Кандидат на убийство - Фридрих Незнанский

— Они проданы его дочери? — не унимался Баи-лов.

— Это коммерческая тайна, — твердо повторил Асмолов. — Могу сказать одно — у Варганова этих акций нет.

На экране появился Баилов. Он скептически улыбался.

— Итак, миллионер Варганов добровольно отказывается от весьма доходного Места, продает, по нашим данным за бесценок, свои акции неизвестному лицу. И все для того, чтобы получать свой оклад восемнадцать тысяч рублей? Для чего это ему нужно? — Баилов вновь сделал драматическую паузу. — Нам стало известно, что в недрах «Росспиртпрома» готовятся предложения по новым стандартам на водку. На наши вопросы господин Варганов отвечать отказался, сославшись на служебную тайну. Но мы не перестанем задавать свои вопросы, пока не получим ответа. Общество должно знать правду. Для чего нужно менять стандарты? Что это за стандарты? Кто их разрабатывает? — Вопрошающе-трагический взгляд Баилова был устремлен на зрителя. — Все это тайна за семью печатями. Но наша программа намерена сорвать все эти печати одну за другой. Сегодня мы срываем первую печать. — На лице Баилова появилась всепобеждающая улыбка.

Гордееву был хорошо знаком этот тип торжествующего подлеца. Ему было жаль Варганова. Но что он мог сделать? Гордеев взглянул на часы. Была почти полночь. Звонить Варганову поздно, да и что можно сказать? Успокоить? Утешителей и без Гордеева много найдется… И в конце концов, кто такой Варганов и кто такой Гордеев? Слишком разновеликие фигуры. Гордеев вздохнул. Если бы его воля, то Баилов вообще вряд ли бы занимался журналистикой. Для Гордеева не было разницы между заказным уличным убийством и телевизионным. Только неизвестно, какое более опасно. Гордеев все более склонялся ко второму варианту.

Зазвучал издевательский техномикс, сквозь который рефреном повторялись вырванные непонятно из какого контекста фразы Варганова «Нужен порядок» и «Я хочу порядка». Под этот речитатив был подверстан видеоряд: Варганов и президент, Варганов на приеме наливает водку и произносит тост, ряды ящиков с водкой, снова Варганов, водка на конвейере, водка в магазине и коммерческом ларьке. Снова Варганов, Варганов, Варганов… Встречающий кого-то у трапа самолета, выступающий с трибуны, беседующий с депутатами и чиновниками… Пьяница, еле передвигающий ноги, падающий. Поднимающийся и вновь падающий в какую-то лужу… И счастливый, смеющийся Варганов… И вчерашние кадры взорванной машины, раненые охранники, воронка…

На экране появился Баилов с трагической миной на вытянутом лице.

— Что за «новый порядок» обещает нам господин Варганов? Из его планов достоверно можно говорить только об одном. Господин Варганов намерен выпускать дешевую водку. Даже название придумал — «Популярная». Но дешево хорошо не бывает. По определению. Может, для этого собрался господин Варганов переделать ГОСТ? Молчит, не дает ответа. Только мчит напропалую его птица-тройка да выпрыгивают из-под колес пьяные мужички. Если успевают. А нет, так это их беда. Не подставляйся… — Баилов многозначительно переложил листы на своем столе, давая зрителю возможность переварить услышанное. — Однако если бы только бурная деятельность господина Варганова ограничивалась выпуском «Популярной» водки. — Слово «Популярной» Баилов произнес с нескрываемым сарказмом. — Но нет. У нас есть данные, что господин Варганов лоббирует через правительство закон в пользу нескольких крупных водочных заводов. Число таких заводов ограничено, и попасть в список Варганова — значит обеспечить себе безбедное существование. Конечно, если закон будет принят. А это случится, в этом сомневаться не приходится. «Как оказаться среди счастливчиков, на которых остановится благожелательный взгляд господина Варганова?» — вот вопрос, который волнует руководителей ликеро-водочных заводов по всей России. Ответ лежит на поверхности. Он на Руси известен испокон веку каждому: не подмажешь — не поедешь. А помчаться вслед за птицей-тройкой господина Варганова ой как хочется. Вот и подмазывают руководители кто чем может.

На экране появился темный силуэт работника РУБЭПа.

— На днях сотрудники нашего управления по борьбе с экономическими преступлениями провели операцию. Во время получения взятки был задержан с поличным высокопоставленный чиновник из «Росспиртпрома». — Голос рубэповца был явно изменен и потому звучал неестественно. — Но теперь на наше управление оказывается. сильное давление, чтобы прекратить расследование по факту получения взятки этим чиновником…

— Как фамилия чиновника? Варганов? — Вопрос корреспондента звучал как утверждение.

— Да…

Гордеев смотрел не отрываясь. В чем в чем, а в профессионализме Баилову отказать было нельзя. На экране замелькали ловко смонтированные кадры оперативной съемки. Рубэповцы врываются в кабинет Варганова, Варганов пытается что-то говорить, ему предъявляют найденный в ящике стола пакет, там оказываются пачки долларовых банкнот. Даже по этим тщательно отредактированным кадрам Гордеев понял, что операция проводилась с явными нарушениями и при надлежащей защите все обвинение окажется несостоятельным. Но это было ясно профессионалу. А для большинства простых людей Варганов теперь обычный взяточник, по которому давно тюрьма плачет. Варганову теперь будет трудно отмыться. «У Баилова хорошие учителя. Чем больше ложь, тем скорее в нее поверят — так, кажется». Гордеев уже почти не следил за происходящим на телеэкране. Он думал о Варганове и почему-то о Лизе.

— …И пьяницы с глазами кроликов будут кричатъ не «Истина в вине», а с полным правом восклицать: «О времена! О нравы!» — Баилов выруливал к финалу. — Но каковы нравы, таковы и времена. Между прочим. До свидания.

На темном фоне побежали титры с именами создателей программы «Между прочим» и с многочисленными благодарностями всевозможным организациям и фирмам за оказанные помощь и услуги. Гордеев нажал на кнопку, и экран погас: «Жаль, что в жизни этих пиарщиков так просто не выключишь, если только вырубить их где-нибудь в темном углу…»

Гордеев лежал с закрытыми глазами и пытался заснуть. Мысли все время возвращались к передаче Баилова. Хотя что ему Варганов и что он Варганову? Алена что-то пробормотала во сне и прижалась к Гордееву. От нее исходила такая счастливая безмятежность, что Гордеев почувствовал, как эта безмятежность властно подчиняет его себе. Он повернулся и обнял Алену. Ему было тепло и уютно.

Струи душа хлестали по лицу и груди Гордеева и горячими ручейками сбегали вниз по животу и ногам. Гордеев блаженствовал. Он много бы отдал, чтобы остаток дня провести вот так, наслаждаясь теплом. Чтобы не выходить на улицу, в промозглую московскую зиму. Да и зима ли это? Снег, выпавший ночью, через пару дней все равно превратится в грязные лужи. Не зима, а так, европейское недоразумение. Вроде ты и не в России. Все из-за глобального потепления, наверное…

Приняв контрастный душ, Гордеев шагнул на холодный кафельный пол и принялся растираться жестким полотенцем. Дверь приоткрылась, и в ванную проскользнула Алена. Кроме белой гордеевской футболки, на ней ничего не было. Острые соски выпирали сквозь тонкую ткань и соблазнительно нацеливались на Гордеева.

— Ну и погром… Еле порядок навела. Да и холодно…

— Знаю. Надо будет стекло вставить. — Гордеев с силой водил полотенцем по груди.

— Давай примем душ… — Алена взяла Гордеева за руку, не давая вытираться.

— Нет, я уже… — От близости женского тела Гордеев почувствовал возбуждение. — Впрочем… — Ответить Гордеев не успел.

Дисковый телефон, стоявший в кухне с незапамятных времен, крякнул и извлек из своих глубин неожиданно заливистую и противную трель. Это было сюрпризом, так как аппарат не подавал сигналов уже целую вечность. Гордеев отчаялся его реанимировать и не предпринимал попыток оживить это чудо техники. Видимо, ночная встряска послужила телефону шоковой терапией, и он вышел из многолетней комы. Телефон надсадно надрывался. Гордееву ничего не оставалось, как с некоторым сожалением оставить Алену и откликнуться на чей-то призыв.

— Да… — Гордеев поднес трубку к уху, откуда-то из глубин Московской городской телефонной сети послышался жуткий скрежет и покряхтывание, затем что-то гукнуло и щелкнуло. Наконец Гордеев услышал искаженный трубкой женский голос:

— Доброе утро. Юрий Петрович Гордеев дома? — Да…

— Вы бы не могли его подозвать?

— Я вас слушаю…

— Это я, Лиза Варганова. Мы с вами встречались, у папы. Вы помните?

— Не забывается такое никогда… — Гордеев потер скулу. Воспоминание о ночном визите телохранителей Лизы все еще неприятно напоминало о себе.

— Не смейтесь, это серьезно. — Голос Лизы дрожал.

— Лиза, я никогда не смеюсь, особенно над милыми девушками.

— Ну вот, опять смеетесь… — Похоже, Лиза готова была обидеться.