Вторая радуга - Ким Сатарин

"А ведь какая аналогия с расщепом! То же самое — горстка людей вдруг оказалась отделена от остальных. Кем отделена, почему, что будет дальше? — неизвестно; совсем как с нами. Только мы сидим, надеясь, что придет кто-то и даст ответ, а кто даст ответ о причине расщепа?".

Пришел всё тот же Муртаза, прошёл вперед — двигатель катера тихо заурчал — и встал посредине салона.

— Вы успешно прошли испытание и вам предложат обучение в одной из Школ Радуги, — юноша мгновенно понял, что Муртаза недоговаривает. И то, что он не договаривает, само по себе не менее важно, чем успех испытания. — Но обучение начнется только первого сентября, как полагается, а поход и испытание Краем уже сейчас пробудили в вас способности, которые обычно называют паранормальными. Для Школ Радуги такие способности — дело самое обычное…

Ольга внимательно слушала, и Ермолай ощущал, как нарастает в ней злость. Странно, она всегда отличалась такой выдержкой — а сейчас он мог читать на её лице малейшие переживания.

— … лучше среди обычных людей не демонстрировать, потому вас отвезут сейчас в лесную школу. Каждому дадут инструктора, который за несколько дней обучит вас контролировать свои способности. Ну, а потом развезут по домам…

Вопросов не было. Неизвестность исчезла, хотя любой здравомыслящий человек мог сообразить, что везут их не совсем в школу. Скорее, это заведение выполняло функции психолечебницы. И юноша, положа руку на сердце, не мог сказать, что вполне готов был сейчас предстать перед обычными людьми.

Катер плыл недолго; тихо урчащий мотор нёс его по обским просторам со скоростью гоночного автомобиля. Причалили к небольшой барже, зачаленной в круглой мелкой заводи. Прыгать на баржу пришлось без всяких сходней, и Муртаза стоял рядом, страхуя. Сквозь кусты выбрались на невидимую с реки поляну. Посредине стоял вертолет, и Муртаза заранее извинился за возможные неудобства.

— Он, когда взлетает, ревёт так, что разговаривать невозможно. Инга, тебе вон туда, — он показал рукой на небольшой домик, выглядывающий из зарослей.

Каждому, оказалось, отведен свой домик. Ермолай обнаружил в своём прихожую и две комнаты: спальню с окном в лес и обитую мягким материалом комнату без окон и мебели. В нём шевельнулось подозрение, что комната предназначена для буйных больных — чтобы не повредили себе чего, бросаясь на стены. Он вслух обозвал себя параноиком и сел на единственный стул. В спальне были ещё два кресла и полка с книгами. Половину занимали всякие энциклопедии и справочники, другую — популярные книги по психологии. В дверь осторожно постучали.

— Входите, не заперто, — откликнулся юноша и усмехнулся.

— Добрый день, меня зовут Ирина Егоровна, — вошедшая, черноволосая женщина в зеленой узорчатой кофточке и салатного цвета брюках, доброжелательно на него посмотрела. — Присядем?

Харламов пожал плечами, понимая, что вопрос ответа не требует.

— Нет, если тебе лучше остаться на ногах, тогда можем по лесу прогуляться…

— Сядем, — решил молодой человек, — по лесу я уже досыта нагулялся.

Ничего страшного его не ожидало. Его всего-навсего учили усилием воли тормозить свои способности. А проверять успешность он мог в комнате с мягкими стенами. Ему объяснили, да он и сам это понимал, что стены эти никакие виды биополей не экранировали, они обеспечивали чисто психологический эффект изоляции. Выходить из домика и ходить в гости не возбранялось, Однако Ирина Егоровна сразу предупредила, что это чревато его задержкой здесь. Вероятно, другим сказали то же самое, так как за три дня на поляне он так никого и не увидел. А к концу этого дня он даже присутствие Ольги перестал ощущать.

— Тебя только это беспокоит? — уточнила инструктор, — кроме неё ты никем не интересуешься?

Юноша подтвердил, и ему показали прием, с помощью которого он мог настроиться на любого человека.

— Это приём из учебной программы Школы Радуги, я тебе его не обязана была показывать, — уточнила Ирина Егоровна, когда у него всё сразу получилось. — Но ты не забывай, что твоя Ольга способна, если захочет, закрыться от чужого внимания. Я ведь не знаю, в чем её сложности и чему её учат.

— Значит, если у меня вдруг не получится, причина может быть не во мне, — уловил мысль юноша.

— Да, ты правильно понял.

На следующий день ему объявили, что его пребывание здесь закончилось, и после обеда он, пригибаясь под вращающимся винтом, забрался в кабину вертолета. Кроме пилота, там находились еще двое подростков, плывших с ним на катере. Они едва кивнули друг другу, как рев мотора усилился, вертолет задрожал и пополз назад. Оглянувшись, Ермолай обнаружил, что они уже поднялись над поляной. Он бросил взгляд на домик, в котором оставалась Ольга: окна не видны, дверь закрыта. А затем вертолет опустил нос и, набирая скорость, понесся на восток.

Их высадили там, где можно было без труда найти попутку до дома — на окраине Троицка. Они попрощались, подростки пошли на автостанцию, а юноша вышел на проселок в сторону Ручейного. Ему повезло — километра через четыре подобрал попутный лесовоз, и дома он оказался ещё засветло.

— Ну, сын, хвастайся, куда тебя взяли, — радостно встретил его отец.

Ермолай принялся выкладывать на стол документы: приглашение явиться на организационное собрание, рекомендуемый список дисциплин для дистанционного изучения и варианты факультетов, обучение на которых включало бы в себя все или большинство этих дисциплин.

— Мне всё это в последний момент отдали, я пока сам не разобрался, — признался он.

— Школа "У ледяного озера", место сбора — Абакан, первого сентября с восьми до семнадцати, улица… Ну, это просто место сбора, сама школа будет находиться где-то вдали от людных мест, — мать просмотрела документы и ласково погладила сына по голове, отчего он привычно попытался уклониться.

— А ты задержался, многие уже позавчера вернулись, — спокойно заметила мать.

Отец ничего не сказал, и даже не посмотрел в его сторону, просматривая рекомендуемый список.

— Нас сразу после испытания разделили, меня пару дней неподалеку от Края держали, тренировали…

Родители кивнули, как будто это было делом обычным. А может, и было? — он отчего-то не хотел спрашивать. Юноша не смог сдержать огорчения, когда мать сказала, что звонила Ольга и попросилась сразу в школу. С её родными связаться было невозможно, но Бордусей заранее указал Анастасию Сергеевну Харламову как законного представителя интересов Ольги Аникутиной. И руководство школы, получив согласие матери Ермолая, разрешило дочери шамана отправиться в школу сразу.