми глазницами, фавны и сатиры гнусно ухмылялись, будто знали какой-то мерзкий секрет, неведомый мне.

Парк был создан для пеших прогулок. Повсюду тропинки, дорожки, скамьи для отдыха: мраморные и из кованого железа, резные и украшенные мозаикой. Я обнаружила не меньше четырех беседок, оснащенных мягкими банкетками и низкими столиками. Одна из беседок напоминала миниатюрный круглый храм с изящнейшими коринфскими колоннами по кругу. А вот и давешняя голова! Вчера я была слишком увлечена препирательствами с подлым Смитом и забыла осмотреть этот каменный кошмар. При детальном знакомстве голова оказалась еще ужаснее. Я обошла ее по кругу — благо чудище обвивала дорожка, вымощенная темным камнем, — и сделала открытие: оказывается, голова охраняет вход в другой парк! И не просто парк, а настоящий парк ужасов! Отвратительная башка с клыкастой пастью была детской забавой по сравнению с каменными монстрами, населявшими второй парк.

Чудища прятались за деревьями. Я наткнулась на них внезапно и едва не потеряла сознание от ужаса. Первым из чащи вынырнул огромный каменный слон — я решила, что это слон, хотя тварь была оснащена не только бивнями, но еще рогами и жуткими когтями. Хобот слоника обвивал человека — очаровательное животное явно намеревалось разорвать беднягу на части. Лицо человека поражало реалистичностью — именно так, на мой непросвещенный взгляд, выглядят люди, когда их рвут на куски.

Остальные статуи были еще хуже. Судя по всему, их создатель был помешан на жестокости. От отвращения я шла будто в тумане. Прекрасные цветочные клумбы и маленькие журчащие фонтанчики, разбросанные там и сям, лишь усугубляли впечатление от скульптур.

В конце концов ноги вынесли меня на террасу, огороженную барельефом с особо мерзкой сценой. От внезапного звука за спиной я резко обернулась.

Одна из статуй двигалась!

Это была фигура человека в натуральную величину, с лицом демона, клубком змей вместо волос и кошмарными клыками. Скрипучий звук, которым сопровождались шаги статуи, походил на смех. Смех демона... Исчадие ада двигалось прямо на меня... Я отпрянула, да кто на моем месте не испугался бы! Сзади в плечо ткнулось что-то твердое и холодное. Я повернулась как раз вовремя, чтобы избежать каменных объятий еще одного монстра. Мерзкая тварь пряталась в зарослях азалий, ее лапа с раздвоенным копытом была увита нежными цветами. Все вокруг вдруг ожило, все шевелилось, отовсюду несся скрипучий хохот. Каменные руки-лапы медленно поднимались, головы поворачивались, пустые глазницы искали меня...

Я споткнулась и шлепнулась на землю прямо под носом драконоподобного чудища, которое с безжалостным скрипом ковыляло ко мне.

Мой вопль вовсе не был мольбой о помощи, о нет, то был крик ярости. Разум отказывался принимать творящийся бред. Странно, но вопль возымел эффект: дракон вдруг заскрежетал и резко остановился, остальные монстры тоже замерли. В наступившей тишине лишь какая-то птаха разливалась мелодичной трелью.

И тут появился он... Словно сам Нижинский перепорхнул через резной парапет — длинным, плавным прыжком — и пружинисто приземлился. Забыв о своих страхах, я молча таращилась на него. А он стоял передо мной, словно само Возмездие, — руки уперты в бока, взгляд суров. Но вот он шевельнулся, и все встало на свои места. Вовсе не так он спокоен, как желает казаться. Золотистые волосы растрепаны, грудь тяжело вздымается — и как я сразу не заметила! Хватит глазеть, Вики, на этого типа, как на восьмое чудо света! Захлопни рот и прими надменный вид. Вот так...

Заставить другого говорить первым — старая дипломатическая уловка. Еще американские индейцы знали, что в молчании твое преимущество. К этому же приему прибегают современные начальники, когда просят секретаршу связаться с кем-нибудь, прежде чем самим взять трубку. Мы с подлым Смитом могли бы заниматься игрой в гляделки несколько дней, если бы я вдруг не почувствовала, как ноет рука. Я опустила глаза, ладонь была в крови. На земле, почти скрытый травой, лежал металлический рельс. Наверное, падая, содрала об него кожу.

— Ты не ранена? — спросил Смит. И тут же, осознав, что я выиграла игру в молчанку, сердито добавил: — А если и ранена, так поделом. Те, кто сует нос не в свое дело, часто нарываются на неприятности.