Русские народные сказки - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как, служивый, у вас в полку пища? – спрашивает Петр. – Говядины по скольку варят? По уставу в котел кладут?
– Про устав одна слава идет, – говорит солдат, – а говядина мимо плывет.
Петр только головой покачал.
– А кашу крутую варят? – опять спрашивает.
– Какое там крутую? – говорит солдат. – Крупинка от крупинки за версту, на ложку и не поймать.
– Да, плохая ваша жизнь, – говорит Петр. – Я и сам сбежал бы от такой жизни!
Долго ли, мало ли плутали они по лесу и увидели преогромную сосну.
– Ну-ка, тезка, – говорит Петр солдату, – подержи моего коня, а я заберусь повыше, посмотрю, не видать ли где огонька.
Забрался Петр на самую вершину, поглядел туда-сюда: всюду тьма непроглядная, только в одной стороне, далеко-далеко, огонек светится, может, в деревне где или в избушке лесничего.
Слез Петр на землю, вскочил на коня и говорит:
– Садись, служивый, и ты, мой конь сильный, двоих увезет.
А солдат не соглашается.
– Нет, – говорит, – я уж лучше пешком.
Так и двинулись в путь, конный да пеший, два товарища.
Долго ли, коротко ли – выехали к огоньку.
Видят: стоит дом. Все окошки темные, а одно – наверху – светится.
Дом высоким забором обнесен, нигде ни входа ни выхода.
Постучались они. Стоят, ждут. Никто на стук не отвечает.
Солдат и руками и ногами в ворота колотит, а все равно никто на стук не выходит, никто не открывает. Только огонек в верхнем окошке погас.
«Ох, недоброе это место», – думает солдат.
А потом говорит царю:
– Послушай, тезка, подсади-ка ты меня. Я через тын[12] перелезу.
Так и сделали. Перелез солдат через забор и открыл ворота.
– Пожалуйста, – говорит Петру, – хлеба-соли откушать, в тепле согреться.
А сам взбежал на крыльцо и давай в дубовую дверь стучать.
– Эй, кто тут есть? – кричит.
Слышат – зашевелился кто-то в доме.
Вышла к ним старуха с фонарем в руках.
– Ты что же, старая, добрым людям не открываешь? – кричит на нее солдат.
– Ах вы, мои родимые! – говорит старуха. – Напугали вы меня. Одна я в целом доме. Хозяина нет, на охоту уехал. А место здесь дикое, сами видите, всякий темный люд бродит, вот и запираюсь.
– Ладно, ладно, ты зубы не заговаривай, – говорит солдат. – Куда лошадь ставить?
– Да ставьте, родимые, под навес, тут и ясли[13], и сено есть.
Солдат привязал лошадь, дал ей корму и в избу без спросу идет. Петр за ним.
– Ну, старая, – командует солдат, – подавай, что у тебя есть, мне и моему другу Алексеичу.
Старуха видит, что он шибко на нее наступает, спорить не стала, собрала из горшков да котлов остатки – и на стол. У солдата только аппетит разжегся.
– Не больно-то для гостей ты расщедрилась!
А старуха жалостно так говорит:
– Милые вы мои, нет у меня ничего. Что наготовила – хозяин с собой увез, а я на пустых щах весь день сижу.
– Врешь ты, старая, – говорит солдат, – да я не верю. Может, друга моего, Алексеича, и проведешь, а я не зря в солдатах служил, меня не обманешь. Вот сейчас я сам посмотрю, что у тебя есть.
Открыл он печку и достал оттуда на сковородке жареного гуся.
– Ах ты, старая карга! – закричал солдат. И с кулаками на старуху.
– Оставь ты ее! – говорит Петр. – Чего со старухой связываться!
– Эх, Алексеич, – говорит солдат, – пропадешь ты со своим смиренством.
Потом подошел к поставцу, открыл и давай снимать с полок вино, и пироги, и хлеб белый.
Сели они за стол, стали угощаться. Наелись, напились, что было у старухи жарено-варено – все съели.
– Ну, старая, готовь ночлег, – говорит солдат. – Не видишь, мой друг Алексеич спать хочет.
– А идите, дорогие гости, на чердак, на сеновал, – говорит им старуха. – Там вам и тепло будет, и мягко.
– Это что же, для гостей и угла в доме нет? – говорит солдат. – А в другой горнице у тебя что? – И сам на дверь показывает.
– Разный хлам у меня там свален, родимый, хлам разный, – говорит старуха, а сама поплотнее дверь в соседнюю горницу прикрыла.
Солдат думает: «Что-то хитрит старая ведьма. Дай-ка я погляжу, что там за дверью».
И заглянул незаметно в щелку. Да так и похолодел!
По стенам горницы сабли да ружья развешаны, а в углу человеческих черепов и костей – целая гора.
Тут понял солдат, что попали они прямо к разбойникам, в самое их гнездо.
Отошел он тихонько от двери, ничем себя не выдал.
– Что ж, – говорит, – пойдем на сеновал, там еще лучше спать.
Старуха рада, что гости хоть с глаз подальше уберутся, сена им подбросила и фонариком посветила, пока они наверх лезли.
Расстелил солдат на чердаке сено и говорит Петру:
– Ложись, Алексеич, отдыхай.
– А сам-то что не ложишься? – спрашивает Петр.
– А дозор нести кто будет? – отвечает солдат. – Это дело солдатское. Да ты спи, спи. А я у окошечка посижу, полюбуюсь, как солнышко поднимается.
Петр спит, а солдат у окошка сидит, в оба смотрит. «Как бы, – думает, – смерть свою не проглядеть».
Вдруг – бряк, стук, колокольцы звенят, копыта стучат – с гиком, свистом едут на двор разбойники.
Посчитал их солдат – всех разбойников пятеро: четверо молодых, а пятый старик, над всеми, верно, голова.
Старуха на крылечко выбежала, руками на них машет:
– Тише, тише вы, ко мне в силки́[14] два птенца попались. Один, видать, птица важная, одежда на нем с золотыми галунами, рог – серебряный. А другой хоть и простоват, да такой отчаянный! Одно слово – солдат.
– Ну, сынки, – говорит старшой своим сыновьям-разбойникам, – смотрите-ка, добыча сама в руки идет!
Те смеются:
– А как же, на ловца и зверь бежит!
Распрягли они лошадей, задали им корму и пошли в дом. Мешки с золотом на скамейки побросали и говорят:
– Давай, хозяйка, есть-пить.
Старуха собрала разные остатки и выставила на стол.
– Что же ты, старая, ни гуся, ни пирогов не даешь? – спрашивает старшой.
– Да ничего не осталось, – отвечает старуха. – Все, что было, постояльцы съели-выпили.
– Ладно, – говорят разбойники, – получим с них расчет за хлеб-соль. Где же они, твои гости?
– На чердаке, на сеновале, – говорит старуха. – Храпят во все горло.
– Снять их, что ли? – один разбойничек говорит.
– Поди, не торопись, – приказывает атаман. – Пущай спят до времени.
А солдат слышит все и давай погромче храпеть.
«Не стану, – думает, – Алексеича будить. Один справлюсь с разбойниками».
Приготовил тесак[15] и ждет, что будет.
Тем временем старуха затопила печь, стала обед варить.
Наелись разбойники, напились, и говорит старик старшо́му сыну:
– Ну, Саватейка, ты у меня первый, значит, тебе и начинать. Иди сними петушков с жердочек.
Взял Саватейка нож и полез наверх. А солдат не дремлет. Только разбойник просунул голову на чердак, солдат как махнет тесаком – Саватейка и свалился замертво с лестницы.
Отец с братьями удивляются: что это Саватейки долго нет?
– Иди-ка погляди, что он там возится, – говорит старик второму сыну.
Пошел тот в сени, видит: Саватейка под лестницей лежит.
«Видно, выпил лишнего», – думает разбойник.
И сам полез по лестнице на чердак.
Солдат и его так же встретил.
За вторым братом третий пошел, за третьим – четвертый. И со всеми у солдата один разговор: махнет тесаком – разбойник и повалится.
Ждал-ждал старый разбойник сыновей и пошел сам.
Подходит к лестнице и видит: сыновья все вповалку лежат.
Заругался старик:
– Бездельники, дармоеды, не могли отцова дела выполнить.
И полез по лестнице.
Только просунул старик голову на чердак, солдат своим тесаком – раз!
– Иди, вожак, к своей стае!
И снял ему голову долой.
Тут принялся он будить Петра:
– Вставай, тезка. Довольно спать! Эка ты сонуля, как я погляжу!
Петр проснулся, протер глаза и спрашивает:
– Что, неужто рассвет уже?
– Рассвет не рассвет, – говорит солдат, – а надо нам отсюда убираться. Занесло нас с тобой в разбойничье гнездо. Они-то, разбойники, думали, что напали на легкую добычу, да и сами в силки угодили. Вот, гляди, все лежат.
Петр глянул – и верно, лежат в сенях пять мертвых тел, пять разбойников.
– Что же ты меня не разбудил? – спрашивает Петр.
– Уж больно ты сладко спал, – говорит солдат, – пожалел я тебя будить. Для усталого человека сон – первое дело.
Стали они спускаться по лестнице.
Старуха думает, что это разбойники, и выбежала с фонарем в сени посмотреть, какую добычу они несут.
Тут солдат на нее и налетел.
– Вот, старая карга, чем ты занимаешься! А ну, признавайся, кого еще у себя прячешь?
А сам тесаком над ее головой помахивает.
Петр смеется, а старуха плачет.
– Ой, служивенький, никого я больше не прячу! Ой, служивенький, не губи!
Солдат и слушать ее не хочет – расходился так, что и не унять.
– Открывай, – кричит, – все потайные погреба, сейчас всех вас на чистую воду выведем, всю сорную траву повыдергаем!