Темный Эвери. Путь смерти - Иван Суббота

Длинные ряды кресел, полностью заполненные зрителями, убегали в стороны от протянувшегося от дверей до самой сцены центрального прохода. Там, на сцене, стояли три фигуры, закутанные в серые балахоны, и заунывно тянули одну ноту.

– Соль, – поморщился я.

– Что? – встрепенулся рядом Прив. – Где соль? Какая соль? При чем здесь соль?

– Нота «соль». Самая противная нота в октаве. Терпеть ее не могу. Набери в Гугле «самая противная нота» и сто процентов, что он выдаст тебе «соль».

– Гугле? – вопросительно уставился на меня Прив.

Я только махнул рукой и сказал:

– Никогда не мог ее чисто взять. Ни раньше, на теноре, ни сейчас, на баритоне.

И опять поморщился. До чего же мерзко они воют. Всю душу выворачивают. Так и с ума сойти недолго.

– Понятно, – покивал головой Прив и с интересом начал осматриваться по сторонам. – Что это с ними?

Я оторвал взгляд от сцены, где три тенора продолжали тянуть одну и ту же ноту. Без пауз, без перерыва на вдох. Да еще, кажется, высота звука постепенно повышалась. Медленно, почти незаметно, практически неуловимо для уха, но повышалась. Или мне это уже просто чудится?

– Ты про зрителей? – переспросил я Прива и тоже стал осматривать сидящих в креслах зрителей.

В основном это были люди, но встречалось немало и гномов, и эльфов. Чуть меньше было представителей других рас, исключительно светлых и нейтральных. Темных не было. Оно и понятно, хоть Кван Тонг и считался вольным городом, но представителей темных фракций здесь не жаловали. «Триада», клан Светлой стороны, официально объявил об отказе в защите темных на территории своего города.

Зал был заполнен почти полностью, очень немного виднелось незанятых мест. Сидевших в креслах людей, эльфов, гномов и прочих объединяло по крайней мере одно – у всех были остекленевшие глаза, обращенные на сцену, и открытые в немом крике рты.

– Они зачарованы, Прив.

Вдоль некоторых рядов медленно передвигались фигуры огородных пугал – наброшенные на костяк из скрещенных деревяшек лохмотья, увенчанные сверху выпотрошенной тыквой с прорезями вместо рта и глаз. В руках пугала держали серпы. Отсюда не было видно, что они делают, останавливаясь возле очередного развалившегося в кресле зрителя, но догадаться было не трудно.

– Что? Вот эти три клоуна, – Прив махнул рукой в сторону сцены, – своим завыванием смогли заворожить весь зал? Да здесь народу не меньше двух тысяч! И они смогли зачаровать всех?

– Не всех, но большинство. Некоторые не поддаются их чарам.

– И где же те, кого не смогли заворожить?

– Боюсь, их уже нет. Они становятся жертвами в первую очередь, – ответил я и про себя воздал хвалу богам за это. – И это для нас лучший вариант, иначе, боюсь, я бы не смог сдержаться.

Я медленно двинулся вдоль прохода.

– Пойдем, Прив. Только не делай резких движений и ни на что не обращай внимания. Нам надо подняться на сцену и пройти за кулисы.

Передвигавшееся метрах в пяти от нас вдоль одного из последних рядов огородное пугало замерло и уставилось на меня, медленно поворачивая тыковку-голову вслед моему движению.

– А там что? – спросил Прив. – За кулисами?

– А там будет легче, – ответил я, бросая взгляды по сторонам и периодически открывая инфу то одного, то другого привлекшего мое внимание зрителя. Кого здесь только не было – и простые ремесленники, и торговцы, и воины, и маги. Лучники и мечники, охотники и рейнджеры. Уровни и ниже сотни, и выше, один даже двухсотого оказался. Дети, взрослые, старики. Все они сейчас напоминали безжизненных кукол больше, чем двигавшиеся вдоль рядов пугала.

– А почему нас не завораживает?

– Не знаю, Прив. Может, на меня не действует потому, что я бессмертный. А на тебя – наверное, потому что ты темный. Похоже, что существа, изначально принадлежащие одной из фракций Темной стороны, этим чарам не подвластны.

Мы шли вдоль зрительских рядов и все пугала и другие куклы, которых я вначале не заметил, провожали нас пристальными взглядами. Они молча замирали на месте и только их головы синхронно поворачивались вслед нашему движению. И все это в полной тишине, нарушаемой лишь нудным непрерывным звуком, тянувшимся со сцены, от которого, казалось, уже начинала вибрировать голова.

– Этот стон у них песней зовется, – тихо пробурчал я.

Чучело, стоявшее у самого прохода, по которому мы шли, внимательно смотрело на нас и, когда мы почти поравнялись с ним, ухватило за волосы сидевшую перед ним девушку и медленным, неторопливым движением серпа перерезало ей горло. Серп был старый и ржавый. И не заточенный. Края у раны получились рваные, кровь из перерезанного горла брызнула во все стороны, часть капель попала на нас с Привом.

– Босс! – завопил Прив.

– Заткнись, Прив! – крикнул я, смотря в уставившиеся на меня глаза чучела. Там была только равнодушная тьма и все. Нет, еще там было ожидание. Предвкушение.

– Босс, мы что, так и пройдем мимо? И позволим им спокойно убивать этих беззащитных?

– Мы пройдем мимо и не будем ни во что вмешиваться, – сквозь сжатые зубы проговорил я и двинулся дальше по проходу.

– Но почему? – возмутился Прив. – И почему они не нападают на нас?

– Они не сагрятся на нас, пока мы сами не сагримся на них. Так что держи свою агрессию в руках, Прив.

– Почему, босс? Давай сагримся на них! Поможем этим несчастным!

– Прив, им уже не помочь. Даже если мы перебьем всех кукол, этих уже не спасти.

– Но почему?

Я двигался по проходу, стараясь не смотреть по сторонам и не встречаться взглядами с куклами. А они после случая с девушкой с перерезанным горлом специально устремились ближе к проходу и дожидались, когда мы будем проходить мимо. Мы шли вдоль кресел, а рядом перерезались горла, толчками выплескивалась кровь, багряные капли падали на нас.

– Прив, в моем мире нет зомби, но есть фильмы про них. Я тебе рассказывал, что такое фильм. В этих фильмах, когда такой же бессмертный, как я, превращается в зомби и тянет свои руки к еще живому, чтобы свернуть ему шею и съесть его мозг, этот живой говорит ему: «Джон, это же я, твой лучший друг Мартин! Неужели ты не узнал меня?», а другой живой говорит Мартину: «Это не Джон. Джона больше нет». Так вот, Прив, никого из этих людей, гномов, эльфов больше нет. И если мы нападем на кукол, эти завороженные зрители нападут на нас. Вместе с куклами. Они сами уже, как куклы. Как зомби.

Прив повернул голову в одну сторону, потом в другую и сказал:

– Да, с такой толпой нам не справиться.

– А даже если и справимся с этими, то артефакт все равно нам не получить. И все будет зря.

Я остановился, и рядом замер Прив. Перед нами неожиданно выскочила кукла и, выхватив из соседнего ряда ближайшего зрителя, впилась ему зубами в шею и начала жадно высасывать из него кровь.

– Босс, это вампир! Кукла-вампир!

– Я вижу, Прив, – ответил я, успев бегло просмотреть информацию обеих.

Арлекин, кукла-вампир. Уровень сорок седьмой, но это не помешало ей легко и быстро выдернуть из кресла рыцаря сто двенадцатого уровня и поднять его одной рукой, словно пушинку. Присосалась к нему и косит глазами в нашу сторону. И не обойти ее, обязательно заденешь. И неизвестно, как отреагирует кукла на это, вдруг воспримет как нападение?

– Некоторых боги превратили в вампиров.

Я сделал несколько шагов назад и, свернув в промежуток между рядами, двинулся в сторону бокового прохода. Придется идти в обход, это удлинит путь, но сейчас это даже к лучшему – большая часть кукол собралась вдоль центрального прохода.

– Не понимаю, зачем богам это было надо? – негромко проговорил Прив. – Наказали бы виноватых, но другие тут при чем?

– Пути богов неисповедимы, – пожал плечами я. – Нам не понять их логику. Хотя что тут понимать. Геката просто хотела отомстить обидчикам и ей все равно, что произошло с другими. А вот Молох… О, у Владыки Тьмы с мотивами все гораздо сложнее. Все не так просто.

Еще одна кукла, звеня бубенцами на своем колпаке, выскочила перед нами. В руках у нее было зажато человеческое сердце. Кукла поднесла его ко рту и откусила большой кусок. Пережевывая, протянула руку с сердцем мне:

– Хочешь? Попробуй, это вкусно. Тебе понравится. Свежее! Смотри!

Кукла поднесла руку с зажатым в ней сердцем к самому моему носу и сказала:

– Оно еще бьется! Видишь?

Сердце в руках шута действительно билось. Остатки крови выплескивались из него и стекали на ладонь куклы.

– В другой раз, Джокер. Не сегодня, – вымолвил я и, аккуратно обойдя куклу, двинулся дальше.

Надо поскорее убираться отсюда, а то чувствую, мои нервы не выдержат.

– Эвери!

Я только повернул из междурядного прохода в боковой, как сразу же замер. Передо мной на полу лежало практически выпотрошенное тело, а девушка с ангельским личиком, с ярчайшими голубыми глазами и пышными синими волосами, по локоть засунув руки в распоротое тело, копалась в нем, перебирая оставшиеся там внутренности. Рядом на полу были свалены в кучу печень, селезенка, почки, еще какие-то человеческие органы.