Старая развилка (СИ) - Юлия Шолох

— Пошли сразу купаться?

Та с сомнением смотрела на брошенные как попало рюкзаки. Хотя и правда, смысл сейчас устраиваться?

— Пошли, потом разберем, — Килька радостно засмеялась и побежала к воде.

Галя неуверенно пошла за ней.

Ронька сидел на корточках, растягивая рюкзак и размышлял, что пока они у воды не мешало бы постирать одежду. Раньше они часто отдавали ее стирать женщинам в толпу, но теперь придется делать это самим — Килька, понятное дело, не даст сваливать такую работу на своих подопечных. Когда он поднялся на ноги и повернулся к брату, то чуть не испугался. Потом резко оглянулся, собираясь понять, на что именно тот так вытаращился.

На берегу Килька уже разделась и преспокойно заходила в воду. Зашла почти по пояс и тогда нырнула с плеском и визгом.

У воды осталась стоять столбом такая же ошарашенная Галя, открыв рот и смотря на место, где Килька оставила свою одежду. Всю одежду.

За происходящим наблюдал и красный как рак Степан. Оглянувшись на братьев, он недовольно нахмурился и спрятался в кусты, делая вид, что ему срочно нужно там найти что-то полезное. Братья ошеломлено переглянулись.

Ронька пожал плечами. Килька не могла не знать, что из лагеря берег прекрасно просматривается. Значит, просто не видела ничего особенного в том, чтобы раздеваться в обществе своих спутников догола.

— Галя, ты чего? Заходи, вода теплая! — кричала Килька, бултыхаясь в нескольких метрах от берега. Плавала она, похоже, не очень хорошо, а вернее совсем плохо, и с некоторым удивлением практически одновременно братья решили, что это первый найденный в ней недостаток.

— Галя! Обрызгаю… — веселилась Килька, хлопая по воде ладошками. Поскользнулась и ушла под воду с головой, а потом, снова вынырнув, шумно фыркала и отплевывалась.

— Пойдем, искупаемся? — улыбнулся Ронька.

ППшер задумчиво почесал затылок.

— Что, прямо так… как она? — с сомнением спросил.

Пока они размышляли, Килька-таки уговорила Галю залезть в воду. Правда та осталась в нижней рубашке длиной на ладонь ниже бедер.

— Ты в ней намокнешь и пойдешь ко дну, — заявила Килька, лежа на спине и заглядывая в высокое небо.

Когда братья подошли к берегу, Галя с мокрыми волосами сидела по пояс в воде и хмурилась.

— Вечером сварим мыла и тогда волосы помоем, — сказала ей Килька, подплывая поближе.

Ронька разделся первым и Галя быстро от них отвернулась. Когда мимо нее пронеслись два тела и с грохотом обрушились в воду, она вдруг резко поднялась и быстро направилась к берегу.

— Галя? — Килька удивилась, покосилась на ребят, но ничего пугающего не увидела. Потом вышла за ней, осторожно переступила через чужую одежду, чтобы не намочить, собрала свои вещи и пошла к стоянке. Когда братья наплавались и вернулись, Килька была одета, расчесывала волосы и поглядывала на Галю насторожено, с плохо скрытой грустью. Видно было, что они разговаривали и Кильку что-то сильно расстроило. Копаться в случившемся братья никакого желания не имели.

— Где Степан? — ППшер опустился на траву у рюкзака и принялся усердно трясти головой, пытаясь стряхнуть воду.

— За хворостом пошел, — со вселенской скорбью в голосе сообщила Килька.

Еще долго она сидела молча, рассматривала растущую под ногами траву и периодически расстроено вздыхала.

Ближе к вечеру Килька прогулялась в лес и вернулась с корешками мыльнянки, лопуха и листьями крапивы. Из всего этого сделала густой, похожий на густой кисель отвар. Разделила на две части, разлив по кружкам.

— Мы с Галей пойдем направо по берегу, а вы идите мыться налево, — с самым серьезным видом сказала ребятам. — Ясно? — уточнила, пристально смотря то на Роньку, то на ППшера.

Те кивнули. Получив ответ, Килька еще раз глянула на кружки и выбрала ту, где жидкости было больше.

— У нас волосы длиннее, — сказала в свое оправдание, хотя никто никаких оправданий и не требовал.

Захватив одеяло, в которое они завернули вынутые из рюкзака вещи, девчонки отправились к реке.

— Бредовей ситуации не припомню, — задумчиво сообщил брату Ронька, как только девчонки скрылись в камышах.

— Согласен, — проговорил ППшер сквозь смех.

Степан рискнул войти с ними в воду только в штанах и только убедившись, что девчонок на горизонте не виднеется.

7

— Вот такой, видишь? — Килька показывала выкопанный из земли корень, сунув Степану под нос, — проще простого, листья стрельчатые, светлые. А у того, что ты выкопал — темные.

Степан послушно кивнул. Еще немного поковырявшись и накопав с десяток корней, они отправились обратно к стоянке.

Там Галю с ножом отправили на берег чистить добычу, а увлеченная поиском еды Килька снова полезла в кусты за травками-приправами. Она пообещала приготовить вкусное овощное рагу с мясом (которое заменяли пойманные озерные лягушки).

Степан Кильку боготворил. Никогда раньше он не встречал настолько чистого, светлого существа. Немного сбивал с толку ее поступок у воды, когда она сверкала голыми частями тела, но Степан, немного подумав, решил закрыть на него глаза. В этом поступке не было ничего дурного, не станешь же упрекать кошку, которая лежит на солнце без одеяла? Килька так же естественна, как кошка.

Вторую, Галю, он сильно жалел. Несмотря на всю ее красоту, она казалась ему побитым, выброшенным за ненадобностью во двор щенком. А вот братьям совершенно не верил. Они иногда так расчетливо смотрели на Кильку, что у Степана сердце замирало от дурных предчувствий. Он бы ее предупредил, если бы нашел доказательства, но как их найти? Вначале он пытался подслушивать разговоры братьев, но те быстро это дело раскусили и пресекли. Однако Степан не сдался. Решил быть настороже…

Рагу действительно получилось выше всяких похвал. Они съели все, объелись и теперь валялись на берегу под солнцем, лениво переговариваясь. В основном болтала Килька. Когда она не приставала к окружающим с вопросами, от которых те уже готовы были на елку лезть, то рассказывала все, что ей в голову взбредет. В основном эти рассказы касались методов выживания.

— В лесу много чего можно есть. Даже кору деревьев, вы знали? Береза, тополь, ива, ель, сосна. Из иголок заваривают чай. Траву можно есть! Вон те камыши… из их корешков мы делали муку. Хотя другой вопрос, как непривычный к подобной диете организм на нее отреагирует. И сколько вообще сможет на ней продержаться…

Степан старался внимательно слушать, но все равно путал и забывал, о чем шла речь. Слишком много внимания приходилось уделять слежке за братьями.

Килька болтала…

— У вас тут мало дичи. Хищников еще меньше. Волки есть, но они людей все еще бояться, не приближаются. Лисицы обычные… даже странно. У нас они размером раза в два больше и куда как агрессивнее. А медведей у вас совсем нет!

— Разве это плохо? — удивился ППшер, который лениво пытался поддержать разговор. Он, ясное дело, предпочел бы подремать, но стоило расслабиться и закрыть глаза, как Ронька принимался щекотать его травинкой. Так что теперь ППшер держался настороже.

— Конечно! В лесу должен быть хозяин.

— Кто? — изумился ППшер и даже голову приподнял, — медведи?

— Ну не люди же, — Килька снисходительно рассмеялась. Смех прозвучал громко и вызывающе, потому что остальные не поддержали, а только удивлено на нее смотрели и глазами хлопали.

Она резко замолчала. Есть вещи, которые они воспринимают настолько по-разному, что Килька даже не пыталась лезть со своим видением.

О, да! Степан боготворил Кильку, хотя и помнил одну из заповедей — не сотвори себе кумира. Но как не сотвори, если вот он — живой, безупречный во всех отношениях кумир?

Каждый вечер перед сном он за нее молился.

В самые первые дни Килька это дело заметила и как обычно прилипла с вопросами. Степан с удовольствием рассказал бы ей о боге, о его заповедях, любви и прощении, но Кильку интересовала только какая-то необъяснимая чушь — не включает ли их вера жертвоприношений. Она расспросила про существующие церковные праздники и службы, ответами осталась довольна, пояснив, что к худшему вроде ничего не изменилось. О чем речь, Степан так и понял. С тех пор Килька полностью потеряла интерес к предмету, так что он не рисковал приставать к ней со своими разговорами. Хотя иногда ему очень хотелось, чтобы Килька присоединилась к его молитве. Просто опустилась однажды рядом на колени и открыла всевышнему свое сердце.

Ничего напоминающего влюблённость в Маську это огромное, всепоглощающее чувство поклонения не напоминало. Прикасаться к Кильке было бы кощунством. Даже думать о таком невозможно.