Амазонка (СИ) - Елена Золотарева

не догадалась! Вчера вы тоже действовали вдвоем, — паника в ее глазах нарастала, а я жалел, что не нашел более подходящего времени для таких признаний.

— Дело не только в любовной связи. Мы чувствуем друг друга. Без слов. Ты же сама сказала, что слышала меня.

Глаза Эсми стали стеклянными. Она посмотрела сквозь меня, а затем молча кивнула, и повела плечом, без слов прося меня убрать руки.

— Эсми, чего ты боишься? Отпустить себя? Стать настоящей? — я заставил посмотреть на себя, удерживая ее подбородок.

— Это была не я. Это были голоса в моей голове. Они постоянно подталкивают меня на безумия.

— Целовать меня тоже было безумием? Ладно! Можешь не отвечать. Если ты окончательно вжилась в роль амазонки, я не стану тебя пытаться переубедить, но… буду не против, если ты воспользуешься мной снова.

Она открывала рот, не издавая ни звука, но я кожей чувствовал ее негодование.

— Кажется, они использовали мужчин для того, чтобы продолжить род.

— Я не могу иметь детей, Дор. Неудачная шутка, — вспылила она, отходя подальше.

— Хочешь узнать, почему? — я удержал ее руку, вынуждая остановиться.

— Тебе-то откуда знать? — Эсми уже не сдерживала свой гнев и кричала, пытаясь освободиться от меня.

— И все же, я скажу. Дэя на языке народов Каялы означает вовсе не головную боль. Дэя — это женщина, посланная творцом, дар по-вашему.

— Вы своего разгневали, похоже!

— Женщинам Каялы необходимы два мужа, чтобы зачать. ТЕБЕ необходимы два мужа!

— Я не женщина Каялы!

— Ты — наша дэя! Мы оба почувствовали тебя. Ты тоже испытываешь притяжение.

Она вздернула носом, пытаясь возразить.

— Почему ты не смогла устоять передо мной той ночью?

Щеки девушки и так розовые от гнева, стали еще ярче.

— Ты стараешься бороться с притяжением, но яды прекрасно расслабляют твою собранность и дают чувствам выйти наружу.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня?

Эсми расплакалась, а я почувствовал боль в груди. Ну что такого я сказал? Но, что бы там ни было, я довел ее до слез, из-за меня она плачет. Да почему же все так сложно-то, а?

— Я хочу, чтобы ты не отвергала нас, Эсми.

20. Ты веришь мне?

Эсми

Все, что сказал Дор, не произвело на меня особенного впечатления. Я слушала его и где-то в подсознании понимала, что так и есть, что это нормально, что это правильно. Хоть здравый смысл и пытался вставить свои пять копеек, я все же решила присмотреться к Дору и Шанго, давя предрассудки и привычные мысли о мужчинах и человечестве в целом в зародыше. Хватит всех грести под одну гребенку! Если мне не повезло встретить хороших мужчин, это не значит, что их нет.

Оооой! Надолго тебя хватит? Ты ему еще ноги вымой и поцелуй! Как самая покорная рабыня!

А мне между прочим уже поцеловали! Так что заткнись!

Я вспомнила, как язык Шанго ласкал мои пальцы, и в животе тут же потеплело.

Вот бы повторить!

Ууу! Ну все! Продалась! Это был даже не кунилингус! А ты уже потекла!

От собственных мыслей я покраснела. Неужели я могу быть такой пошлой!

Надеюсь, до этого не дойдет.

Дойдет-дойдет. Ты теперь им вся отдашься. А когда влюбишься, они тебя бросят! Слышишь? Бро-сят!

— Эсми, малыш, что с тобой? — Дор, словно почувствовал вулкан начинающий бушевать внутри меня, и запустив пальцы в волосы, чуть потянул из назад, прося взглянуть на него, — опять голоса?

Я кивнула, стараясь отвести глаза.

— Что говорят? — он улыбнулся и прищурился, — дай угадаю! Говорят, что надо бежать?

От его шутки я невольно улыбнулась. Тепло от его пальцев, что копошились в волосах, приятно стекало по затылку. Поддавшись слабости, я потерлась головой о его ладонь, начиная таять от этого прикосновения как сладкая вата. Представив, как Дор неспешно подносит сладкие липкие пальцы к своим губам, касается их языком, с удовольствием слизывая с них мои следы, я сглотнула. И Дор почему-то мгновенно напрягся, тут же отпуская меня.

— Надо поесть.

Куда? Вернись сейчас же!

Голосу внутри меня вторило выражение лица. А Дор будто прислушивался, считывал мои эмоции. Черт! Он же чувствует все!

— Давай сегодня обойдемся яйцами. А то местные звери полны сюрпризов, а мне не хочется больше устраивать пьяные концерты.

Я зачем-то пошла в сторону леса, понимая, что веду себя глупо, но Дор остановил меня, обнял сзади, притягивая к себе. Он медленно, будто боялся напугать, опутывал меня руками. Когда наши тела оказались плотно прижатыми друг к другу, он потерся бородой о мою макушку и, касаясь волос губами, стал говорить.

— Для начала мы договоримся. Эсми…

Дор произнес мое имя как-то по-особенному, нараспев. Теплое дыхание ласково щекотало кожу, от чего волоски на ней зашевелились, я замерла, желая остановить момент, будто это смогло бы продлить его.

— Ты больше не станешь убегать от нас…

Этому голосу невозможно было возражать. Мягкий, обволакивающий, раскачивающий своей вибрацией самые глубокие клеточки, он просто вынуждал соглашаться…

— Ты доверишься. Позволишь нам позаботиться о тебе…

Его ладонь прошлась чуть выше груди и остановилась на плече, мягко сжимая его. Вторая рука узким ожерельем обвила шею.

— Мы не сделаем тебе больно…Ты веришь мне?

Я пребывала в таком смутном состоянии, что отойди сейчас он от меня, точно бы упала. Но Дор никуда не собирался уходить, он ждал ответа, вводя меня в транс своим запахом, дыханием, прикосновением…

— Ты веришь мне, моя маленькая? — он повторил вопрос с нажимом, мягко поглаживая кожу.

Я не могла ничего ответить. Мое горло, сжатое спазмом, пересохло Даже голоса молчали, что уж обо мне говорить.

Голова внезапно стала тяжелой и склонилась на бок. Я прислонила щеку к твердой груди, жалея, что не касаюсь его кожи напрямую, не сквозь ткань, что не чувствую ее аромата, как тогда в хижине.

— Если ты ответишь мне, это будет значить да!

Я не сразу поняла смысла его слов.

Дор бережно развернул меня к себе лицом, и удерживая двумя руками мою голову, поцеловал. Так нежно, медленно проникая все глубже. Я сдавалась без боя, совершенно искренне не понимая, почему мы не провели за этим занятием прожитый день, ночь и утро. Моя спина пылала от жара его ладони, но без этой поддержки я бы упала, потому что сил совершенно не осталось. Голова шла кругом, не хватало воздуха, но и отрываться от его чувственных пухлых губ было бы преступлением против себя же. И, когда он прервал поцелуй, я потянулась следом, пытаясь поймать его губы.

— Да… — удовлетворенно захрипел