Пять граммов бессмертия (сборник) - Аркадий Неминов

Наконец, Старшенький остановился. Скорее всего, обезьяны этого вида, как и многочисленные их собратья, предпочитают перемещаться по деревьям, поэтому длительные пешие прогулки не для них. Устал и он. С умным видом он настолько сосредоточенно изучал побег бамбука, что Спец, не удержавшись, вдруг прыснул в кулак и тут же в испуге закрыл рот обеими руками.

Старшенький оглянулся. На этот раз его физиономия выражала не только интерес, но и сильный испуг. Он замер, напряженно вслушиваясь в какофонию лесных звуков.

«Вот он, момент!» – подумал Петрович, осторожно доставая пейджер из прибора SM-3. Направив излучатель на замершую обезьянку, он успел нажать на кнопку, прежде чем Старшенький, напуганный непонятными звуками, бросился назад, к своей семье, все еще продолжавшей ссориться.

А на его месте уже стоял двойник, уменьшенный до размеров котенка. Пока клон озирался, силясь понять, почему все вокруг стало таким огромным, Спец, быстро принял свой обычный вид, ведь теперь в невидимости особого смысла не было.

Он осторожно подхватил обезьянку и, поместив ее за пазуху куртки, поспешил, довольный, обратно. Осталась самая последняя и приятная часть путешествия, дорога назад – в американский зоопарк!

Глава 8

Когда Спец с обезьянкой за пазухой вышел на исходный пункт, его глазам представилась следующая картина: по всей местности между рощицей, где был спрятан стул, и его посадочной площадкой были разбросаны обломки этого самого стула с остатками изгрызенных ремней.

«Славно мишки поработали! – догадался Спец. – Делать нечего, придется перемещаться без стула».

Изрядно устав, он присел под одним из раскидистых деревьев, спрятавшись в его тени. Солнце палило нещадно, и Петрович снял куртку и шапку. Маленькая курносая обезьянка испуганно жалась к нему и жалобно попискивала. Спец прикрыл ее шапкой, и она затихла.

И в это время он почувствовал неуловимое движение сверху, мелькнула чья-то черная тень, на миг заслонившая пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи. Спец вздрогнул, и нехорошее предчувствие беды разом сковало его сердце. Он посмотрел вверх, и… у него перехватило дыхание: буквально в метре от своей головы он увидел желтые горящие глаза на пятнистой клыкастой морде. О, ужас! Это был знаменитый дымчатый леопард или, как его еще называли, «саблезубый наших дней» – из-за его несоразмерно больших клыков. В списке мэра эта чрезвычайно свирепая особь не значилась, и это было правильно!

Спец оцепенел, не в силах пошевелиться. Леопард, свесившись с дерева наподобие ленивца с помощью мощного и длинного хвоста, неотрывно глядел на него, оскалив пасть и обнажив острые загнутые клыки, видимо, еще не приняв окончательного решения. И вдруг из его горла вырвалось угрожающее рычание, обдававшее Спеца удушающим смрадом.

«Обезьянка! – мгновенно догадался Спец. – Он учуял моего Старшенького!»

Он, не думая о себе, инстинктивно схватил шапку с пищащей от страха обезьянкой, учуявшей смертельную опасность, и прижал ее к груди. И это было последним его действием перед тем, как он с ужасом почувствовал на себе тридцатикилограммовую тушу бросившейся на него саблезубой пятнистой кошки.

«Конец!» – промелькнула мысль, и его сознание угасло…

Пал Палыч, наконец, принял для себя трудное, но такое необходимое решение. Он не будет заселять свой зоопарк бедными клонами, обреченными на вымирание. Без пар звери не смогут завести потомство. Клонировать пару противоположного пола невозможно – чудо-прибор, по словам Петровича, этого не умел. И бедные звери должны будут состариться и умереть в одиночестве! Мэр, прочувствовав на своей собственной шкуре, что это такое, не желал подобного никому, и животные не были исключением.

Они, в отличие от человека, не могли распорядиться своей судьбой. В рамках зоопарка они полностью подчинены воле человека. И именно человек должен нести ответственность за их жизни.

А чтобы жители города не остались без животных, он решил заселить его обычными зверушками обычных размеров, но обязательно парами! Пусть их будет немного, и хотя место их обитания по своим размерам не позволит им разгуляться, это будет только их территория, и здесь им будет хорошо! Уж об этом мэр позаботится!

Он поднял трубку мобильника и стал набирать номер зама, заранее понимая, какой удар он нанесет своему другу, рисковавшему жизнью ради этой затеи. И теперь мэр должен ему сказать, что все его старания были напрасными! Но Петрович, умный и порядочный человек, все поймет и простит, тем более тот и сам в последнее время был не в восторге от идеи с маленькими клонами – Пал Палыч в этом нисколько не сомневался. Итак, вперед!

– Э-эй, мил человек! Андрю-ю-ша! Очнись, болезный! – пробился вдруг до сознания Петровича сквозь плотную пелену забытья чей-то до боли знакомый прокуренный тенорок. Спец открыл глаза и снова их захлопнул! Этого не может быть – на него смотрела довольная улыбающаяся физиономия… деда Щукаря в неизменном старом треухе!

– Саввич, ты? Какими судьбами? – Спец приподнялся, широко улыбаясь. Он был искренне рад снова встретиться со своим, как ему думалось, навсегда потерянным родичем.

Петрович сидел под тем же самым деревом, с которого на него бросился леопард. Рядом с ним в куртке копошился Старшенький, играя коробком со спичками, видимо подаренным ему дедом.

– И-и, мил человек, нешто мы без понятия, когда сродственника выручать надоть? Да только опоздал я чуток, не успел ирода клыкастого до времени прогнать. Чуть, было, не помял он тебя! Не болит спина-то? Котяра пятнистый аккурат тебе на холку прыгнул! – он хитро прищурился и похлопал себя по карманам болоньевой куртки. Достав козью ножку, он принялся неторопливо набивать ее самосадом из расшитого кисета.

– Вроде ничего не болит, – Спец пошевелился, проверяя свои ощущения, – испугался я очень! – Он с содроганием вспомнил оскаленную пасть леопарда.

Готовясь к перемещению в Китай, Петрович изучил фауну заповедника «Волун», и ему еще подумалось тогда, что именно с «саблезубым» ему меньше всего хотелось бы встретиться, ведь основной добычей этих кровожадных хищников был крупный рогатый скот, козы и дикие свиньи. Были случаи нападения голодных дымчатых леопардов даже на людей.

А Петрович столкнулся с очень крупной особью, длиной примерно около метра. Ужас внезапной встречи с хищником, видимо, навсегда отложил в памяти Спеца светло-желтый окрас шкуры леопарда с темно-коричневыми удлиненными пятнами, его белоснежную грудь и длинный с черными кольцами хвост.

– Еще бы не испужаться! – усмехнулся Саввич. – Луша мне сразу молвила: «Не вздумай опоздать, племяш, кошка энта давненько пасет Петровича нашего и в одночасье клыком своим пропороть его сможет! Нельзя такую несправедливость допустить!» Но, пока «гнездо перелетное» готовила, замешкалась чуток. Слава Богу, все ж успели! Ты бы видел, как котяра этот перетрухал, когда я туточки явился! Вмиг тебя выпустил. Только его и видели!

– Но как, как вы обо мне узнали???

– Эх, паря! Запамятовал ты, однако, с кем дело-то имеешь! – Щукарь, закончив набивать козью ножку, потянулся к Старшенькому за спичками. Тот, недовольно вереща, накрыл коробок своими золотистыми маленькими лапками с черными ноготками.

– Какой ты, однако! – Дед ласково потрепал обезьянку по голове, но коробок отобрал. – Я тебе так скажу, Андрюшенька: бабка Лукерья наша – не просто древняя старушка и моя благодетельница. Она провидица и ведунья, которая видит все и может все! Колдунья – одно слово! – Дедок на мгновение задумался о чем-то своем. – Да, так вот, для нее ведомо то, чего другим не дано. Она, мил человек, знает, что было, что есть и что будет! А как сие происходит, того никому ведать не положено, даже мне! – Саввич глубоко затянулся махоркой и сквозь дым взглянул Петровичу в глаза: – Знаешь, Андрюшенька, скажу тебе, как родному: я вот иногда кумекаю: а на кой сдалось мне то бессмертие? Чего мне с ним делать? С кашей есть? Одно хорошо, ты у нас теперича есть. А то – скука смертная, хоть волком вой! Я ведь как думал? Буду жить вечно, да радоваться! А что вышло? – Дед сплюнул себе под ноги. – Вот, хочу покататься по свету белому, на людишек посмотреть, себя, дурня старого, показать… если Лушка позволит, конечно. Авось, все не так грустно будет. Хотя дело это, конечно, нелегкое! Лукерья сказывала, что с нашего-то миру в ваш переходить опасно: сгинуть можно в одночасье, то бишь, дороги обратной не найти! А здеся, ежели остаться, снова смертным сделаешься! Такие вот пироги!

– Так это что же получается? – встрепенулся Спец, и у него сильно заколотилось сердце. – В нашем мире бессмертие невозможно? Оно только у вас реально?

Дед задумчиво почесал нос:

– А кто ж его знает, мил человек! Сие мне не ведомо… Все может быть…

– Получается, если бы я согласился на предложение бабки Лукерьи, то остался бы в вашей реальности навсегда, и все мои близкие тоже были бы совсем другими людьми, если они вообще существовали бы?! – Спец был глубоко озадачен, если не сказать – поражен. Он никак не мог прийти в себя от мысли, что, прими он другое решение, его путешествие к бабке закончилось бы для него весьма печальным образом. Старуха-то, выходит, далеко не все ему тогда рассказала… Неужели специально?!