Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Артем Рыбаков

С последним аккордом из-за одного из столов высунулся Зельц, которого я почитай сегодня и не видел, и, восторженно улыбаясь, спросил:

— Это что, песня осназовцев, товарищ старший лейтенант?

За спиной у него хрюкнул в кулак Шура-Раз. Надо полагать — пытался сдержать смех, хотя с этой точки зрения текст вполне соответствовал. Странно, что «у нас» никому в голову эта идея не приходила.

— Можно сказать и так… — попытался выкрутиться я.

— А я вот помню, к нам в Ленинград в тридцать шестом году один испанец приезжал, — продолжил свою наивную атаку Дымов, — так же здорово играл, как вы!

«Интересно, что это за испанец?» — напряг я извилины, а вслух спросил:

— А как этого человека звали?

— Андре… Андреас Сегония вроде…

— Сеговия? «Ну, точно! Он же в Союз до войны несколько раз приезжал!» — вспомнил я биографию величайшего исполнителя и теоретика гитары.

— Точно, он! Сеговия! Меня мама на концерт водила! — восторженно воскликнул Дымов.

Тут настал мой черед засмеяться в голос. Лестно, конечно, когда тебя сравнивают с Сеговией, но боюсь, он сыграет лучше меня, даже если ему оставить по одному пальцу на каждой руке! — что я и озвучил, объясняя свое веселье.

— Посмеялись, и будя! — вступил в разговор командир. — И вообще, хватит развлекаться, работать пора!

— Товарищ майор, еще одну песню! Да! Пожалуйста! — нестройный, но дружный хор слушателей меня немало удивил.

— Ну, что Антон? Давай, раз народ жаждет! Только не очень грустную…

Я оглядел собравшихся, хулигански присвистнул, размашисто «врезал» по струнам и начал новую песню:

Я вышел ростом и лицом —Спасибо матери с отцом,С людьми в ладу — не понукал, не помыкал,Спины не гнул — прямым ходил,Я в ус не дул и жил как жил,И голове своей руками помогал…

Некоторые слушатели даже начали притоптывать в такт. Но вот начался второй куплет:

Но был донос и был навет —Кругом пятьсот и наших нет,Был кабинет с табличкой «Время уважай»,Там прямо без соли едят,Там штемпель ставят наугад,Кладут в конверт — и посылают за Можай.

На многих лицах появилось недоуменное выражение, особенно приятно было смотреть на Славу Трошина!

Потом — зачет, потом — домойС тремя годами за спиной,Висят года на мне — ни бросить, ни продать.Но на начальника попал,Который бойко вербовал,И за Урал машины стал перегонять.

Пришлось немного скостить срок, чтобы уложиться во временные рамки, но, думаю, Владимир Семенович на меня бы не обиделся:

Дорога, а в дороге — «МАЗ»,Который по уши увяз,В кабине — тьма, напарник третий час молчит,Хоть бы кричал, аж зло беретНазад пятьсот, пятьсот вперед,А он — зубами «Танец с саблями» стучит!

«Черт! Какой, к едрене фене, „МАЗ“? И завода такого еще нет! Да и Хачатурян свой балет только через год напишет!» — но отступать уже поздно, и в следующих строфах я заменил «МАЗ» «ЗиСом».

…Конец простой: пришел тягач,И там был трос, и там был врач,И «ЗиС» попал, куда положено ему,И он пришел — трясется весь…А там — опять далекий рейс,Я зла не помню — я опять с собой его возьму…

На несколько мгновений в комнате воцарилась гулкая тишина, а потом народ взорвался аплодисментами. Несвидов даже в два пальца свистнул от избытка чувств. Но что меня удивило больше всего, так это то, что мои сокомандники из будущего выражали восторг наравне с «местными», слышавшими эту песню в первый раз. Ну, это явно не мои вокальные данные их впечатлили. Дело в песне — это точно…

— Все! Концерт закончен! — скомандовал Саша. — Десять минут — покурить и оправиться. А затем — за работу! — А когда я, направляясь в мастерскую, проходил мимо него, сказал мне в спину: — А гитару ты береги! Она нам не меньше автоматов пригодится…

Вспоминает гвардии полковник Трошин B. C.

…Только мы перебрались на ту МТС и обустроились, как вызвал меня Александр Викторович, командир наш тогдашний. Пришел я к нему в штаб, что в конторе станционной организовали, а он мне сразу:

— Присаживайся, Вячеслав… — и на стул напротив себя рукой показал. — Есть у нас для тебя задание. Важное…

Я обрадовался, как ребенок, честное слово… Товарищ майор — он командир был — дай боже всякому такого командира. Бойцы группы за ним, как за каменной стеной, были. И подбодрит, когда надо, ну и отругает, если есть за что. Очень за своих переживал, но без телячьих нежностей. Поэтому всем видом своим я постарался показать, что весь во внимании.

— Решили мы, Вячеслав, еще один отряд организовать. С тобою во главе.

Я чуть на стуле не подпрыгнул! Но сдержался и спрашиваю:

— Как же так? А вы, товарищ майор госбезопасности, что, нами командовать не будете больше?

— Буду, куда я денусь-то? — отвечает. — Но и нынешнее положение меня не устраивает. Того и гляди, в табор цыганский превратимся и по ярмаркам кочевать начнем… — и усмехнулся невесело. — А нам дело делать надо!

— Ну, а если не справлюсь? Вас подведу? — отвечаю.

— Так вопрос никто и не ставит… Нет теперь для тебя такого слова «не справлюсь»! Да и не посылает тебя никто прямо сейчас в бой. Но сам посуди — люди приходят и будут приходить, а в группу мы их принять не можем. Сам понимаешь, да и Антон тебе должен был объяснить. Так что будете нашей базой, ну и подмогой…

Я приободрился, конечно, после таких слов, а сам спрашиваю:

— А кого в отряд мой отдать планируете?

— Этого пока не скажу… А первых своих, — я помню, как он выделил голосом «своих», — бойцов ты сейчас себе сам подберешь. Давай, с теми тремя пленными, что мы у амбара освободили, побеседуй и реши, что с ними делать. В отряд принять и воспитывать или отпустить на все четыре стороны.

— Товарищ майор госбезопасности, — взмолился я, — я же не обучен этим премудростям… Может, товарищ капитан…

— Не может! — как ножом отрезал командир. — У него другие дела имеются. Но первую беседу вы с ним вместе проведете. Заодно и поучишься. И потом, ты же не пацан желторотый, дивизионом командовал. Старший командир… В людях разбираться должен… А если нет — то грош тебе как командиру цена. И будем другого кого искать.

Хоть и мандражировал я, а делать нечего — приказ есть приказ. И доверие товарищей из группы оправдать очень хотелось.

ГЛАВА 6

Утро после ночной «стахановской вахты» было немного томным. Полночи «моя» бригада выплавляла остатки тротила и выколупывала аммотол из авиабомб, а «бригада командира» продолжала возню со всякими железяками, причем в ход пошла даже ацетиленовая горелка. Как я понял, Фермер сделал некоторое количество противоднищевых кумулятивных мин вроде ПТМ-3,[22] использовав в качестве кумулятивного желоба стальной уголок. За ночь все упахались по самое не могу! А на утро был запланирован еще и переезд на новое место.

Меня Саша разбудил в половине девятого и приказал быть готовым к погрузочно-разгрузочным работам не позднее чем через полчаса.

— Я Акимыча отправил покататься по окрестностям, так что через час он вернется, и тогда уж отправимся, — пояснил он, когда мы вышли на улицу и оба направились к умывальнику.

— А вы с Бродягой уже и место выбрали?

— Да, но не для нас… — загадочно ответил командир.

Заинтригованный, я продолжил свои расспросы, не забывая при этом заниматься личной гигиеной:

— Не понял… Я то ли спросонья не въезжаю, то ли паров каких вчера надышался…

— А общего инструктажа подождать не хочешь?

— Не-а, не хочу…

— Нахал ты, Тоха, — добродушно сказал Саша и вдруг вылил мне на голову ковш холодной воды, который незаметно наполнил из стоявшей рядом бочки!

— Уахха! Тьфу, черт!

На некоторое время моя речевая функция была нарушена, и командир продолжил:

— Ладно, сделаю снисхождение… Поскольку ты мокрый и… жалкий какой-то! — и он рассмеялся.

Да уж, нашел время шутить! Хорошо, что сейчас лето.

— Ну, посмеялись, и хватит… Передислоцироваться будет базовый отряд, а не группа. А то барахла у нас уже столько-мама не горюй! И народу неподготовленного — больше половины. Так что… Помнишь, как в том мультике? «А мы уйдем на север!»

Я кивнул в ответ.

— Так вот, новый отряд будет базироваться в Налибокской пуще, а мы пока пошустрим в округе.

— А кто с нами останется? Я имею в виду — из окруженцев?

— Пока — Кудряшов, Чернов и Юрин. Заодно и поднатаскаем.

— А Слава, в смысле — Трошин?