Маленькое одолжение - Джим Батчер

— Это хорошо, — кивнул я. — Только тебе придется подождать немного с их использованием.

Томас испустил театральный вздох.

— Почему именно я?

— Потому, что если я хочу отыскать Марконе, начинать лучше всего с его окружения. И если до них дойдет слух о том, что он пропал, хрен его знает, как они будут реагировать на мое присутствие. Поэтому ты будешь прикрывать мня со спины.

— А что, если мне дела нет до твоей спины?

— Будет, — безжалостно отрезал я. — Ты родня или где?

— Уел, — признался он. — Только что-то я не очень уверен, что ты хорошо все продумал.

— Пытаюсь думать в процессе.

Томас тряхнул головой.

— Слушай, ты же знаешь, я не люблю лезть к тебе с советами.

— Сегодня, насколько я понимаю, исключение, да?

— Марконе не ребенок, — вздохнул Томас. — Он добровольно подписал Договор. Он знал, на что идет, делая это.

— И что? — пожал плечами я.

— Он сам, добровольно сунулся в джунгли, — ответил Томас, напряженно вглядываясь в снежную мглу. — Так сказать.

— То есть, — хмыкнул я, — он сам застелил себе кроватку, а я должен оставить его лежать в ней?

— Типа того, — кивнул Томас. — И не забывай: ни Мёрфи, ни полиция не помогут тебе в этой кампании под лозунгом «Спаси Короля Мафии».

— Знаю, — согласился я. — Я бы и сам с удовольствием постоял в стороне и посмотрел бы, что выйдет. Но дело ведь не только в Марконе.

— Тогда в чем?

— Мэб сдерет с меня шкуру живьем, если я не сделаю, как она хочет.

— Да ну же, Гарри, — возмутился Томас. — Ведь ты же не думаешь на самом деле, что мотивации и планы Мэб настолько просты и прямолинейны, — он добавил оборотов дворникам «Хаммера». — Марконе нужен ей не просто так. Вполне возможно, ты окажешь ему не лучшую услугу, если спасешь ради прихоти Мэб.

Я промолчал, хмуро глядя в ночь.

Он поднял руку, разминая пальцы.

— И это, заметь, если исходить из того, что он еще жив и здоров. Это во-первых, — он загнул палец. — Во-вторых, тебе еще нужно найти его. В-третьих, тебе нужно суметь вытащить его живым. И в-четвертых, не забывай, что противная сторона будет делать все, что в их силах, чтобы покалечить или убить тебя.

— Ну и к чему ты клонишь? — поинтересовался я.

— К тому, что ты ведешь игру против опасной шайки, не имея при это ни малейшего представления о том, прикроет ли Мэб твою задницу, если до этого дойдет дело, — он покачал головой. — С твоей стороны было бы куда разумнее смыться из города. Отправиться куда-нибудь на юга на пару-тройку недель.

— Мэб может принять это близко к, типа, сердцу, — заметил я.

— Мэб женщина деловая, — возразил Томас. — Извращенка, псих, это да, но деловая. Расчетливая. И до тех пор, пока ты представляешь для не интерес в качестве потенциального рекрута, сомневаюсь, чтобы она преждевременно устраняла тебя.

— Очень ободряющая мысль. Мне нравится. Может, ты и прав — если только, выражаясь твоими словами, Мэб не ведет свою игру с неполным составом шайки. Что, собственно, все нагляднее показывают события последних лет, — я мотнул головой в сторону окошка. — И мне кажется, у меня было бы еще больше неприятностей с бебеками, когда бы не эта чертова метель. Если я слиняю в Майами или в другое теплое место, я подставлюсь агентам Летних гораздо сильнее — а ведь они только этого и ждут.

Томас нахмурился и промолчал.

— Я могу бежать, но не спрятаться, — сказал я. — Лучше уж встретить это здесь, на своей территории, где я, можно сказать, могу расслабиться, — я абсолютно искренне и неподдельно зевнул, — а не ожидать в любую минуту нападения потусторонних громил то одной династии, то другой — чтобы те, типа, расчленили меня на закате после того, как я столько от них бегал.

— А что Совет? — поинтересовался Томас. — Ты ведь уже довольно давно носишь серый плащ, верно? И сколько раз ты доказывал свою преданность им в бою?

Я мотнул головой.

— Как раз сейчас у Совета резервов до опасного мало. Может, открытых боев с Красной Коллегией в настоящий момент и нет, но Совету и Стражам потребуется не один год, чтобы полностью восстановить силы, — на мгновение я невольно стиснул зубы. — И за последние годы объявилось много, слишком много чернокнижников. Стражи работают в три смены, чтобы обуздать это явление.

— Ты имеешь в виду, чтобы убить их, — уточнил Томас.

— Я имею в виду, чтобы убить их. В большинстве своем они подростки, понимаешь? — я тряхнул головой. — Люччо знает, что я думаю на этот счет. Она отказывается поручать такие дела мне. Из чего следует, что грязная работа достается другим стражам. Я не хочу грузить их еще и этой заварухой.

— Меня ты грузить не побоялся, — заметил Томас.

Я фыркнул.

— Их-то я уважаю.

— Ну, хоть это мы прояснили, — сказал он.

Мы обогнали снегоочиститель. Он зарылся в глубокий сугроб, напоминая стального персонажа «Ледникового Периода», увязшего в асфальтовой трясине. Томасов «Хаммер» медленно, но уверенно одолел снежный завал.

— Да, кстати, — покосился на меня Томас. — Куда ты собираешься дальше?

— Всему свое время, — буркнул я. — Мне нужно поесть.

— Тебе нужно поспать.

— Тик-так. Пока хватит и еды, — настаивал я. — Вон, смотри, «Ай-Хоп».

Он осторожно повернул свою махину к сияющей неоном вывеске.

— А потом?

— Буду задавать людям разные несущественные вопросы, — ответил я. — В надежде получить существенные ответы.

— И на то, что тебя при этом никто не укокошит, — добавил он.

— Именно поэтому я и захватил с собой личного вампира-телохранителя.

Томас остановил «Хаммер» поперек трех парковочных мест на маленькой, совершенно пустой стоянке перед блинной.

— Нравится мне твой шарф, — заметил я и сделал попытку принюхаться. Нос болел, но я все же уловил благословенный аромат ванили и клубничного джема. — Это она тебе связала?

Томас молча кивнул. Одетая в кожаную перчатку рука его коснулась грубоватой вязаной ткани. Лицо его немного погрустнело. Я сразу же пожалел, что упомянул о Жюстине, навсегда утерянной для брата возлюбленной. Теперь до меня дошло, почему он дотрагивался до него в перчатках: если этот шарф связан ею в знак любви к Томасу, он просто не мог касаться его открытой кожей. Шерсть обожгла бы его не хуже раскаленного железа. Поэтому он носил его, чтобы его касался аромат ее рук, ее любви — но не сам шарф.

Каждый раз, когда мне кажется, что моя личная жизнь в глубокой заднице, я смотрю на своего брата и понимаю, что бывает и хуже. Много хуже.

Томас тряхнул головой, вырубил двигатель, и мы посидели немного в тишине.