Детская агрессия. Простые способы коррекции нежелательного поведения ребенка - Анна Корниенко

Если ребенка заставляют испытывать вину, особенно в тех случаях, когда ему непонятно, в чем его вина состоит, он может решить, что виноват всегда и во всем, особенно в плохом настроении мамы. Если ребенка регулярно стыдят – говорят о плохих поступках и о том, что эти поступки делают его плохим, он перестает разделять себя и свои поступки. И в будущем, стоит кому-то указать на его ошибки, он будет считать себя плохим, неспособным и недостойным, хотя это вряд ли будет соответствовать действительности.

2. Чувство вины должно быть адекватным ситуации.

Когда мы заставляем извиняться ребенка, который не понимает правил и потому не чувствует себя виноватым, мы нарушаем регуляцию его чувства вины. Результатом этого может стать тотальное чувство вины, когда ребенок (а потом и взрослый) постоянно ощущает себя виноватым, хотя вроде бы и не за что. Если утрированно, то такой выросший взрослый может извиниться в автобусе перед человеком, наступившим ему на ногу: «Извините, я тут так неудобно стою». Взывая к чувству вины ребенка, старайтесь выдерживать золотую середину: не переусердствовать (чтобы ребенок не впал в постоянное чувство вины) и не попустительствовать (тогда ребенок будет считать, что ему все можно, и не сможет адекватно вести себя в социуме).

Помогает развить адекватное чувство вины введение понятных правил и отслеживание того, насколько последовательно они соблюдаются. И если мы говорим о системе правил, то одно правило не может исключать выполнение другого правила.

Поясню это на примере.

Мама первоклассника напутствует своего сына: «Обязательно вечером расскажешь мне обо всем, что было в школе». Ребенок послушно вечером за семейным ужином рассказывает о том, как он подрался с новеньким мальчиком и оторвал карман его пиджака. Мама в шоке, папа объявляет сына виноватым в порче чужого имущества. И вообще, он же знает, что драться запрещено, поэтому будет серьезно наказан. Думаю, что ни завтра, ни в отдаленном будущем ребенок не будет рассказывать родителям обо всем, что произошло в школе и за ее пределами, даже если какая-то ситуация будет представляться ему опасной.

Что можно было бы посоветовать родителям в этом случае? Очень важно сохранить доверие ребенка, которое позволит ему и в дальнейшем рассказывать о происходящем в школе. Поэтому мама может сказать примерно так: «Здорово, что ты рассказал нам о драке. Но ты же знаешь, что драться нельзя? Что же нам теперь делать?» Ребенок уже взрослый, самое время ему учиться самостоятельно оценивать последствия своих поступков. Идеальный вариант, если он сам предложит, как исправить сложившуюся ситуацию – пришить карман или выделить из своих карманных денег часть на новый пиджак для одноклассника. Но прежде чем ребенок сам научится предлагать способы исправления ситуации, ему стоит помочь и подсказать какие-то варианты, которые кажутся вам реалистичными и правильными.

3. Винить следует правильно.

Как «винить правильно»? Если вы, реагируя на агрессивную выходку ребенка, разделяете чувство (например, злость, гнев, ярость) и действия (например, драку, щипки, кусания, обзывания), то ребенок способен сопоставить причину (агрессивную выходку) и следствие (словесное взыскание). Другими словами, он понимает, почему именно его проступком недовольны и за что ему выговаривают (наказывают). При этом, не задевая чувства ребенка, взрослый признает его право испытывать их. Самооценка ребенка не страдает, и он способен воспринять другой способ реагировать впредь в подобных ситуациях.

Например, ребенку понятно, что его ругают за драку, а не за злость. Взрослый объясняет, что испытывать агрессию – желание вернуть свои игрушки, которые отобрал другой ребенок, – нормально, а вот драться, вместо того чтобы договориться словами, – нет.

4. Стыдить ребенка – значит снижать его самооценку и провоцировать новый виток агрессии.

Чувство стыда – более сложная конструкция. Если, обвиняя, мы часто соединяем плохие действия и якобы плохие чувства, то когда мы стыдим ребенка, мы переносим оценку поступков ребенка («плохие поступки») на оценку самого ребенка («плохой ребенок»). «Бессовестный, и тебе не стыдно обижать братика, он же меньше?!» – это тотальное обвинение ребенок воспримет так: «Я плохой, и как теперь жить – непонятно».

Дети вообще склонны во всем обвинять себя: мама с папой ругаются, потому что я плохой, буду себя хорошо вести, значит, родители не будут ругаться. Нам, взрослым, подобная логика кажется странной, а дети рассуждают таким образом по любому поводу. Поскольку чувствовать себя постоянно виноватым невыносимо, ребенок научается видеть виноватыми всех вокруг – это такая защитная реакция. Очень часто выросшие агрессоры обвиняют всех окружающих в своей агрессии, говорят о провокации и о необходимости вести себя агрессивно.

Таким образом, пристыжая ребенка, мы говорим ему (косвенно, не прямо), что он плохой, что он ничего не может, что вряд ли ему что-то удастся. Отсюда вытекает низкая самооценка ребенка, неуверенность в себе, постоянные страхи и сомнения, невозможность принять решение – боязнь последствий. И получается, что вместо демонстрации ребенку другого способа поведения, мы ставим перед ним очередное препятствие, увеличиваем его фрустрацию и получаем в ответ очередной виток агрессии.

На чувстве стыда заворачивается такой клубок, который взрослым очень сложно распутать, даже при содействии психотерапии, так что я настоятельно рекомендую родителям не использовать в воспитательных целях пристыживание ребенка. Можно объяснить ему, что такое «плохо», а что такое «хорошо», не заставляя его испытывать чувство стыда. Главное, разделять: поступок – плохой, ребенок – хороший.

Жизнь не простая штука и иногда подкидывает нам ситуации, в которых очень сложно помнить о том, что ребенок хороший. Постараюсь привести пример такой ситуации и способ реагирования на нее.

Лера и Саша – старшая и младшая сестры – получили в подарок две одинаковых куклы в разных одеждах. Саша считает, что у Леры кукла одета красивее, и предлагает сестре поменяться. Лера не соглашается, тогда Саша выхватывает куклу у Леры, отрывает ей голову и выбрасывает в окно. Как реагировать маме Саши?

Понятно, что стыдить девочку – значит постепенно укреплять в ней уверенность в том, что она – плохая. Это не выход, поэтому предлагаю поступить иначе.

Поскольку Лера лишилась куклы, то Саша должна возместить потерю куклы, то есть отдать Лере свою куклу. А спустя некоторое время Саша сможет получить в подарок новую куклу, если больше не будет портить Лерино имущество. Это фактически.

Эмоционально ситуация переживается так: Лера ревет из-за потерянной куклы, мама в шоке, ведь хорошая кукла – это значимая часть бюджета, Саша ревет от страха и выплеска агрессии. Пока все не успокоятся, реализовывать фактическую часть бесполезно. И в первую очередь стоит успокоиться маме, потому что далее ей предстоит успокаивать обеих сестер. Рассказывать им о последствиях, опять успокаивать Сашу, которая вряд ли согласится сразу с таким фактическим решением. Следить за исполнением выставленного условия. И наконец, радоваться вместе с Сашей приобретению новой куклы.

Системно: Сашин порыв обусловлен сильным желанием иметь чужую вещь, настолько сильным, что противостоять ему она не смогла. Маме стоит уделить дополнительное время обсуждению вместе с Сашей понятий свое-чужое и обучению девочек совместной игре. В том числе тому, как весело вдвоем играть в свои куклы, гораздо веселее, чем играть одному даже в самую красивую куклу на свете.

Запрещаемая агрессия провоцирует пассивную агрессию и аутоагрессию. Давайте подробно разберем, что происходит, когда ребенку запрещено выражать и испытывать агрессию. В качестве примера приведу рассказ молодой женщины, назовем ее Викторией:

«Меня воспитывали пламенно верующие родители. Так что когда я пошла в школу, я уже твердо знала про “подставь вторую щеку”. При этом все происходило в другой стране, я плохо говорила на местном языке и была единственной в классе полной и неспортивной. Одета была тоже хуже, чем другие, и телевизора у нас не было… В общем, были все необходимые социальные предпосылки для использования моих щек не по назначению. И я НИКОГДА не давала сдачи. Потому что грех, и Христос бы так не сделал.

В четвертом классе, когда я в четвертый раз была новенькой (потому что родители думали, что в новой школе будет лучше, и все время переводили меня из школы в школу) не менее верующая, но намного более адекватная бабушка подучила меня отвечать словами. Потому что язык я уже освоила полностью, и с чувством юмора у меня все было в порядке. Бабушка навела меня на мысль, что поскольку в четвертом классе девчонки уже не дерутся, а обижают словами, а мальчики вообще не особо нас замечают, вполне можно использовать мой юмор для того, чтобы дать сдачи. Я попробовала. Стало хуже. И я окончательно поняла, что в Евангелии все правильно, и в словесных баталиях тоже надо подставлять вторую щеку. Агрессии я еще очень долго не проявляла, только лет в одиннадцать истерики начались “на ровном месте”. Агрессия поперла… в двадцать пять, когда я замуж вышла. Совершенно непропорциональная тому, что ее провоцирует. Видимо, мщу за все неагрессивно прожитые годы…»