Лунный Зверь - Игорь Вереснев

— Не противься неизбежному, мой Зверь. Ты обречен вожделеть тело той, чью душу носишь в себе. Тебя сделали таким. Какая злая шутка, не правда ли? Но я не так безжалостна, как твои создатели. Душа Таниты будет пробуждаться лишь в ночь полной луны. Как сегодня. О, это великая ночь. В миг, когда мужское и женское естество соединятся, два существа, две души сольются в одну. И ты окажешься частью меня, Лунный Зверь!

Ведьма подняла руку, ласково провела по морде зверя. От этого запах ее тела, усиленный экстрактом, стал невыносимым. Танита уже поняла, что не в силах противостоять желанию. Отвратительному, грязному вожделению. Тело задрожало от страха перед тем, что сейчас должно произойти. От страха и нетерпения.

Женщина почувствовала эту дрожь. Шепнула на ухо:

— Не бойся. Мне тоже страшно сделать это в первый раз. Понимаю, что не причинишь мне вреда. Но твои размеры напугают даже старую шлюху.

Она наклонилась, скользнула под брюхо. Таните хотелось, чтобы неизбежное произошло и закончилось как можно быстрее. Хотелось забыться, не чувствовать, не знать. И одновременно она старалась уловить каждое прикосновение нежной плоти, каждый звук, каждый вздох.

Стыд и наслаждение сплелись в тугой, неразрывный канат. Не в силах противиться покатившимся внутри горячим волнам, она гортанно замурлыкала в унисон причитаниям ведьмы:

— О… О мой Лунный Зверь… Дай мне ощутить тебя… Дай ощутить твою силу…

Свет, заполнявший подземелье, стал ослепительным. Растворился каменный свод. Растворились стены, дверь, зарешеченное окошко. Исчезло все вокруг. Танита внезапно поняла, что вновь находится в своем прежнем, человеческом теле. И тело это извивалось в судорогах мерзкого блаженства. Как и тело чудовища, обнимающего ее спину.

Она не успела ничего предпринять. Сверкающее ничто, в котором корчилось странное создание, получеловек-полузверь, достигло предела. Напряжение взорвалось, заполнило нежный сосуд густой липкой жидкостью. И погасло.

Танита вновь была в теле зверя. Вместе с напряжением из мускулов ушла сила. Она еле устояла на ногах, пока женщина выбиралась из-под нее. Затем бессильно повалилась на каменные плиты.

Ведьма присела рядом. Нежно коснулась шеи, потрепала за ухом.

— Это было великолепно, мой Зверь. Я чувствую, как лунный свет струится по моим жилам. Как сила начинает заполнять меня. Каждую ночь полной луны я буду приходить к тебе, пока не заберу всю власть над этим миром. А после…

Она засмеялась, не окончив фразу. Встала, подобрала с пола флакон, плащ. Тело ее в полумраке подземелья теперь серебристо мерцало. Как будто светилось изнутри украденной силой. Даже когда запахнула плащ, опустила капюшон, сияние не исчезло.

— Отдыхай, мой Лунный Зверь. Набирайся сил. Обещаю кормить тебя самой сытной и вкусной пищей. Живой человеческой плотью!

Женщина неторопливо начала подниматься по ступеням. Уже наверху, сняв с крюка фонарь, обернулась. Взглянула напоследок на распростертое внизу существо.

— Хорошо, что Клеон забыл нас, не правда ли? Что стало бы с его любовью, увидь он, как Танита похотливо отдается кровожадному чудовищу-людоеду? Но мы его не забудем! Он ведь ключ от замка, соединившего звенья цепи. Слившего нас в одно целое.

Кованая дверь под потолком хлопнула, закрываясь. Взвизгнул, становясь на место, язычок замка. Танита лежала неподвижно, и в огромных глазах ее гас лунный отблеск Внутри — лишь пустота и безысходность. Ведьма поймала ее в ловушку. Да, она спасла Клеона. Но взамен не только погубила себя, обрекла на вечные муки, более страшные, чем любые рассказы о Тартаре. Она, кажется, погубила весь свой мир. Кто же мог подумать, что любовь имеет такую страшную силу? И невозможно хоть как-то противостоять этому. Хоть что-то сделать.

Луна больше не заглядывала в окошко. Ночь заканчивалась. Танита чувствовала, как иссякает ее власть над этим телом. Как превращается она снова в узницу горы чужой плоти. Бесконечная тоска переполнила душу…

Лунный Зверь задрал морду и жалобно взвыл. Холодящий кровь в жилах вопль вырвался из подземелья. Прокатился по дворцовым коридорам. Заставил тревожно заворочаться в постелях вельмож и прислугу, а стражу на крепостных башнях — беспокойно завертеть головами. Выплеснулся в город. Разбудил пару нищих, прикорнувших на ступенях кафедрального собора. Поднялся к небесам. К желтому кругу луны, россыпям созвездий, аккуратно нарисованных на угольно-черной тверди. Отразился и покатился дальше, дальше, дальше…

Клеон проснулся, будто толкнуло что-то в сердце. Открыл глаза. Полная луна висела прямо над головой. Висела над волшебным островом, над пиками гор, над кронами растущих на склонах деревьев, над селеньем в два десятка хижин. Над гамаком, в котором он спал. Луна будто разглядывала Клеона огромным желтым глазом. Будто пыталась сказать ему что-то.

Луна и звезды, собранные в причудливые узоры. Он часто смотрел на них прежде. В иной жизни. До того, как пришел в Гар-нха-ари две недели назад. До того, как очнулся на берегу, ничего не помнящий, кроме собственного имени.

Ничего? Да вон та серебристая россыпь — созвездье Пегаса. А там протянула свои лучи Звезда Императора. Еще выше — Дракон и Единорог. Он знает их все. Старый учитель заставлял вызубрить название каждой звездочки. Нужно только вспомнить… Где это было? Высокая башня, поднимающаяся над городом с гордым именем Райнор. Его привели туда еще ребенком. В башне прошли его отрочество и юность. В башне он встретил… Таниту.

Танита! Яркие голубые глаза на улыбающемся личике, обрамленном золотыми прядями. Будто васильки зацвели посреди поля спелой пшеницы. Танита — имя и образ. Самое дорогое, что было в его жизни. Что было самой его жизнью!

Теперь Клеон знал, из-за чего проснулся посреди ночи. Танита звала. Голос, полный тоски и отчаяния, достиг не ушей его — сердца. Прорвал пелену беспамятства. Он должен — обязан! — вспомнить прошлую жизнь. Понять, кто или что разлучило их.

Он не заснул до утра. Мучительно выковыривал из вязкой черной тины осколки воспоминаний. Но ночь закончилась. Поблекший диск луны опустился за нависающие над морем утесы. Серое марево рассвета начало подниматься на востоке. Наползать на остров.

— Клеон! Хватит спать, лежебока. Нгир вынырнула из мглы, засмеялась. И, ухватившись за край гамака, неожиданно дернула вниз. V — Ну-ка вставай! Мужчины уже пошли к лодкам. На рассвете самая лучшая рыбалка. Я не хочу, чтобы мой будущий муж прослыл лентяем.

Девушка опять засмеялась. Добродушное личико ее было так не похоже на выплывший из памяти образ. Оно было ближе и понятней. Никакие зловещие тайны не омрачали жизнь Нгир и ее сородичей. Островной народ жил сегодняшним днем. Все, что было вчера, прошло. Ночь нужна, чтобы спать, а не предаваться пустым воспоминаниям.