Штамп на сердце женщины-вамп - Дарья Донцова

– Продвинутая девка, – сквозь зубы процедил Геннадий Борисович.

– Дяденька, прости, – залепетала Марфа. – Я не знала, что она так поступит.

– Как? – спросила я.

Марфа начала дергать прядь волос, упавшую ей на щеку.

– Меня в доме все тупой считают, потому что я плохо учусь. Но я очень даже умная. Сообразила, что дядя медальон не покупал. Для чего он ему? Жена его, тетя Зина, украшений не носит. Бабушка Мария вообще к ним равнодушна, Олеся Николаевна никогда ничего из золота на шею не повесит. Вот моя мать трясется при виде брюликов. Но дядя Гена скорей сдохнет, чем ей подарок сделает. Значит, подвеска ему нужна для работы, и она сейчас в лаборатории. Почему я решила подвеску взять? А что еще-то? Нужна дорогая вещь, разве Дарья станет барахло красть? У нас дома ничего такого нет, я уже говорила, обе бабушки ювелирку не носят, тетя тоже, а мамины брюлики в банке хранятся. Медальон был моим шансом. А Катя поступила подло. Я решила взять украшение на время, сделать новость для «Желтухи» и вернуть «Нарцисс» на место. Не рассчитывала на помощь Катерины, мне от нее только фото требовалось. Я хотела удостовериться, что подвеска та самая. А Катька на меня танком наехала: «Мы с первого класса вместе, обязаны помогать друг другу! Как дверь в лабораторию дядьки откроешь? Она на замке». А я и не знала, не продумала эту тему и совсем приуныла.

Марфа вытерла нос ладонью.

– А Катя сказала: «Ерундовина. Я принесу отмычки. Чего хочешь ими отопру. Дура ты, Марфа! А если медальон в сейфе заперт? Что тогда делать собралась?»

Я испугалась. И правда, как домик открыть? Дядя ключи всегда при себе таскает. Вдруг он подвеску в железный шкаф спрятал? Я никогда в лаборатории не была, не знаю, вдруг там супер-пупер сейф с самым современным замком? Чуть не заплакала. Катька меня обняла: «Не капай соплями. Я могу вскрыть все! Даже несгораемую нычку, которую к Интернету подключили. Я мастер».

Марфа всхлипнула.

– Но сейфа у дяди не было, медальон на столе лежал. Мы поняли, что он с ним работал. Катька его схватила и говорит: «Видела, как я дверь на раз-два вскрыла? Тебе без меня никак. Кто на айфон все снимет? Держись меня, тогда все будет суперски».

Во вторник Мария Ивановна с домработницей на рынок укатывает, родители, дядя и тетя – на работе, Никита и Филипп – на занятиях. В доме никого. Я по совету Катьки в нос ромадитон[6] накапала, от него сразу насморк начался, глаза покраснели, в горле запершило. Катька им всегда пользуется, когда больной прикинуться надо.

– Талантливая девица, – зло буркнул Геннадий Борисович. – Отличной ты, Марфа, подругой обзавелась, она все умеет.

Девочка потерла щеки ладонями.

– У меня лицо как бы замораживается изнутри.

– Так я тебе и поверил. Колись дальше, – отрезал Геннадий.

Марфа принялась чесать лоб.

– Меня оставили дома, я впустила во двор Катю, мы открыли лабораторию.

– Геннадий, зачем вы проводили исследования с медальоном? – с запозданием удивилась я. – Вы же делаете на заказ мебель.

– Я составляю рецепты разных лаков, мастик, полиролей, – ответил Демидов. – Для достижения стопроцентного сходства с оригиналом требуются покрытия, которыми пользовались в прошлые века, их не продают. Изучаю старые книги, рецепты, сам варю необходимое. У меня штучное производство, не массовое. Есть фабрика, там я делаю диваны под старину, кресла. Мебель хорошо продается, но она не эксклюзив, производится в цехах рабочими. А для ВИП-клиентов я работаю сам. Мы повторяем старинные лампы, ковры, занавески, гобелены. Не так давно один крупный политик попросил реплику гобелена с изображением единорога. Оригинал хранится в музее Клюни в Париже. На самом деле это серия из шести шпалер пятнадцатого века под названием «Дама с единорогом». Потрясающее произведение.

Я не стала говорить Геннадию, что не раз бывала в Клюни и с восторгом смотрела на эти гобелены. Хорошо знаю их историю, которую в своих романах «Жанна» и «Дневник путешественника во время войны» описала Жорж Санд.

– Супруга – уникальный мастер, но и я не хуже, – продолжал бизнесмен, – многое умею. Хорошо работаю с ювелиркой, специально несколько лет учился, практиковался. Если просят повторить драгоценность, то я всегда тружусь в лаборатории. Расходный материал дорог: золото, платина, бриллианты. За один час ни кольцо, ни серьги не сделаешь, это труд кропотливый, оставить на виду изделие нельзя. Я полагал, что в лаборатории безопасно. В голову не пришло, что подлая Марфа туда полезет. Негодные девчонки! В лаборатории хранятся разные химикаты, много стекла. Я отлично знаю, как неаккуратна прислуга, опрокинет дура-баба банку с лаком, и неделя работы псу под хвост. Потому двери заперты. Подумать не мог, что Марфа украдет медальон, который Перфильев мне дал для производства реплики.

– Зачем она ему понадобилась? – удивилась я.

– Обычно я не интересуюсь, по какой причине заказчику копия того или иного предмета нужна, – объяснил Геннадий. – Я не налоговая полиция. Но Леонид сам пояснил. Старушка Волкова, отдавшая на аукцион «Бротис» свой медальон, пришла на торги. Ангелина Семеновна сидела в углу, дождалась, пока Леня купил подвеску, подошла к нему и сказала:

– Не беспокойтесь. Вещь старинная, светлая, мой прапрапрадед ее у грека-монаха купил, тот сказал, что ее никогда не носили подлые люди, она украшала достойных женщин, приносила им счастье и подарит его новой хозяйке. Теперь я повторяю эти слова вам. Надеюсь, та, что получит от вас «Нарцисс», будет любить его. Я бы никогда не продала медальон, но мне нужны деньги, у меня нет семьи. Я не родила ребенка, передать раритет некому. Вы для супруги подвеску купили? У вас есть дети? Пусть «Нарцисс» потом перейдет им.

Ангелина Семеновна была такой милой, что у Перфильева не повернулся язык сказать правду. Леонид не признался, что намерен подарить украшение своей любовнице, которая в ближайшие годы не собирается иметь дела с подгузниками. Он пообещал:

– Когда у меня дочь родится, она станет обладательницей этого украшения, оно будет ее семейной реликвией.

– Господи, благослови. Разрешите мне в последний раз подержать «Нарцисс»? – попросила Волкова.

– Конечно, – согласился Перфильев и отвел бабушку к аукционисту.

Она взяла подвеску, прижала к груди, поцеловала и вернула ее новому хозяину со словами:

– Жаль, нет копии «Нарцисса», я бы ее носила.

Леня, человек добрый и сострадательный, решил сделать Волковой подарок, обратился к Геннадию и попросил:

– Повторите эту вещь. Нужна стопроцентная внешняя схожесть: царапины, отсутствие одной «лапки», державшей камень, пятно на оправе. Обрамление сделайте из золота, но вместо настоящих камней подберите стразы.

Геннадий Борисович пообещал выполнить заказ в лучшем виде и предупредил:

– Вам придется на некоторое время оригинал мне оставить, по фото с ювелирными изделиями не работаю.

Перфильев отдал медальон, Демидов спрятал коробочку в портфель, принес ее домой, поужинал, потом отправился в лабораторию, выложил украшение на стол и приступил к выполнению задания. Представьте его состояние, когда через несколько дней он не нашел оригинала на месте! Демидов хорошо знал, какова стоимость подвески, осознавал, что отдать сразу такую сумму ему будет сложно, и не мог понять, куда подевалось украшение. Надежно запертая лаборатория находится на участке, куда без разрешения хозяев никто не войдет, домашним и прислуге сюда соваться строжайше запрещено. У жены Геннадия есть своя мастерская, она не заглядывает туда, где супруг колдует над лаками и работает с ювелиркой.

Не зная, что делать, Демидов пошел в дом, увидел в гостиной меня, принял за домработницу и сорвался. После того как я ушла, Мария Ивановна, понятия не имевшая о «Нарциссе», бросилась к сыну и рассказала, что учудила Марфа. Геннадий Борисович устроил племяннице допрос, и на свет выплыла нелицеприятная правда. И вот теперь эта самая правда стала известна мне. Так что случилось с подвеской?

Войдя в лабораторию, одноклассницы сразу увидели на столе медальон, схватили его, повесили на ошейник йорка, и Марфа перекинула Трикси через наш забор. Только сейчас, слушая покаянную речь школьницы, я сообразила, что собачка никак не могла сама попасть на наш участок. Ведь забор затянут сеткой. Вот почему, глядя на то, как Мафи исполняет гимнастическое упражнение на изгороди, я испытала беспокойство. Подсознание пыталось мне сообщить: йорк не способен карабкаться по рабице, как паук. В тот момент, когда я увидела Трикси у нашего гаража, у меня не возникло вопросов. Я просто наклонилась, взяла Трикси на руки и начала гладить ее, понятия не имея, что Катя, притаившаяся на улице, снимает все на камеру.