Избирательное Сродство - Иоганн Гете

Перенести все эти испытания Шарлотте помогала ее душевная сила. Она сознавала всю серьезность принятого решения отказаться от столь прекрасной и благородной привязанности.

Как хотелось ей прийти на помощь и тем двум! Одной разлуки, так она предчувствовала, будет недостаточно, чтобы исцелить такой недуг. Она утке собирается поговорить обо всем этом с молодой девушкой, но у нее недостает сил: ей мешает воспоминание о собственной слабости. Она пытается высказаться об этом в общих выражениях; эти общие выражения вполне подходят к ее собственному состоянию, о котором она не решается упоминать. Каждый намек, который она готова подать Оттилии, указывает ей на ее собственное сердце. Она хочет предостеречь ее и чувствует, что сама нуждается в предостережении. Поэтому, храня молчание, она старается держать любящих врозь, но положение не улучшается. Легкие намеки, которые порой вырываются у нее, на Оттилию не действуют: Эдуард убедил ее в привязанности Шарлотты к капитану, в том, что Шарлотта сама желает развода, которого он и предполагает добиться наиболее пристойным образом.

Оттилия, которую па путях к желанному блаженству поддерживает сознание ее невинности, живет только для Эдуарда, укрепляемая в своих добрых делах любовью к нему, выполняя ради него более радостно всякую работу, более общительная с другими, она чувствует себя в земном раю.

Так продолжают они жить вместе день за днем, каждый по-своему, и вдумываясь и не вдумываясь в свою судьбу; все как будто идет обычным порядком,- подобно тому, как и в самых необычных обстоятельствах, когда все поставлено на карту, жизнь по-прежнему течет так, словно ничего не случилось.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Тем временем капитан получил от графа письмо, собственно, даже два письма: одно - для оглашения всем окружающим, обещавшее прекрасные виды на будущее; другое же, - с вполне определенным предложением немедленно занять важную придворную должность с производством в чин майора, с крупным жалованьем и другими преимуществами,- по ряду особых причин требовалось еще держать в секрете. Поэтому капитан сообщил своим друзьям лишь о далеких надеждах и скрыл то, что предстояло ему в ближайшее время.

Между тем он деятельно продолжал заниматься начатыми работами, исподволь принимая меры к тому, чтобы в его отсутствие все продолжалось без помехи. Теперь и ему представлялось желательным окончить все дела к определенному сроку, хотя бы ко дню рождения Оттилии. И вот оба друга невольно начинают действовать сообща. Эдуард очень деволен, что благодаря займу касса пополнилась; все дело быстро движется вперед.

Теперь капитан всего охотнее посоветовал бы вовсе отказаться от мысли превратить три пруда в одно озеро. Нижнюю плотину необходимо было укрепить, средние - снести, вся затея казалась во многих отношениях сложной и рискованней. Однако работы, связанные одна с другой, уже были начаты, и тут весьма кстати появился молодой архитектор, Б прошлом воспитанник капитана; сильно продвинув дело, отчасти с помощью хороших мастеров, отчасти же благодаря сдаче некоторых работ с подряда там, где это было возможно, он ручался за надежность и долговечность сооружений. Капитан втайне радовался, что его отсутствие не будет чувствоваться, ибо он держался правила никогда не оставлять незавершенного дела, пока не найдется достойный преемник. Он презирал тех, кто, желая сделать ощутимым свой уход, нарочно вносят путаницу в порученную им работу и, как невежественные эгоисты, стараются разрушить то, в чем они больше не могут принимать участия.

Итак, все продолжали трудиться, не жалея сил, чтобы торжественно отпраздновать день рождения Оттилии, хотя никто не говорил об этом вслух и открыто не ставил себе подобной цели. По мнению Шарлотты, хотя и чуждой всякой зависти, этот день не должен был считаться настоящим праздником. Молодость Оттилии, ее положение в доме, отношение к семье Шарлотты не позволяли ей стать царицей празднества. Эдуард же не хотел об этом говорить заранее, считая, что все должно получиться как бы само собой, неожиданно, радостно и просто.

Таким образом, все пришли к молчаливому соглашению, что поводом созвать народ и пригласить друзей на праздник явится только окончание постройки летнего домика.

Но любовь Эдуарда была безгранична. Стремясь назвать Оттилию своею, он не знал меры в жертвах, дарах, обещаниях. Подарки, которые Шарлотта советовала ему преподнести Оттилии, он счел слишком бедными. Он посоветовался со своим камердинером, который ведал его гардеробом и находился в постоянных сношениях с разными модными торговцами; камердинер, кое-что смысливший в том, какие подарки всего приятнее и как их лучше всего дарить, тотчас же заказал в городе изящный сундучок, обтянутый красным сафьяном и обитый стальными гвоздиками, который наполнился подарками, достойными этого вместилища.

Он подал Эдуарду и другую мысль. Имелся в запасе маленький фейерверк, который всJ как-то не удосуживались пустить. Его нетрудно было пополнить и расширить. Эдуард ухватился за это предложение, а камердинер обещал обо всем позаботиться. Вся затея должна была оставаться в тайне.

Между тем капитан, по мере того как приближался праздник, принимал и всякие меры к поддержанию порядка, по его мнению необходимые, когда в одном месте скопляется большое количество гостей или любопытных. Он даже предусмотрительно распорядился не допускать нищих, да и всего, что еще могло бы нарушить прелесть праздника, Эдуард же и его поверенный больше всего были заняты подготовкой к фейерверку. Его предполагалось пустить у среднего пруда перед группой высоких дубов; хозяевам и гостям надлежало расположиться напротив, под платанами, чтобы па должном расстоянии, с удобствами и в безопасности, любоваться его эффектом, отражением в воде и игрой огней, плавающих на ее поверхности.

Под каким-то вымышленным предлогом Эдуард велел освободить все пространство возле платанов от кустарников, травы и мха, и тогда только предстали во всей своей красоте, поднимаясь над расчищенной поляной, эти ввысь и вширь разросшиеся деревья. Эдуард почувствовал величайшую радость. "Сажал я их примерно в это же время года. Сколько лет тому назад это было?" - подумал он. Вернувшись в дом, он тотчас стал справляться в старых дневниках, которые его отец вел весьма тщательно, когда жил в деревне. Правда, эта посадка не могла быть упомянута в них, но в дневнике непременно должно было быть отмечено одно важное семейное событие, приходившееся на тот же самый день и хорошо памятное Эдуарду. Он перелистывает несколько тетрадей; упоминание найдено; и каково же изумление и радость Эдуарда, когда обнаруживается необыкновенное совпадение - день и год, в который посажены были деревья, это день и год рождения Оттилии.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Наконец-то Эдуарду воссияло утро долгожданного дня; мало-помалу собралось много гостей, ибо приглашения посылались далеко окрест, и многие, пропустившие торжество закладки, о котором рассказывали столько хорошего, не хотели пропустить этот второй праздник.

Перед обедом во двор замка с музыкой явились плотники, неся пышный венок, кольца которого, свитые из зелени и цветов, тихонько колыхались одно над другим. Они произнесли поздравления и, по обычаю, выпросили у дам немало шелковых платков и лент на украшение венка. Покуда господа обедали, они двинулись дальше веселым шествием и, задержавшись ненадолго в деревне, также собрали много лент у женщин и девушек, а потом, в сопровождении большой толпы, поднялись на вершину холма, где стоял дом и где уже собралось множество народа.

Шарлотта после обеда немного задержала все общество. Она не хотела торжественной процессии, и поэтому гости спокойно отправились на вершину отдельными группами, не соблюдая ни чинов, ни регламента. Шарлотта медлила, задержав и Оттилию, но не улучшила этим положения: Оттилия полнилась последней, и вышло так, словно трубы и литавры только ждали ее, чтобы открыть празднество.

Не отделанный еще дом вместо архитектурного орнамента украсили, по указанию капитана, зелеными ветвями и цветами, но уже без его ведома Эдуард поручил архитектору вязью из цветов обозначить на карнизе год и день торжества. Это бы еще куда ни шло; но, кроме того, предполагалось начертать на фронтоне имя Оттилии, что, однако, предотвратил капитан, вовремя подоспевший. Ему удалось ловко отклонить рту затею, так что готовые уже буквы, сплетенные из цветов, были отложены в сторону.

Венок водрузили на шест, и он был виден отовсюду. Пестро развевались в воздухе ленты и платки, а краткая приветственная речь почти не была слышна из-за ветра. Церемония кончилась, и на площадке перед домом, выровненной и окруженной по сторонам беседками, должны были начаться танцы. Пригожий парень-плотник подвел к Эдуарду бойкую крестьянскую девушку, а сам пригласил Оттилию, стоявшую рядом. У этих двух пар нашлись подражатели, и вскоре Эдуард уступил свою даму и, подхватив Оттилию, продолжал танец с нею. Молодежь весело приняла участие в народных танцах, а те, что постарше, смотрели на них.